Евгения Гордеева - Лоцман и Берегиня

— Что Вы можете?

— Мне кажется, эта куча говорит о том, что кое-что можем!

— Ну, порежете все сети, они новые заведут! Лодку мою утопили!

— Лодку? Где?

— Да разве я знаю! Ночью топили. Сволочи! — парень почти плакал. — А начальство говорит: «Сам не досмотрел, сам и выпутывайся!»

— Строгое начальство! А вот и Лу… — я осеклась.

Парень забыл о своём горе и сам чуть не полез в воду. Я подала русалке полотенце. Инспектор немного огорчился. Не всё коту масленица! Лукава вытащила на берег ещё один тюк рыбацких сетей.

— Больше половины порезала, — сообщила она, — рыбы мало. Рухляди на дне полно.

— Лодку не видела?

Мы с ней свободно переговаривались, не опасаясь инспектора. У того начался рецидив столбняка.

— Почти у берега есть что-то похожее.

— Это может быть лодка Игоря. Браконьеры затопили.

— Да-а-а? — задохнулась от возмущения Лукава. — Вечером достану! Сюрприз будет!

— Что ещё плохого? Трубу нашла?

— Вон, видишь, небольшой обрывчик на той стороне? — она указала на глинистый берег на восточной стороне озера. В том месте раньше был трамплинчик для прыжков. Глубина у берега там уже метра два.

— Вижу.

— Левее — овражек. Ручеёк в озеро втекает. Вот этим овражком злодей и воспользовался!

— Давай заткнём трубу!

— Давай! А чем?

— Игорь Витальевич, — обратилась я к инспектору. — Да приходи же ты в нормальное состояние! Ценитель красоты! — взгляд парня немного прояснился. — У Вас мешок из-под картошки есть?

— Мешок? — какая работа мысли отразилась на его лице! — Мешок есть! А зачем?

— Пробку сделать.

— Пробку… Какую пробку?

— Труба прохудилась. Надо заделать.

— Мешком?

— Мешком с глиной.

— Трубу?

— Умственные способности на уровне питекантропа! — я начала злиться.

— Может он такой с рождения, бедненький! — пожалела парня русалка.

— Нет, Лукава! Это твоё триумфальное всплытие его сразило! До того он нормально функционировал!

— Может, его поцеловать? — предложила она. — Как в сказках? Он и очнётся!

— От твоего поцелуя он кому впадёт! От счастья! Ты лучше иди опять в озеро, а я тут попытаюсь его растормошить и добыть у него мешок.

— Лады! Я пошла.

— Полотенце сними.

— А?

— Полотенце, говорю, отдай!

Лукава скинула полотенце и нырнула в воду. Нет! Всё-таки ныряет она — залюбуешься!

— Нимфа! — подал голос инспектор и направился в воду вслед за русалкой.

— Куда? — я ухватила его за рубашку. — А мешок?

— А, да. Сейчас. Мешок…

Кляп для трубы получился замечательный. А вот запах въелся основательно. Мы с Лукавой отмывались в зарослях камыша, подальше от глаз инспектора.

— Я пещеру Мокрицы посмотрела. Уютная.

— Лукава, а зимой вы как! — задала я мучавший меня вопрос.

— Кто-то на юг перебирается, кто-то спит. Кто постарше, те больше спят.

— А ты?

— В Порубежье есть горячий источник. Но, иногда я на юг путешествую. Не люблю спать!

— А я люблю.

— Вот и поезжай домой! Зеваешь, как левиафан! Трёх комаров уже съела.

— Что?

— Ладно, двух.

— Лукава!

— Поезжай уже!

Ехать домой мне не хотелось. Я вспомнила про рощицу на дальнем берегу, перегнала туда машину и решила переночевать там. Спальное место в машине получалось шикарное, дядя позаботился и об этом. Я разложила сиденья, извлекла из багажника небольшую подушку и плед, и с наслаждением растянулась на ложе. Бутерброды и чай из термоса окончательно довершили картину уюта.

Утром обстановка резко обострилась. Сначала мы ничего не заподозрили, хотя на озере почти не было рыбаков. Всего несколько лодок, примерно столько же рыбаков по берегам. Вчера народу было в несколько раз больше. Лукава выполнила своё обещание и вытащила лодку Грозного на берег.

— Камней накидали и затопили. Хорошо ещё, что не продырявили!

— Ты где такой наряд откапала?

Лукава соорудила себе одежду из куска ткани, закутавшись в него наподобие индийского сари.

— В запасах Мокрицы порылась. У неё там чего только нет! И где она это раздобыла?

— Тебе идёт.

Русалка на самом деле выглядела очень симпатично. Да ещё в волосы приколола водяную лилию. Не иначе, для Игоря Витальевича расстаралась.

Мы вычерпывали воду из лодки инспектора, тихо переговариваясь, и не заметили, как оказались в окружении неприятеля. Со стороны озера приплыли семь человек, с берега отрезали путь к отступлению ещё четверо. Когда мы их наконец заметили, ретироваться было уже поздно. Дюжина угрюмых мужских лиц не предвещала нам ничего хорошего. Я оценила обстановку и… не испытала никакого страха. После битвы: одна с сотней разъярённых джиннов… В десять раз меньший отряд рыбаков, вооружённых удочками и вёслами для нас двоих — плёвое дело! Мужики, увидев, что их численное превосходство не производит на нас должного впечатления, ещё теснее сжали блокаду. Я посмотрела на Лукаву. Страха она тоже не испытывала, скорее любопытство.

— Вы, девушки, лезете не в своё дело! — начал здоровый дядька, стоящий на мостках вблизи берега. — Вам лучше купаться в другом месте!

Мерзкая ухмылка делала его похожим на гоблина. (На самом деле я не знаю, как выглядит гоблин, но ассоциация была именно с гоблином.)

— Мы при исполнении! — не моргнув глазом, сообщила я собравшимся. — Так что, здесь мы будем оставаться столько, сколько понадобиться!

— При каком исполнении? — удивился Гоблин. — У нас уже есть инспектор рыбоохраны, он нас вполне устраивает!

— А мы — не рыбоохрана.

— А чё тогда? Грин Пис что ли? — съязвил молодой, прыщавый рыбачёк на резиновой лодке.

— Мы «Пепукс»! — Безапелляционно заявила я. Лицо Лукавы вытянулось от удивления, но она не проронила ни слова, а я пояснила: — Природоохранный европейский патруль ударных консолидированных сил!

— Чё-ё-ё!!? — не понял прыщавый.

— Патруль европейский! — объяснил ему, а за одно и всем остальным Гоблин. — А документы у вас есть? Удостоверения?

— Нет! — сказала я как можно жёстче. — Но наличие или отсутствие удостоверения…

— А раз нет, — перебил меня Гоблин, — так и убирайтесь отсюда подобру — поздорову!

— А если мы не уберёмся? — нагло спросила Лукава.

— Уберётесь! — он наставил на меня двустволку. — Озеро то глубокое. И омуты имеются.

Ситуация принимала трагический оборот. Угроза физической расправы была вполне реальна. Неожиданно, из прибрежных камышей в сторону Гоблина метнулась огромная кошка, сильным ударом опрокинув его на спину. Увидев у своего лица оскаленною рысью морду, мужик от страха нажал на курки. Громыхнул выстрел.

— Рыська, — догадалась я, — охранник хвостатый!

— А-а-а! — раздался вопль прыщавого, слившийся с шипением воздуха из продырявленной лодки.

— Михалыч, ты что!!? — заорали мужики.