Янина Жураковская - Хранители времени

— Так мы ж русские! А русские — народ непредсказуемый, — я ощутил гордость за свою родину. — Нам пару сот километров разменять, как два байта переслать. Про Сусанина слышали? Брутальный мужичок такой, ведущий русско-польского реалити-шоу "Последний герой". "Эгей, старичок, ты куда нас завел?" "Откуда мне знать, я здесь не был ни разу…" Что, ни сном, ни духом? Зря… А Колумба знаете? Конкретный такой перец. Тоже наш! В Индию пошёл, в Америку приплыл. Мы ж все такие загадочные, таинственные, ну прям как Лиза Давинчева, и потому русский туда идёт, куда его левая пятка зовёт, и если кого заденет, то не со зла, по доброте душевной. А Моргана ваша — да не трясись ты, Идио! — едва на порог ступила, как наехала, как наехала! Всеми четырьмя колёсами! Вы, я вас, вам, да я вами — по всем падежам бедных Хранителей! За нас, за вас и за родной спецназ…

— Вопрос второй: оставаясь в памяти? — снова перебила меня сестра.

— Хранители призываются раз в поколение, — тщательно подбирая слова, объяснил Один. — И остаются таковыми всю свою жизнь.

— Если раньше уже были… и Моргана их знала… — сестрёнка стиснула кулаки так, что костяшки пальцев побелели, — получается, они… их всех…

— Да.

И сия пучина поглотила ея в один момент. В общем, все умерли.

— Понятно, — сказал я, обрывая неловкую паузу. — А нам что делать?

— Быть героями! — простодушно сообщил Идио, расплываясь в улыбке.

— С-спасибо, друг, — с чувством поблагодарила сестра. — И что же ты от нас ждёшь? Подвигов во имя Свободы, Равенства и Братства?

— Не-а. Вы должны находить и устранять червоточины зла.

Мы тупо уставились на парня.

— Бороться за Порядок против Хаоса? — попытался он ещё раз. Наши лица стали на порядок тупее. — Ну, знаете, защищать людей от упырей всяких, василисков, гидр, стрыг, амфисбен, драконов…

Яна закашлялась.

— Меня терзают смутные сомнения, что вы немного, вернее, очень сильно ошиблись адресом. Вам нужна армия ведьмаков. Их и ищите, а нас верните до…

— Мальчик просто немного увлекся, — мягко возразил Один. — По большому счету вам нужно лишь спасти мир и свергнуть тирана.

— Спасти мир? Свергнуть тирана? — со смешком выдавил я, хотя мне уже было совсем не весело. — И кого же? Фею Моргану?

— Да.

Зачем я спросил?

— Многие столетия это злобное коварное создание сеет смерть, разжигает войны, разрушает и оскверняет эти земли по удовольствию, по потребности своей чёрной души! У Морганы тысячи слуг и шпионов, в её руках магия крови и смерти…

— Может, договоримся? — жалобно вякнул я. — Мы не трогаем её, а она нас?

— С ней нельзя договориться, — единственный глаз Одина сверкнул. — От неё нельзя убежать. Моргану…

— Тогда Хранители должны быть полными идиотами, — бесцветно проговорила Яна.

— … можно только победить.

— Как? — тем же бесцветным голосом осведомилась сестрёнка. — Что нам делать?

Какие странные у неё глаза, вдруг заметил я. Всегда серые были, а сейчас жёлтые стали, как у кошки. И какие-то не такие. Слишком ярко отражалось в них пламя, и на миг мне показалось… Хотя что только не померещится в неверном свете костра…

— Для начала — помыть посуду, — посоветовал бог. — Ручей найдёшь, деточка, или тебя проводить?

Янины глаза вспыхнули, как у голодного тигра. Она даже не вскочила — взлетела, точно подброшенная пружиной, едва не с рукой выдернула у Идио котелок и, злобно бэмкая им обо все встречные деревья, поплелась к ручью.

— Нидхёггова работа, — тяжело вздохнул Один, провожая её взглядом. — Мудрецов бы этих сюда… придумали, а мы — отдувайся… Никаких нервов не хватит, хоть воду живую пей! — Бог достал из-за пазухи здоровенную фляжищу, открутил крышечку и сделал большой глоток. "Что-то от вашей живой воды спиртягой несёт", — насмешливо подумал я. — Уххх, хорош, Гармова отрыжка! А тебе нельзя, — категорично изрёк он, заметив мой выразительный взгляд. "Как же так? — я посмотрел ещё выразительнее. — На подвиг послали, а сто грамм для храбрости?" — Детям до шестнадцати лет спирт вреден.

— Мне уже сто два! — пискнул Идио.

— А после шестнадцати — бесполезен, — уверенно сказал старик. — Так что отвратите свои жадные взгляды от этой фляги и напрягите уши. Слушайте со вниманием и усердием, от этого, быть может, вся ваша дальнейшая судьба зависит! Символ Хранителей — медальон, Знаком именуемый. Ему дана Сила блуждать меж пространств и миров в поисках. Избрав новых своих Хранителей, он отворяет Двери Вселенной и распадается…

Яна:

Хорошо ночью в лесу. Озорной ветерок шепчется с листвой, на тёмном небе сияют крупные звёзды, они так близко, что, кажется, протяни руку — и сможешь собирать их горстями. Ярко светит желтая, похожая на надкушенный масляный блин луна, и виден каждый листик, каждая травинка, а непроглядная тьма прячется где-то в кошмарах Идио. Лес живёт своей жизнью. Весело звенит на камешках беспечный говорливый ручей, пряно пахнут ночные цветы, шуршат в воздухе крылья мотыльков, негромко, умиротворённо трещат в траве сверчки. Побежал куда-то торопливый ёжик. Беззвучно, словно призрак, пролетела между деревьями сова.

В городе всё по-другому. Там только дома, высокие и низкие, большие и маленькие, Дома и асфальт. Серые от пыли деревья, беспощадно подстриженные газоны, и пахнет там не влажной землей, а автомобильными выхлопами.

В городе никогда не бывает так тихо…

— …и одному Избранному достается звезда, а другому — ключ.

То ли в лесу такая акустика, то ли голос у бога особенный, но слышишь ты каждое слово. И всё больше злишься. На брата, на Идио, на папашу его безголового (и как при таких мозгах он умудрился нас сюда вытащить?!), на судьбу-злодейку и особенно на Сёмку — друга детства… гадина ползучая, сопля зеленая, змей подколодный, всё ведь из-за тебя!..

Дикая злоба переполняет тебя, мозги готовы закипеть. Ты всё яростней скребешь котелок, тебе хочется взять дубину, секиру, меч — всё что угодно! — и кого-нибудь шлёпнуть. Неважно кого. Только кровавое убийство с кучей мозгов, потрохов и прочего ливера успокоит твои нервы!..

И недоумённо смотришь на завязанную узлом ложку.

А потом на тебя словно выливают ушат ледяной воды. Трезвея, ты ужасаешься собственным мыслям и уже всерьёз сомневаешься в своём душевном здравии, со страхом спрашивая себя: "Да я ли это?" "Нет, японский городовой", — ехидничает внутренний голос. Кажется, они с Сашей друзья.

К горлу подкатывает ком, хочется даже не заплакать, а зареветь от осознания собственной беспомощности. До мамы как до этой луны поездом не долететь, самолётом не добежать, чужой мир, какой-то жуткий сплав средневековья и научной фантастики, цепко держит тебя и не собирается отпускать, а на горизонте маячит враг. Ни разу не виденный, но жестокий, коварный, в принципе непобедимый и очень злопамятный. Вы с братом в его чёрном списке, и Он (вернее, Она) мечтает как можно скорее вычеркнуть вас оттуда. А тебе всего двадцать, и в двадцать лет умирать ой как не хочется…