Алла Пинейру - Колыбель Героев

Дор приближался. Город стоял на холме, белые домики с зелеными крышами бесстрашно карабкались ввысь, к венчавшему холм замку. Тяжеловесное сооружение с квадратными башнями напоминало крепость, где располагалась Колыбель Героев, но было в несколько раз меньше. Высокая крепостная стена опоясывала город. На двух соседних холмах располагались два защищавших столицу форта — форт Анжетты Отважной и форт Демриса Стойкого, названные в честь легендарной королевской четы прошлого столетия.

Мы спешились и, ведя лошадей в поводу, приблизились к Восточным воротам Дора. Как и предполагал наставник Ринхат, стоило нам показать клеймо Колыбели Героев на клинках, и стражники разомкнули скрещенные копья. На Азаль они взглянули мельком, Юча явно приняли за блаженного — тот громогласно делился с Лолой своими первыми впечатлениями от столицы. Придрались только к Шактаяру. Тому пришлось извлечь из-за пазухи свиток, в котором черным по белому гласило, что аларинец Шактаяр Эссерид имеет полное право находиться в Энейе в соответствии с соглашением двух государств о частных визитах.

— Цель вашего приезда в Энейю? — допытывался высокий худощавый стражник, поигрывая алебардой. Ему явно было скучно стоять целый день у ворот, и парень как мог старался развлечься.

— Я проездом из Виаллари, — не моргнув глазом, соврал Шактаяр. — Ездил свататься к эльфийской красавице Сеале аль Найрэ. Ну и по дороге решил полюбоваться вашей столицей.

— Оружие вам придется сдать, — гнул свое стражник.

— Он под нашу ответственность, — хором выдали мы с Эшем.

— Запишите — тридцать восьмая кварта Колыбели Героев берет на себя ответственность за пребывание аларинца Шактаяра Эссерида в Доре, — подхватила магичка.

— Ладно, проходите, — нехотя посторонились стражники. Особым приказом короля всем жителям Энейи запрещалось чинить препятствия питомцам магнамарской Колыбели.

«Нас боятся и уважают», — как-то сказал Марчис после очередной выездной практики на запад страны.

— Где остановимся? — Эш крутил головой, заново привыкая к городской суете. — Предлагаю не изменять традициям и остановиться у Рябой Кари, как обычно. Она нас знает и наверняка сделает скидку — она же на наших из Колыбели чуть ли не каждый месяц наваривается будь здоров!

— Я знаю место, где мы сможем переночевать бесплатно, — вдруг выдал Юч.

— Уж не хочешь ли ты отвести нас к тем самым таинственным «своим», о которых ты нам говорил? — подколола парня я. И попала в точку.

— Угадала, — улыбнулся маг, ласково гладя драгоценный фолиант по обложке — как будто успокаивал домашнего питомца, ошалевшего от столичной суеты.

— Ну-ну, — только и смогла ответить я.

Мы снова сели верхом, и Юч возглавил шествие. Он двигался по городским улицам уверенно, почти не глядя на вывески с названиями улиц.

— А говорил, что нигде не бывал кроме своего Алембе, — продолжала удивляться я. — На деревья талаш пялился, как на величайшее чудо света! А в столице ведет себя как рыба в воде.

— Может, врал, — пожал плечами Эш.

— Спасибо, ты меня успокоил, — мило улыбнулась я воину.

Сознание возвращалось с трудом. Марчис помнил, что до этого тоже что-то происходило — вокруг метались какие-то тени, звучали чужие голоса. Но все было словно в тумане. Теперь в голове постепенно прояснялось. Маг цеплялся за слова незнакомой песни, как утопающий за веревку, понемногу вытягивая себя из пучины. Пела девушка. Ее голос был высоким и серебристым, как у большинства жителей Виаллари.

«Эльфийка, — подумал Марчис. — Откуда здесь эльфийка? И где оно, это самое здесь?»

Марчис открыл глаза. Оказалось, что он полусидит-полулежит в углу комнаты (темницы?!) на каких-то шкурах. Грубые стены из нешлифованного камня почему-то казались родными, и даже воздух в помещении пах знакомо. Морем и магией. Магией? Он маг?

Как, шкруть побери, его зовут?

Поющая девушка сидела к магу спиной, на каменном ложе у противоположной стены. Светло-русые волосы струились по ее спине до пояса, серебристое платье мягкими складками спадало на пыльный каменный пол. Взгляд девушки, насколько мог судить Марчис, был устремлен к единственному крошечному окошку под самым потолком, сквозь которое пробивался луч закатного солнца.

— А дальше я забыла, — вздохнула девушка, отворачиваясь от окна. Она была красива эльфийской холодной красотой. Светло-русые волосы, светло-серые глаза — словно весенний лед. Серебристое платье, чтобы еще больше подчеркнуть бледность и хрупкость эльфийки, похожей на фарфоровую статуэтку. Казалось, тронь — и она разобьется.

— Я тебе напомню, — послышался еще один женский голос, и Марчис повернул голову, чтобы посмотреть на говорившую. Аларинка. Темная эльфийка, полная противоположность своей светлой родственнице. Создавалось впечатление, что девушек специально выбирали по контрасту друг с другом. Черные гладкие волосы заплетены в две косы, только две пряди выбиваются из прически по обе стороны лица — золотистого цвета, будто бы темная позаимствовала эти пряди у той принцессы из баллады. И золотистые глаза, с характерным для аларинцев разрезом. Бордовое платье с глухим воротом, туфли на низком каблуке. Перевязь для метательных ножей — крест накрест на груди. Только никаких ножей у аларинки не было.

Примерно так воспитанники Колыбели представляли себе Единственную.

Голос эльфийки переливался серебряными колокольчиками. Голос аларинки звенел скрещенными в бою клинками.