Дмитрий Казаков - Осколок жизни

Знак для любителей чужого добра.

– Это что, морок? Или память подводит? – Альбрехт нахмурился и обтер с усов налипший снег.

Улочка была узкой и темной. Детали мешал разглядеть снег, и чудилось за его пеленой странное движение. Мрак колыхался, по нему шла рябь, как по поверхности пруда.

– Что за ерунда? – Капитан подумал, почесал в затылке, сделал знак Творца и решительно шагнул вперед.

И буквально через десяток шагов уткнулся в крыльцо каменного дома.

Этого строения Шор тоже не помнил. Двухэтажное, с мощной дверью, окованной стальными полосами, и с застекленными окнами, оно напоминало жилище зажиточного купца. Некоторые окна были освещены, тусклый желтый свет еле пробивался через щели меж занавесками.

И след, вне всяких сомнений, вел сюда.

– Вразуми меня Прозревший Георг, – Альбрехт помянул небесного покровителя воинов, взошел на крыльцо и постучал.

Невольно вздрогнул, когда дверная ручка, отлитая в виде головы волка, недобро оскалилась.

– Вот ведь чушь мерещится… – пробормотал капитан, нервно сглатывая.

На стук никто не отозвался. Альбрехт постучал еще раз. Подождал немного и, чуть помявшись, взялся за ручку и повернул. Дверь открылась с мягким скрипом, и он шагнул внутрь.

Оказался в просторной прихожей с высоким потолком и масляными лампами на стенах. В их свете капитан разглядел большое зеркало на стене напротив входа, увидел в нем свое отражение – мрачное, промокшее и даже немного испуганное. Усы торчат, как у рассерженного кота, в серых глазах – недоумение.

Почти незаметная до этого момента дверь справа от зеркала распахнулась. В прихожую вошел статный, маленького роста мужчина с пышными седыми волосами. Падающие на плечи локоны блеснули в свете ламп, сверкнуло серебряное шитье на черном колете.

– Добрый вечер, – проговорил мужчина. – Чем могу помочь, капитан?

– Вы меня знаете? – удивился Альбрехт.

– Конечно, – седой подошел ближе, стали видны мерцающие, очень большие глаза и необычно белое лицо. – Все обитатели Ринбурга наслышаны о вас, даже некоторые жители этого дома.

– Почему тогда я не знаю вас? – Шор почувствовал, что начинает злиться – слишком много непонятного и странного произошло за один вечер.

– Потому что Богадельня Прозревшего Саймона обычно не нуждается в вашей помощи.

– Богадельня? Это богадельня? – Злость ослабела, уступив место удивлению. – И о ней я никогда не слышал…

Богаделен, где давали приют больным и одиноким старикам, в городе было две. Одна располагалась в восточном пригороде, при монастыре сестер Ордена Серебряной Розы. Вторая занимала дом у Речных ворот и содержалась на деньги нескольких очень богатых купцов.

– Это неудивительно. О нас мало кто знает, – седой пожал плечами, точно извиняясь. – Хотя я должен представиться. Возможно, что мое имя вам многое объяснит. По всей Армании я известен как Рутгер Красный.

– Э… – Это имя Альбрехт знал, вот только не помнил откуда. – Красный… Рутгер… маг?!

Вспомнил, что года два назад по тавернам болтали что-то о буйствах кобольдов в шахтах Рудных гор. Говорили о том, что справиться с ними сумел только один колдун, и называли его странное прозвище…

– Точно, – кивнул седой. – Наша богадельня, скажем так, не для простых людей… Поэтому обычно даже увидеть ее невозможно.

Мысли в голове капитана заскакали, точно испуганные белки. Богадельня не для простых людей? Почему в ней оказался маг? И при чем тут Прозревший Саймон? Для приютов обычно выбирают иного небесного покровителя. Что про этого типа написано в Триедином Писании?

Альбрехт вспомнил, и его прошиб холодный пот – Саймоном звали того колдуна, что пытался состязаться с воплотившимся Хранителем, а затем уверовал в него, вроде бы получил прощение и…

Так что, в богадельне, укрытой в самом центре города, обитают старые, лишенные сил маги?

– Вижу, вы поняли, – благосклонно проговорил Рутгер Красный. – А я повторю вопрос – чем могу помочь, капитан?

– А… ну да, – Шор кашлянул, пытаясь вернуть мыслям стройность, огладил усы. – Дело в том, что в вашей… вашем здании скрывается убийца.

– Вряд ли, – Рутгер покачал головой, глаза его на мгновение замерцали чуть ярче. – Дом невозможно заметить…

– Но я-то его увидел и вошел сюда!

– Да. Но вы, капитан, шли по следу, ведомые чувством долга и амулетом, сработанным, если не ошибаюсь, коллегой Юлиусом. Против такого сочетания не устоит даже Стена Иллюзий. Но едва вы перешагнули порог, я узнал об этом. Как узнал бы и о том, что в богадельню проник кто-нибудь другой…

– Да? А что вы скажете на это? – и Альбрехт указал туда, где на дощатом полу лежала щепоть черной сырой земли.

Точно такой же, какую Шор обнаружил в «Бодром паладине».

– Хм, да… – Рутгер сделал мягкий, скользящий шаг и присел на корточки. Взял землю и осторожно понюхал. – Очень, очень странно, клянусь гнездами никси. Этого не было тут час назад…

– Теперь вы мне верите? – спросил Альберт.

– Я с самого начала не сомневался в вас, капитан, – голос мага сделался чуть жестче. – Но и вас можно ввести в заблуждение, как любого человека или не человека… Так, если нет возражений, я попробую узнать кое-что…

Рутгер встряхнул руками, точно сбрасывая с них капли воды. Около его кистей вспыхнуло и погасло призрачное мерцание. Пол вздрогнул, взлетели пылинки, образуя что-то вроде дымного столба. В углах задвигались, оживая, тени, откуда-то донесся неприятный шелест.

Капитан наблюдал за происходящим с тревогой и удивлением. Он многое видел в жизни, но никогда – как творит волшебство настоящий, могущественный маг.

– Да, удивительно… – проговорил Рутгер, морща лоб. – Похоже, что кто-то тут и в самом деле прошел. Пойдемте, капитан, посмотрим…

И он двинулся к двери слева от зеркала. За ней обнаружилась широкая лестница, ведущая на второй этаж. Перила из коричневого дерева блестели, как отполированные, ступеньки скрывал бордовый ковер с золотым рисунком. На стенах, как и в прихожей, горели лампы.

– Похоже, что кто-то из наших обитателей стал причиной ваших неприятностей, капитан, – говорил Рутгер, пока они неспешно поднимались. – Хотя каким именно образом, понять не могу. Мало кто из них вообще выходит из богадельни… Сегодня на службу ушли лишь пятеро. И это в главный праздник года!

– Но они же… э, маги.

– Это верно, а магия может лишать жизни. В том числе и на расстоянии. Но к старости колдунов, как и простых людей, начинают меньше интересовать обычные удовольствия. Вино, любовь, еда, убийства – то, что горячит молодую кровь, не привлечет внимания пожилого волшебника. Да и чародейство их становится другим, оно все больше уходит внутрь их самих… Надеюсь, я понятно объясняю?