Морган Хауэлл - Дочь клана

Когда небо на востоке начало светлеть, появилась более насущная задача: нужно было как можно скорее разыскать укрытие. Дар стала искать глазами подходящее место, но луна уже ушла за горизонт и все вокруг стало темно-серым и черным. Она обратилась к Ковоку:

— Мы должны отдохнуть там, где нас не найдут.

Ковок-ма понюхал воздух.

— Много вашавоки ходят этим путем.

Дар указала на темное пятно вдалеке:

— Что там?

— Деревья, — ответил Ковок-ма.

— Быть может, это место нам подойдет, — сказала Дар, свернула с тропы и направилась к темнеющему впереди пятну. С трудом пробираясь по высокой траве, она с горечью думала, чего лишена.

«Я плохо вижу в темноте, а запахи чувствую плохо и днем и ночью».

Только преодолев половину пути через луг, Дар сумела разглядеть деревья.

— Помоги мне, Ковок-ма, — попросила Дар, — ты должен стать моими глазами и носом. Я ищу место, где вашавоки не увидят нас. Какое-то место, куда они редко приходят.

— Я понимаю.

Когда они подошли к опушке рощи, Дар спросила Ковока, что он думает насчет этого укрытия. Ковок-ма остановился, огляделся по сторонам и принюхался.

— Через деревья ведет дорога. Я чую запах свежесрубленных деревьев. Вашавоки часто сюда наведываются. Их запах свежий и сильный.

Приближался рассвет. Дар со все возрастающим отчаянием озиралась по сторонам. На глаза ей попались заросли кустов. Она пошла к ним. Орки последовали за ней. Подойдя к кустам ближе, Дар узнала выгнутые дугами плети и плотную листву лесной ежевики. Ягоды, конечно, еще были зеленые, поэтому вряд ли бы кому-то пришло в голову лазить по кустам.

— Тут мы будем в безопасности, — сказала Дар, указав на заросли ежевики, — если поблизости будут проходить вашавоки, они нас не заметят.

— А если заметят? — спросил Дут-ток.

— Сидите тихо, тогда не заметят, — сказала Дар.

— Ты не ответила на вопрос, — заметил Зна-ят.

— Каждый, кто увидит нас, должен умереть, — сказала Дар, — но как только мы начнем убивать вашавоки, они сбегутся, как муравьи, и не успокоятся, пока не перебьют нас всех.

— Даргу говорит мудро, — сказал Ковок-ма, — в бою было именно так.

Орки знаками выразили согласие — даже Зна-ят.

Когда Дар поняла, что вопрос решен, она начала торопливо пробираться к середине зарослей ежевики. Но как она ни старалась беречься от шипов, у нее это не получалось. Шипы кололи ее босые ступни, царапали руки и ноги, рвали платье.

— Стой, — сказал Ковок-ма.

— Почему? — спросила Дар.

Ковок-ма ничего не сказал. Он шагнул в кусты и поднял Дар над ветвями. Затем он прошел к середине зарослей ежевики и вытоптал там место, куда опустил Дар.

— Ты не должен был этого делать, — сказала она.

— Я почуял боль, — сказал Ковок-ма.

Остальные орки следом за Ковоком вошли в кусты. Казалось, им шипы вовсе не досаждают. Оказавшись в середине зарослей, они расчистили побольше места и уселись на землю. Верхние ветки оказались на несколько футов выше голов орков, они заслоняли вид на луг и дорогу. Почти мгновенно орки закрыли глаза и заснули. Дар тоже стала искать себе место для сна. Ковок-ма снял плащ и, свернув его, положил себе на колени.

— Отдохни тут, — сказал он, похлопав по плащу, — там, где спала Маленькая Птичка, нет шипов.

Дар с сомнением посмотрела на орка.

— Я больше Маленькой Птички.

— Ненамного.

Дар сделала шаг назад и поморщилась от боли. Шип впился ей в пятку. Пытаясь вытащить его, она не устояла на ногах и упала на руки к Ковоку.

— Не лучше ли лежать здесь, чем на шипах и земле? — спросил Ковок-ма.

— Мне нужно больше места.

— Если сядешь как следует, хватит тебе места.

Он ухватил Дар за талию, легко приподнял ее и усадил спиной к себе.

— Никогда не спала сидя, — призналась Дар, — я упаду и ударюсь лицом.

— Я буду держать тебя, не упадешь, — успокоил ее Ковок-ма и обхватил могучими руками. Дар положила голову ему на руку.

В первый момент Дар не знала, как это принять. Если бы подобное сделал мужчина, Дар бы попыталась вырваться. Но прикосновения Ковока были совсем другими. У Дар вдруг возникли воспоминания о том, как мать ласкала ее, держа на коленях. Она расслабилась, и вскоре ее охватила дремота.

— Ты хорошо вела нас, — сказал Ковок-ма тихо, почти шепотом, — ты спи, а я побуду в дозоре.

Дар закрыла глаза, но царапины, нанесенные шипами, все еще саднили.

— А как пахнет боль? — спросила она.

— Немного трок, но мулфи.

— Я не поняла, что ты сейчас сказал.

— Трок — это сильный запах после того, как с неба бьет огонь. Мулфи — это запах черного ила у реки.

Дар попыталась представить себе сочетание этих запахов.

— Фу! Ты уверен, что хочешь, чтобы я сидела у тебя на коленях?

Ковок-ма негромко зашипел — так он смеялся.

— Запахи, говорящие про чувства, не считаются приятными или неприятными.

— Значит, запах боли не противный?

— Тва, — ответил Ковок-ма.

— О чем еще говорит мой запах?

— О том, что ты храбрая.

— Ты можешь почуять храбрость?

— Тва, — ответил Ковок-ма, — но я могу почуять запах страха. Он не остановил тебя. Это храбро.

— Я не храбрая, — возразила Дар, — храбрость — это когда страха совсем нет.

— Если бы это было так, только дураки были бы храбрецами. Ты выбрала опасный путь, поэтому многого бояться мудро.

— Ты тоже боишься?

— Я же не дурак.

— А я думала, что уркзиммути бесстрашны.

Ковок-ма снова тихонько зашипел.

— Ты так думаешь потому, что плохо чуешь запахи.

Дар спала без сновидений. Ее разбудил звук голосов. Она посмотрела на солнце. До полудня было еще далеко. Дар огляделась по сторонам. Она увидела только неподвижно сидящих орков и освещенную солнцем листву. Сидя на коленях у Ковока, она не могла понять, спит он или нет, хотя догадывалась — не спит. Остальные орки проснулись. Варз-хак вопросительно посмотрел на Дар. Дар знаком велела ему молчать.

Голоса зазвучали громче, и наконец Дар смогла уловить отдельные слова. Похоже, две женщины собирали хворост и болтали. Дар изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Голоса приближались. Ковок-ма медленно передвинул руку к рукояти меча. Совсем рядом хрустнул сучок. С часто бьющимся сердцем Дар ждала какого-то знака, что их заметили. Но никаких знаков не было. Голоса постепенно начали стихать. Невидимые женщины удалились. Дар расслабилась. Ковок-ма разжал пальцы на рукояти меча.

Потом Дар опять задремала — и снова проснулась, услышав голоса еще нескольких людей. Она напряженно ждала, когда люди уйдут, но они не ушли, а через некоторое время к ним присоединились еще несколько человек. Стало ясно, что в эту рощу часто заходят окрестные жители. Шум и голоса звучали весь день. Один раз к месту, где прятались Дар и орки, подошел ребенок — да так близко, что Дар слышала, как он ступает по траве. Казалось, он всего в паре шагов от зарослей ежевики. Шум и голоса стихли только ближе к закату. К этому времени сидеть неподвижно стало настоящим мучением. У Дар ныло все тело, разболелся пустой желудок.