Ольга Березовская - По дороге домой

— Врешь.

Рок остановился, глядя на меня сверху вниз.

— Их вчера в твоем мешке было ровно столько же, — упорно повторила я. — Я видела.

Он сложил руки на груди.

— Тебе не все равно? — грубо отрезал Рок.

— Нет.

Он не стал ничего отвечать, просто развернулся и ушел. Мне было и стыдно и неприятно: так нельзя, мы в одинаковых условиях.

Рок вернулся мокрый и равнодушный. Замечать меня он не собирался.

Я глубоко вздохнула и подошла к нему сама, протягивая полученную еду.

— Я не буду.

Рок повернулся. На лице было раздражение, скулы напряглись. Я машинально отшатнулась.

— Мне надоели твои принципы!

— Все равно не буду. — Протянутые руки тряслись, а голос срывался.

Он тяжело вздохнул, собираясь с мыслями. Черты лица разгладились, а голос стал мягче.

— Ты слышала, что я тебе вчера говорил? Дракон может прожить без пищи больше месяца, а человек нет.

— Ты наполовину человек, — упрямо повторила я.

— Разговор окончен! — Рок развернулся, чтобы куда-нибудь уйти, но я перегородила ему путь.

— Я так не могу.

Рок застонал и схватился за голову.

— Откуда ты взялась такая на мою голову!

— Какая, такая?

— Глупая! Ладно, — после долгого раздумья, он взял у меня кусок черствого хлеба, переломил его пополам и отдал половину мне. — Теперь довольна?

— Да. Так лучше.

Мы расселись по разным углам, молча, потягивая воду.

— А вчера? — вдруг осенило меня.

— Что вчера?

— Ты тоже ничего не ел? — внутри неприятно заныло, я почувствовала себя невероятно неблагодарной: он мне последние крохи отдает, а я ему гадостей наговорила.

По лицу капитана расплылась довольная улыбка.

— Считай, что я тебя на убой откармливаю.

— В каком смысле?

— Съем потом с голодухи.

— Ну-ну.

Время шло. Молчание становилось тягостным. Мы время от времени поглядывали друг на друга, но продолжали упрямо молчать. Рок перебирал в руках колоду красиво расписанных карт. Я вспомнила слова Звезды, для драконов не существует преград, похоже Пещерный ветер моталась по мирам, собирая все, что под руки попадется: здесь были и различные музыкальные инструменты, и разнообразное оружие, и замысловатые резные фигурки, и еще много-много всякой всячины, в основном все блестящее и пестрое.

— Предлагаю временное перемирие, — как будто сам себе сказал Рок.

— Временное? — правильно, все равно больше часа не продержимся. — А почему бы и нет.

— Сыграем? — капитан продемонстрировал колоду карт.

Я пожала плечами.

— Кроме «дурака», ни во что играть не умею.

— Хорошо, давай в «дурака».

Я перебралась поближе.

— На раздевание, — лукаво предложил Рок.

— Угу, сейчас. На деньги, — я протянула руку и набрала горсть монет.

— Нет. Такую гору и выиграть и проиграть будет трудно.

— Есть другие предложения?

Рок огляделся по сторонам, взгляд пробежал по всему доступному пространству, но не за что так и не зацепился.

— Не знаю, — наконец сказал он, — может быть на желания.

— Ладно, давай на желания, только на безобидные.

— Это как?

— Спеть там или прокукарекать, или еще чего-нибудь в этом роде.

— Как скажешь.

Я проиграла двадцать шесть раз. Выиграла только один. Как это получилось, ума не приложу, наверно это то самое исключение, которое подтверждает правило: я дура.

— Все! — застонала я после того, как проиграла двадцать седьмой раз. — Больше не могу! Мне оставшихся двух недель не хватит, чтобы выполнить все твои желания.

Рок веселился, наблюдая за моими стенаниями.

— Признавайся, как ты это делаешь? Запоминаешь, выбывшие карты? Или просто подмешиваешь себе все козыри?

— Мне везет, — улыбнулся он.

— Тоже мне, любимчик судьбы.

— За чем же так убиваться?

— А ты любишь проигрывать? — вопросом на вопрос ответила я.

Рок продолжал лукаво улыбаться.

— Смотря кому, — игриво ответил он.

— Мог бы и мне проиграть. Из вежливости.

— Так я же проиграл.

— Один раз!

— А тебе мало? Так ты мне расскажи о своих желаниях, возможно, я их и так исполню, — в карих глазах прыгали веселые чертики.

Домой хочу. Вот мое единственное желание. Домой, подальше от этого мира, от всех его странностей и от тебя, лорд Роккуэл. Только я совсем не уверена, что ты сможешь в этом мне помочь.

Вместе с мыслями о доме пришла тоска. Кто бы знал, как мне здесь одиноко и страшно, а самое главное, что об этом даже некому сказать. У меня здесь нет ни одного друга. Разве что Лим, и то только на половину.

— Да ладно, — отмахнулась я и от Рока, и от тяжелых мыслей, — Мне хватит одного.

— Я, как джентльмен, уступаю даме первой загадать свое желание.

— Ты-то джентльмен? А я и не замечала раньше.

Рок одарил меня удивленным взглядом, раздумывая, разозлиться ему или не стоит.

— Хорошо, допустим, я такой же джентльмен, как ты — дама. — Насладился моей скривившейся физиономией, — Загадывай, не стесняйся.

— Я подожду. Мне чего-то ничего в голову не приходит. Ты первый.

Рок пожал плечами. Прищурил глаза, обдумывая, как пить дать, какую-нибудь гадость. Было в этот момент в нем что-то задорное, мальчишеское, таким мне его ни разу видеть не приходилось, может быть, он просто не позволял мне видеть себя таким.

— Расскажи, а что у вас с Лимом?

Я ожидала всего чего угодно, только не подобного вопроса. Обескуражено посмотрела на капитана, может быть ослышалась?

— Прости, что?

— Мое первое желание, — терпеливо вздохнул Рок, — расскажи, что между тобой и Лимом.

— В каком плане?

— Во всех.

Я развела руками, собираясь с мыслями, что можно такое интересное рассказать.

— Ничего. Он единственный, кто по-человечески отнесся ко мне, когда я оказалась на вашем корабле. Помогал мне. Не издевался, как Великан. Утопить тоже не грозил. Да и вообще с пониманием к трудной доле несчастной, потерявшей память, относился. А что за странный вопрос?

— Так… просто на корабле ходили упорные слухи о ваших… умм… теплых отношениях, и он их не опровергал.

— Надо же, Лорд Капитан собирает сплетни. Уж, чего-чего, а такого я себе представить не могла. — Сказала и пожалела. Рок одарил меня «фирменным» убийственным взглядом.

— Это называется не «сплетни собирать», а «держать все под контролем», — тон его поменялся, как всегда стоило мне сделать что-то, что его злило.

Я вздохнула и мысленно шлепнула себя по лбу, ну вот зачем я опять ломаю хрупкую грань нашего перемирия? Ведь знаю же, причем заранее, к чему приводит мое неуемное остроумие, и ничему меня жизнь не учить. Бестолковая.

— Целитель это специально делал. — Непонимание в лице капитана заставило меня сосредоточиться и рассказать все более-менее внятно. — А кто упорно делал намеки на мое плохое поведении? Как-то ведь надо было бороться с нездоровой активность, которую проявила твоя команда. У нас договоренность была: у меня, Лима и Стюарта.