Наталья Авербух - Ведьма и вампир

— Инквизитор со мной разговаривал. Сегодня. Думает, раскрыл нападение.

— И? — осторожно спросила вампирша.

— Винит своих.

— Своих?!

— Да. Говорил с ведьмой, решил: предвидеть его появление невозможно. Вас не подозревает — не стали бы злодеи выхаживать. Барона тоже. Разбойники исключаются. Зато с почтой пришло письмо от инквизиции.

— И ты его прочёл?

— Крам дал почитать.

— О чём?

— Инспектора поздравляли с чудесным выздоровлением. Но советовали скрыть. Или изобразить ухудшение. Подстроить всё так, чтобы обвинили ведьму. Или сразу барона. Второе лучше.

— Зачем?!

— Не догадываешься? Приближается Ассамблея!

— Ну и что?

Оборотень сострадательно посмотрел на девушку, и к ней вернулась способность соображать. Да, врагам надо обвинить барона до Ассамблеи.

— И что теперь?

— Крам убедился: нападение выгодно инквизиции. Никому больше. Они знали и дорогу. Могли быстро скрыться.

— Он это серьёзно?

— Да.

— Ну, так хорошо же? — осторожно предположила Вейма. Хмурая физиономия следователя выражала совершенно другие эмоции.

— Плохо. Он хочет написать Совету.

— Ну и?

— Сама подумай. Инквизитора лечила ведьма. Инквизитор влюбился в ведьму. Инквизитор говорит слова, которые она нашептала.

— Магда ничего ему не шептала!

— Я — верю. Инквизиция — нет. Совет не поверит.

— Хочешь сказать, все решат: Магда его приворожила и научила, что говорить?

— Да.

— И что теперь? — неоригинально спросила вампирша.

— Я отговорил его.

— Ты?

— Да. Сказал, пусть успокоит своих и выступит на уже Ассамблее. Так безопасней.

— Ты? Зачем ты это сделал?

— Я не разбрасываюсь словами.

— Ты говорил, что арестуешь меня и передашь инквизиции или светскому суду. И что я должна предать друзей. Тоже — не разбрасываешься?

— Тогда я не знал тебя.

— А теперь знаешь?

— Да.

За окном громыхнуло, а Вейма подумала, что столь непродолжительное знакомство — совершенно не повод её обнимать. И целовать — тоже. Но оборотень явно так не считал — если судить по его действиям.

— Я пойду.

— Нет.

— Это ещё почему?

— Я так хочу. Останься до утра, там с бароном поговорим.

— Я могу уйти и вернуться.

— Не можешь.

— Почему?

— Я не пущу.

— Да как ты смеешь?! — разозлилась вампирша.

— В такой дождь?

Он отстранил девушку, подошёл к окну и откинул щеколду. Ветер ударил в комнату, распахнув створки. Подоконник моментально вымок.

— Дождись утра здесь, — снова предложил оборотень.

— Разве ради дождя, — проворчала вампирша, подходя к окну и подставляя лицо струям воды и ветру.

— Барон за донжон не боится? — осведомился Вир, привлекая к себе Вейму. На этот раз девушка не только не протестовала, но и сама прижалась к нему. — В грозу опасно.

— Чего ему бояться? Магда давно над всеми башнями поколдовала, и дома зачаровала тоже. Даже в лесу пожара не будет.

— Хорошо, когда ведьма под рукой.

Вейма вместо ответа оскалила зубы.

— Не только ведьма, — поправился Вир.

— То-то же.

— О чём ты думаешь?

— Ни о чём, — с излишней поспешностью ответила вампирша. — Молнии считаю.

— Зачем?

— Грозу измеряю.

— А!

Но Вейма думала совсем о другом. Ей не давала покоя мысль, что она смертна. Когда слёт? Сколько ей осталось? Неделя, месяц? Приглашение всегда приходит внезапно, но обязательно не позднее, чем за сутки. Значит, можно загадывать только на день вперёд. Что ей за дело до людей, феодалов, ведьм, инквизиторов и оборотней? Завещать нечего, исповедь не для неё — чем занять последние дни жизни? Жизни ли? Бессмысленного существования, которому самое время прерваться.

Перед глазами встали картины учёбы в Университете: наставники, товарищи… город Раног, семья… показались слёзы. Себя не так жалко, как других. Что им скажут? Как объяснят? Почему всё так?

Влажный шершавый язык слизнул слезинку. Вампирша тихо засмеялась. Больше ничего не имеет смысла. Совсем. Ничего. Кто рядом — друг или враг — какая разница? Он не успеет ни помочь, ни предать. Аттестация может быть уже следующей ночью. Или послеследующей… Вир слегка вздрогнул, когда тонкие пальцы легли ему на плечи, но душить оборотня на этот раз не стали.

— Из-за тебя барон стал мне меньше доверять, — чуть слышно шепнула Вейма, когда они, обнявшись, вышли из кабинета.

— Почему?

— Он только выслушал, даже не посоветовал ничего! Просто кивнул — и велел идти! Это всё из-за тебя, так и знай!

— А раньше барон доверял тебе?

— Не начинай всё сначала!

— Не хочешь говорить? Боишься, я донесу Совету о дружбе барона с вампирами?

— Опасаюсь, — призналась девушка.

— Зря.

— Ты оборотень.

— Ты вампир.

— Я не пью кровь! А ты…

— Продолжай. Охочусь на людей? Ем живьём? Отгрызаю головы?

— Откуда мне знать? Ты оборотень. Двуличный.

— Лицо только одно. Вторая — морда.

— Ты же понимаешь, о чём я!

— Ты мне не веришь?

— А чем ты заслужил доверие?

— Нечем?

— Я не знаю.

— Я знаю. Можешь верить. Разрешаю.

Вампирша истерически засмеялась.

— Это самое щедрое разрешение за последние три года!

— Были щедрее?

— Да, когда Ватар отстал со своей кровью.

— Своей?

— Со своей идеей, что я должна пить кровь, если тебе так понятней.

Оборотень хмыкнул.

— Какие у вас отношения с бароном?

— Что ты имеешь в виду? — напряглась вампирша.

— Вы с подругой приносили вассальную клятву? Или только арендуете дом?

— Только арендуем. Выпускники Университета или Башен не могут быть чьими-то вассалами, разве что в самом крайнем случае, если ты не знаешь. А вампиры и вовсе никому не принадлежат.

— У вас так?

— А у вас разве нет? После того, как человек становится вампиром, все предыдущие обязательства считаются разорванными. Разве что имущественные сохраняются, если никто не успеет ограбить. А так — вампир перестаёт быть слугой, вассалом, женой или мужем, служителем Защитника или наёмником.

— А после?

— Тоже нет. С вампиром можно договориться, но подчинить его нельзя — вот кредо клана. Мы подчиняемся только друг другу или — немножко — закону. Но закону исключительно ради удобства.

— И не вступаете в брак?

— Тебя это волнует?

— Я просто спросил.

— Тогда — нет! — щёлкнула зубами вампирша. — Храмовое бракосочетание не для нас, а что касается сожительства — мы слишком непостоянны. И потом, супруги будут каждую ночь изменять друг другу со своими жертвами. Любовь — часть игры, не более. Смертельной игры. Вампир в браке — такой же нонсенс, как и кукушка, кормящая своих птенцов. Всякий знает, кукушка бросает детей, а вампир — возлюбленных.

— Учту.

— И учитывай.