Алла Пинейру - Колыбель Героев

Балбес, конечно, но все-таки свой. Без нас он пропадет, а мы без него безнадежно заскучаем.

Скучать долго не пришлось. Юч, вообразив себя гениальным лицедеем, таки стал изображать нечто в пантомиме. Он выразительно тыкал себя пальцем в грудь, потрясал в воздухе Лолой, махал руками куда-то вдаль и вообще делал все, что мог, чтобы мы его поняли.

Осложнялось дело тем, что мы могли до посинения выкрикивать свои догадки по поводу шарад мага. Он бы все равно не услышал.

— По-моему, он изображает женщину, — задумчиво выдал Шактаяр. — Фигуристую даму. И дракона. Маленького.

Юч часто взмахивал «крыльями», зажав Лолу между коленей, а потом показывал на себе пышные дамские формы.

— И кого-то, метающего ножи, — поскреб макушку Эштерил, следя за пантомимой.

— Сдается мне, он намекает на короткое сражение с матушкой нашего темного, — догадалась я. И адресовала Ючу вопрос-уточнение. То есть ткнула в Шактаяра, нацепила надменную физиономию и сделала вид, что достаю метательный нож. Юч радостно закивал и снова стал бить себя кулаком в грудь, потрясая Лолой. Потом маг сделал вид, что что-то оттуда читает и произвел ложный пасс в нашу сторону. Я даже подумала, не пригнуться ли на всякий случай.

— Он хочет воспользоваться тем же заклинанием, что тогда срикошетило и перенесло нас сюда, — магичка сказала это тоном, в котором явно слышалось «какие же вы все тупые».

— Ну уж нет! — проявляя необычное межрасовое единодушие, воскликнули Эш и Шактаяр.

— Этак не только Купол, пол-Виннея снесет! — поддержала парней я. — Знаем мы его методы.

Видя наш протест против его выдающегося магического таланта, Юч из умеренно-виноватого сделался упрямым. Гордо выпрямился, нарочно медленно и торжественно раскрывая Лолу — наугад, разумеется.

— Ложись! — коротко скомандовал Эш. Командный голос у воина прорезался неслабый — даже я сначала послушно ткнулась коленями и носом в жухлую траву полосы отчуждения и только потом подумала, а надо ли было.

Конечно же, не надо — сейчас заклинание мальчишки, каким бы они ни было, срикошетит от Купола, благо если сам жив останется… Сердце злорадно приготовилось устраивать второй акт вселенской скорби по безвременно почившему соратнику по кварте — на сей раз всерьез.

— Шкруть бы побрала этого недо…, - начала было я, поднимаясь с четверенек, как вдруг чье-то колено больно надавило на хребет.

— Какого…, - уже по-боевому вскинулась я, почти сумев сбросить нападавшего и переворачиваясь на спину. Надо мной нависал жилистый йон с красным пятном на бледном горбоносом лице. Его собратья пытались скрутить остальных. Шактаяр успел выхватить меч и даже кого-то задеть, но аларинца тут же обездвижили три дюжих берсерка. Эш катал по земле массивную йоншу с копной пестрых, похожих на перья волос, пытаясь скинуть женщину-птицу с себя и приложить побольнее. Натэя молча вырывалась из объятий еще одного горбоносого, Азаль шипела и извивалась в руках сразу двоих — йоны почуяли в девчонке сайг и были готовы к тому, что та попытается перекинуться в звериный облик. Увы, когти разъяренной кошки людям-птицам не грозили.

— Н-н-на! — извернулась на земле я, с наслаждением засаживая пяткой йону в челюсть. Эти твари всегда умели подкрадываться незаметно, а тут еще Юч, на которого мы так вдохновенно глазели. Ничего, сейчас я высвобожу вторую ногу, достану меч и…

Свет неба над Синейской пустошью померк. Я еще успела удивиться — почему? — а потом почувствовала удар и кровь в носу.

В далекой Колыбели Героев невольно вздрогнул Ринхат, как наяву увидев перед собой образ убитой йонами Ламиры.

За непробиваемым Куполом, глядя на расправу над товарищами, плакал злыми слезами Юч.

Боги бывают разные.

Взять, к примеру, тех, кого сайг зовут Отцом и Матерью. Или духов-покровителей у аккуров. Или кочевых богов-близнецов у феари, Хонна и Льеха. Ни дать ни взять любящие родители — и выслушают, и помогут, и заботой обогреют.

А вот эльфийские боги — иные. Что красавица Шейрилин у светлых эльфов, что насмешник Оллохор у аларинцев — с характером. Подопечными они занимаются только в свободное от своих непостижимых дел время. Могут и обидеться, и возненавидеть — совсем как простые смертные. Можно хоть лоб себе расшибить, усердно вознося молитву статуе гордой Шейрилин, пока та разбивает сердца неосторожных богов совсем другой вселенной. А то было, завязался у Шейрилин и Оллохора короткий, но бурный роман. Что тогда творилось с жителями Виаллари и Аларина! Рьяные блюстители чистоты обеих рас до сих пор не могут вспомнить то столетие без содрогания.

Бывают боги вроде Единственной. Той, кому поклоняются в Колыбели Героев. Странное божество, служить которому — значит выходить на поле боя с доброй сталью в сильных руках или магическими словами на языке. Добывать победу. А простые жители Энейи знай себе молятся, чтобы грозная богиня подольше не обращала взор в сторону их королевства.

Бывают боги и вовсе странные, типа Великой Шишки у жителей Караги. Там и не поймешь, бог это, богиня или просто модель разумной вселенной. Конечно, рядовой карагинец и слов-то таких не знает — «модель разумной вселенной». Но старается по крупному не грешить — авось, удастся в следующей жизни родиться поближе к благостной сердцевине Великой Шишки, на золотой чешуйке. Там, говорят, куда получше нашего живется.

А еще есть в Мире Сэнтарэт бог Вель. Бог, который по легенде дал начало расе йонов. Говорят, он вылупился из золотого яйца, которое упало с небес в самом начале времен. Случилось это в горах, которые теперь зовут горами Вель, а на месте падения золотого яйца ныне бьет из земли родник, питающий реку Йонга. Там же, на словно выточенной бессмертной рукой колонне из скальной породы, лежит огромный валун, формой похожий на яйцо. Он отливает золотом на закате, и йоны считают, что это и есть яйцо, подарившее миру их бога. Они свято верят, что сам Вель, создав расу, заперся обратно в каменную скорлупу и выйдет только тогда, когда йонам будет угрожать великая опасность.

— Неплохо устроился, — криво усмехалась Шейрилин, говоря о своем коллеге по божественному ремеслу. — Упал с неба, наплодил этих ужасных существ с клювами вместо носов и булыжниками вместо мозга. И смылся до лучших времен. А нам следи теперь, как бы они наших подопечных в один прекрасный день не поубивали.

Йоны и правда слыли на редкость неуживчивым народом. Создавалось впечатление, что они специально нарываются на неприятности, чтобы поскорее наступила та самая великая опасность. Ради которой бог Вель наконец вылупится обратно из каменного яйца и будет мудро править своими неразумными чадами. Йонам очень не хватало божественного руководства. Правда, у них испокон веков был вождь, наместник бога Вель на земле. Вождем выбирали того, кто вылуплялся из яйца с золотыми пятнами на скорлупе, и до конца дней носил на щеке золотое родимое пятно. Такой йон рождался раз в поколение, и если появлялось новое яйцо с золотыми пятнами, старый вождь понимал, что его век близится к концу. Носитель золотого пятна обладал важной для вождя особенностью — он с легкостью подчинял себе умы подданных, и мог отдать им любой приказ — даже приказ умереть на месте — чтобы тот немедленно был выполнен.