Валерий Иващенко - Молодые волки старого королевства

Фикус в углу дрогнул, и из-под его листа вынырнула серьёзная донельзя августейшая феечка. Пристально Виай всмотрелась в лицо замершего Лена, а затем повернулась к застывшему королю, чья ладонь уже лежала на рукояти шпаги.

— Этот человек верит в то, что говорит… это даже странно.

Король моргнул, пошевелился и — о чудо! — опустил смущённо взгляд. А в голосе его звучала неприкрытая мука.

— Да будет так, магик по имени Лен. Я не знаю, почему я тебе верю — но похоже, судьба и в самом деле оставила мне только один путь. И будь ты проклят во веки веков, если обманешь! Хорошо — но, отныне никаких просьб…

Круто развернувшийся на каблуках король давно уже скрылся в дверях, за ним поспешил Архимаг, чьи черты странно заострились и побледнели, а Лен всё никак не мог унять пустившееся вскачь сердце. Наконец, он утёр мокрое от пота лицо и негромко распорядился, прежде чем направиться прочь:

— Славка, Эльфире — мухой к малому крыльцу. Туда же Марека во всеоружии и закрытую карету. И чтоб ни единого любопытного вокруг!

Наверное, что-то такое особенное прозвучало в голосе Лена, что полуэльфка мгновенно ожила, а Славка подавилась на полуслове своими вопросами. Обе в шорохе шёлков и кружев скрылись в дверях, и лишь тогда набирающийся решимости молодой волшебник процедил в сторону озадаченно замершей в воздухе королевы фей:

— Это большая и очень грязная политика, ваше величество. Лучше б вам не пачкаться. И если как минимум несколько свидетелей не подтвердят, что до завтрашнего полудня вы не вылезали из оранжереи, то клянусь благословением Вёсенки — скормлю ваше величество своей змее.

Живо переменившаяся в лице феечка понимающе кивнула, погладила задумчиво железное кольцо на талии — и красивым фейерверком искорок умчалась в указанном направлении. Обеспечивать себе то, что в других мирах позднее назовут алиби.

Как ни старался Лен, а всё тело тряслось меленькой и противной дрожью. Пришлось ему даже остановиться и сжевать пару кое-каких хитрых травинок из числа тех, что даже самого буйного обратят в смиренного ягнёнка. Высокая белая дверь неумолимо приближалась. А вместе с ней… да кто его знает, что за ней? И в то время, как едва слушающающаяся ладонь чародея легла на вызолоченную ручку, всякая трясучка прекратилась — а с её уходом в душе воцарилось какое-то неестественное спокойствие обречённого.

Всё, возврата нет. Работаем…

Тени, тени, тени — целы сонмы их сновали по дворцу. Впрочем, дело обычное, обычно мы обращаем на подобные феномены ровно столько внимания, сколько они и заслуживают. Однако наполовину вышедший на Тропу и отчасти сам ставший тенью ведун пристально всматривался в них. Вот застыли призраки замерших на посту гвардейцев… нет, среди них нет. Вот дёрнулись и поспешили в боковой проход отражения двух спешащих по своим делам лакеев — снова не то.

Призрачное, еле заметное вроде как дрожание тёплого воздуха над летней дорогой неслышно металось по дворцу, не оставляя своим вниманием ни единого подозрительного места. И лишь у спуска с балюстрады в искрящийся искрами малый холл Лен прыгнул вперёд, словно заметивший мышь кот. Вцепился в ту самую, единственно сейчас нужную — одним лишь отражением своих рук, дёрнул — и одним рывком вырвал её из скопища нереальностей в показавшийся поначалу грубым и неестественно ярким материальный мир.

— Если б не твоё безумие, я бы мог тебя ненавидеть. А так, просто презираю, — так и заявил он в сузившиеся от ненависти глаза изумлённой принцессы. И не дожидаясь воплей или иных трепыханий с её стороны, бесцеремонно заехал кулаком поддых.

Забросить согнувшуюся в тщетных попытках ухватить хоть немного воздуха девицу на плечо — дело плёвое. Куда как труднее оказалось вычленить среди побелевших от ярости и всё же не дёрнувшихся гвардейцев лицо того самого офицера, на которого ему неприметно показал Марек.

— Передашь тихонько королю — я забрал его сестру на… перевоспитание. Через несколько дней верну живой и даже здоровой.

В бок тупо что-то ударилось несколько раз. Лен молча отобрал стилет у извивавшейся в попытках его ударить принцессы и так же безмолвно зашвырнул его в пустой и тёмный камин. Ну да, куда уж обычной дворцовой ковырялкой, только и предназначенной, дабы чистить фрукты или пригрозить горничной, пробить незримую броню хорошего чародея!

— Принято к исполнению, — не моргнув и даже не скосив глаз, выдохнул крепкого сложения лейтенант с дворянским поясом, и кивнувший Лен со своей трепыхающейся ношей на плечах сбежал вниз.

— Ходу, быстро!

Как ни был Марек готов ко всяким перипетиям судьбы, но разевающая рот побагровевшая физиономия принцессы таки поколебала его веру в правоту друга. Клинок выпал из ладони изумлённого и смущённого моряка, а сам он попятился.

— Лен, ты уверен в том, что делаешь?

В другое время ведун, возможно, и пустился бы в терпеливые объяснения, но сейчас что-то никак не находил в себе таковых добродетелей. Со сдавленными проклятьями он бесцеремонно забросил принцессу в покачнувшуюся карету вместе с несколькими словами:

— Славка, стереги её! Она опасна как змея, но послабее тебя будет…

А затем, развернувшись, он сграбастал бледного Марека за шкирку и притянул к себе. Придвинул ближе — так, чтоб лицо того виднелось сквозь застящую взор багровую пелену гнева.

— Эта тварь просто сошла с ума, — он указал в дверцу кареты, где, судя по звукам, кого-то откровенно и вовсе не аристократично хлестали по щекам. — Безумие настолько овладело разумом принцессы, что именно она устроила всю заваруху с алмазами.

— Но… зачем, помилуй Вёсенка!

Марек ещё трепыхался, хотя и прислушивался к словам ведуна с куда большим вниманием.

— Уничтожить и забрать с собой к демонам весь мир! Насолить брату-королю, отравить его жизнь — да кто их знает, этих девиц, и к тому же сумасшедших!

Моряк нервно сглотнул, нырнул куда-то вниз и обнаружился уже со шпагой в руке.

— Прости, Лен, что я усомнился в тебе. Уж слишком… — он запнулся и смущённо замолк.

Ох, боги! Уж от кого Лен меньше всего ожидал всяческих рефлексий, так это от бравого моряка, не побоявшегося сунуться на маленьком корвете прямиком на бал демонов — в безрассудной попытке пробиться сквозь бурю. Потеряв там грот-мачту и два якоря, он таки сумел вывести искалеченный корабль обратно, когда окончательно стало понятно, что попытка провалилась и остаётся лишь терпеливо ждать иных над волнами погод. И теперь блестящий капитан мнётся, как юная прелестница в объятиях удалого кирасира? Вот уж от кого меньше всего ожидалось…

— Ладно, Марек, проехали, — ведун безо всякого почтения подтолкнул его к карете. — Лезь, время аж горит.