Энтони Варенберг - Наследие мертвых

— Ну ты и лицедей, — засмеялся Конан, выслушав эту напыщенную тираду. — Так и тянет поаплодировать… однако, будет уже попусту болтать, князь. Мне бы очень хотелось увидеть Тариэля. Я уже объяснял, что слова для меня — пустой звук.

— Пожалуйста, окажи любезность! Я тебя к нему с удовольствием провожу. Убедись, что с ним все в полном порядке, — произнес Гаал. — Я даже не прошу тебя оставить меч. Наоборот, если хочешь, возьми еще один, может быть, вооружившись до зубов, ты перестанешь испытывать неоправданное беспокойство? Надеюсь только, ты не обратишь оружие против Тариэля.

— За это ты сам меньше волнуйся, — сказал варвар, — и если тебе не нужны лишние неприятности, не заставляй меня применять это самое оружие против тебя.

— Да ты мне смертью, что ли, угрожаешь? — изумился князь. — Замечательно! В моем доме! Если хоть один волос упадет с моей головы, ты сам не выйдешь отсюда живым.

— А тебе на том свете от этого легче будет? — усмехнулся варвар. — Тогда зови на помощь прямо сейчас. Один звук, и я тебя этим же мечом и прикончу. Веришь мне?

Почему-то князь Гаал не усомнился в реальности его угрозы и за все время пути резких движений старался не делать. Сказал только:

— Меч у тебя, как ты и хотел. Так что кубок оставь здесь, будь настолько любезен.

Конану пришлось расстаться с диатретой, но он был убежден, что вернется за ней. Зато, обладая действительно прекрасным мечом, вполне отвечающим самым придирчивым требованиям киммерийца, он чувствовал себя вполне уверенно.

Достигнув одной из комнат в восточном крыле замка, Гаал сделал знак охраняющим ее стражникам отойти в сторону.

— Ты хотел его видеть? — спросил он Конана. — Что может быть проще?..

…— Еще в какой ловушке, — подтвердил Тариэль. — Как ты меня нашел?

— Это, как раз, оказалось не самым сложным, — вздохнул киммериец, озираясь. — А с тобой, вроде, вполне сносно обращаются. На тюремную камеру не похоже. И еда отменная, и выпивки хоть залейся, и вообще…

— Да, сносно. Точно, как и положено обращаться со смертником. Выполнять последнее желание, например.

— Ну, так пожелай, чтобы этот ценитель шедевров отправился в преисподнюю раньше тебя. Лично я бы этим вполне удовлетворился.

— Я тоже, но, боюсь, это и невозможно.

— Ты меньше бойся. Выберемся! Вдвоем-то? И с этим? — Конан не без гордости показал Тариэлю меч. — Вот, только что по случаю выменял у здешнего гостеприимного хозяина. Гиперборейская сталь, ей не найти равных.

— Он тебе пригодится, — согласился тот. — И очень скоро. Знаешь, что Гаал собирается с нами сделать?

— Попробую угадать с трех раз. Скормить Вундворму?

— Ты видел его? И после этого так спокоен?!

— Не видел, признаться, но могу предположить, что гадость изрядная.

— Это, в двух словах, такая огромная змея…

— С кошачьей головой. Да. Я знаю. К тому же, ее невозможно убить.

— Гаал говорил мне то же самое, но я решил, что попытаться придется. Нельзя же сдаться просто так, без боя! — воинственно заявил Тариэль и вдруг, без всякого перехода, закрыл лицо руками. — Мне никогда в жизни не было так страшно, Конан! Стыдно в этом признаться, но я…

— Киммериец обнял его за плечи, чувствуя, как все тело Тариэля содрогается от рыданий.

— Брось, малыш. Ничего. Вместе мы с ним справимся.

— Ты действительно так считаешь? — с надеждой спросил Тариэль.

— Конечно, — Конан вовсе не был безусловно уверен в исходе предстоящего сражения, но сейчас считал самым главным поддержать упавшего духом друга. — Вдвоем-то? Двое таких великих воинов, как мы? Знаешь, нам не только в Халоге не было равных, но и во всей Хайбории, вот что я тебе скажу. И потом, ты никакого права не имеешь умирать. Дара ждет тебя. И, может, для тебя это не так важно, но Донал Ог не сомневается в твоих возможностях. Я говорил с ним.

— Ты был в Бельверусе? — понял Тариэль.

— Ну да. Из-за Райбера, — объяснил Конан. — Мне пришлось привезти его с собой. — Он коротко рассказал о своем недолгом путешествии.

— А где ты его теперь-то оставил? — спросил граф.

— С Джахель, — вздохнув, признался он.

— С кем? При чем тут Джахель? Она-то как оказалась в Нумалии, я что-то плохо тебя понимаю…

— Решила составить мне компанию, вот как! Честно говоря, я и сам понимаю не все, но она, как бы точнее выразиться, привязалась ко мне, и…

— Ну и девчонка! — воскликнул Тариэль. — Узнаю свою безудержную дочь! Судя по всему, она в тебя влюблена! А если так…

— Тариэль, я старше нее более чем втрое!

— Не думаю, что это может ее остановить. Я ведь тоже был совсем не парой Даре, однако, такие женщины в последнюю очередь смотрят на мелочи вроде разницы в общественном положении, возраст и прочее. Лет через пять-шесть, если она не передумает, а ты все еще будешь свободен, вполне может статься, что мы породнимся. А? Как думаешь? Если серьезно, Конан, то Джахель самая сильная из всей моей семьи. Да-да, не удивляйся, я всегда это знал.

Так или иначе, невыносимые мысли о Вундворме отступили для Тариэля на второй план, и Конан был рад этому. Что бы их ни ожидало, смертельную опасность лучше встретить достойно, не поддаваясь парализующему страху.

Около полуночи князь Гаал сам, лично посетил пленников. Конан угрожающе приподнялся при его появлении.

— Ну как, — словно не заметив этого, проговорил князь, — вы успели обсудить между собой возникшие недоразумения? В таком случае, ты можешь идти, мне совершенно незачем тебя здесь удерживать. И если Тариэль намерен также меня покинуть, то пожалуйста, путь свободен.

— То есть как? — недоверчиво спросил Тариэль.

— Ты еще не утратил желания испытать судьбу? — приподнял бровь Гаал. — А мене показалось, будто ты был вовсе не в восторге от подобной возможности. Но я мог и ошибаться.

Что-то здесь было явно не так. Гаал говорил очень тихо и выглядел странно подавленным. Но вот он бросил случайный взгляд на листы пергамента с рисунками Тариэля, все еще продолжавшие лежать на прежнем месте. Ноздри Гаала гневно раздулись, словно он понял нечто важное, он взял один из листов и принялся внимательно разглядывать изображение.

— Что, страсть к прекрасному сильна всегда? Заберешь с собой или оставишь на память?

— Мне это не нужно.

— Как хочешь… вас обоих проводят до границ Нумалии, но я прошу об одной услуге: никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах не упоминать об Ордене. Это не чрезмерно тяжкое условие, верно ведь?

— Было бы верно, пожалуй, если бы не твое слишком невероятное благородство, — проговорил Конан. — Лично я не такой дурак, чтобы поверить, будто ты способен нас вот так запросто отпустить.

— А ты проверь. Или намерен никогда не покидать пределов этой комнаты?