Мария Чернокрылая - Сестра Смерти

Наверно, я еще должна рассказать, как изменилась за семьсот тридцать семь дней моих усердных занятий. Похудела я до неузнаваемости. Правда, что весьма сильно меня удивило, остались от меня не одни кости. Фигура стала еще более спортивной, чем раньше, но вместе с тем и словно более изящной, создавая впечатление ложной слабости. Как сообразила моя головка, мне это, как мастеру оружия, только на руку. Волосы длинной были уже ниже талии. Кстати, сколько я не выпрашивала у отца право их коротко остричь, он неизменно отказывал. Почему — остается загадкой. Если не забуду к концу обучения, то обязательно спрошу. Самое большое изменение, которое произошло в моей внешности — глаза. Их определенный цвет назвать я теперь была не в силах, потому что он постоянно менялся. Как мне потом удалось выяснить — от сильных эмоций. В обычном состояние они оставались до глубины черными, как и раньше, но вот стоило разозлиться, устать, порадоваться или испытать боль, как глаза становились серебряного цвета. При чем не просто серебряного цвета, а меняли оттенки в зависимости от настроение. Например если глаза приобретали стальной оттенок, то я была зла. Если их цвет становился таким же, как мерцает снег под полной луной, то скорее всего это означало радость. Только за последнее время такой оттенок появлялся крайне редко. Кстати, зрачки, как оказалось, я могу вытягивать в подобие змеиных при желание. Эта приобретенная особенность заставила меня довольно долго хихикать, потому что наблюдать сие действо в зеркале было до крайности непривычно. Наверно, это все от нервов. Как и ожидалось, у папы про феномен с моим глазами было спрашивать бесполезно. В общем, не знаю, можно ли назвать меня красавицей, но моя внешность мне самой стала нравится значительно больше, чем раньше. Хотя бы за оригинальность глаз, честное слово.

Папа мой за эти два года не изменился ни капельки, а так же дней рождения у него почему-то не было. Честно говоря, меня это ни сколько ни удивляло. Думаю, что я удивилась бы, если бы все было наоборот. Он же у меня все-таки воплощение Вечности, а значит возраста у него в принципе не может быть. Кстати, должна отметить, танцует мой отец просто превосходно. Это выяснилось, когда он начал обучать меня парным танцам. Да, мне до него далеко… Зато, надеюсь, по знанию этикета я хоть немножко смогу с ним сравниться. По крайней мере обмен вежливыми (прикрыто ехидными) обращениями друг с другом у меня в последнее время получался, как мне кажется, несколько лучше, чем у моего отца. Правда, говорить понятно меня это совершенно не научило. Зато как я теперь могу завуалировать ехидство!. Кто б послушал.

Самой сложной для меня наукой во второй части обучения стал этикет за столом. А все потому, что стоило мне только увидеть накрытый стол, стулья, тарелки, вилки и скатерть, как у меня сразу просыпался дремлющий голод. Скрывать его у меня не получалось, не смотря на все мои актерские данные (которые, в прочем, почти отсутствовали). Вот только мой отец от всего этого не пришел к выводу, что меня надо вообще-то кормить, а просто сделал из этой науки устный зачет. Как выяснилось, у меня не только зрительная память хорошая, но еще и воображение. Читая такие слова, как «вилка для рыбы» мне становилось не по себе, потому что я почти явственно представляла, как эта самая рыба должна выглядеть, пахнуть и даже готовится. Большинство моих завываний относились именно к столовому этикету.

Что ни говори, но я ужасно обрадовалась, когда в один прекрасный день, а именно в семьсот сороковой по счету, отец сообщил мне, что вторая часть моего обучения закончилась. Без экзаменов, что порадовало меня просто безумно. Но вот то, что мой горячо любимый папенька сказал о том, что все это было чисто символичным, то есть не жизненно необходимым меня просто убило. Честное слово, я была готова не то, что порезать его на кусочки мечом, но и просто так сгрызть, сменив облик на какого-нибудь подходящего случаю жителя миров. К счастью отца, специфическая особенность моих глаз заранее поведала ему, в каком настроение изволит прибывать его дочь, поэтому отец нагло смылся. Думаю, мне есть чем гордиться. Я первое существо, от которого сбежало воплощение Вечности, боясь возмездия за бездарно проведенные пол года (на самом деле чуть больше, но это не столь важно).

Этот день моя персона нагло провела на крыше, то бездумным взглядом смотря куда-то вдаль, то думая о доли своей тяжкой, то рисуя. Последнее, правда, получалось немного криво из-за настроения, в котором я прибывала. Отец беспокоить меня не решился. Вот и правильно. Целее будет. А я что? Я ничего. Нечего было из дочери выращивать «элитного бойца», если сам с ней справится не сможешь. Хотя, это спорный вопрос. Потому что на его стороне магия, которая после вступления в это здание вновь стала мне недоступна. Интересно, это часть обучения или все-таки страх отца? Смешно будет, если второе.

На следующее утро меня наинаглейшим способом разбудили. То есть посверлили мне в затылок тяжелым взглядом, от которого хотелось спрятаться куда подальше. И что я успела такого сделать? Ах да, устроила небольшой скандал. Так я даже ни одной вазы не разбила! В прочем, это напрямую было связано с отсутствием сих предметов интерьера. Но папеньке-то этого знать необязательно. Да, что ни говори, но спасибо ему за привычку ставить ментальный щит с первой же мысли. Иначе, я боюсь даже представить, что бы было.

Подавив желание встать по стойке «Смирно!» (которое я уже больше полугода давлю), я сонно потянулась и обнаружила свое бренное тельце отнюдь не в уже привычной комнате. И даже не на крыше, что было бы весьма реальным, потому что мне не удалось с уверенностью вспомнить, возвращалась ли я оттуда в свою комнату. Вокруг было ничто, которое вновь успело стать весьма непривычным. Даже моей кроватки не было. Интересно, как я сюда попала? Меня мой горячо любимый папа перенес, что ли? Или просто здание, в котором я находилась по его прихоти исчезло? Может, спросить? Не ответит ведь. В последнее время он вообще не отвечает на вопросы, которые не относятся к тому, что мы изучаем. В прочем, отец до начала обучения предупредил об этом. Жаль, что от этого не легче.

Полностью осознав свое местонахождение и даже успев подумать над отстраненными вопросами, я вопросительно посмотрела на отца:

— А что я тут делаю?

— В данный момент ты тут сидишь, — логично предположил он в ответ, еле заметно улыбнувшись.

— Ясненько, — тихо вздохнула я, понимая, что нормального ответа от папеньки нынче не добиться.

— Ты готова наконец-то начать третью часть своего обучения? — серьезно глядя мне в глаза, спросил он, даже не дав времени на подумать на счет того, что на все мои вопросы не может ответить даже Вечность.