Наталья Гайдамака - Меченая молнией

А к вечеру небо нахмурилось, и девушка, чтобы успеть до дождя, попросила Крейона помочь ей перенести к дому хворост, который собрала в ближней рощице. Однако дождь все-таки застал их по дороге домой. Крейон бросил хворост на землю и укрыл ее своим плащом. Эрлис положила голову ему на плечо и думала об одном: вот если бы этот дождь никогда не кончался! Но дождь кончился, после него похолодало; они затопили в доме и сели у огня.

Эрлис вспомнился Мышатник, где, греясь у очага, она слушала вечерами сказки и рассказы старших ребят о своих приключениях, в которых, как она теперь понимала, тоже было немало сказочного. Крейон словно почувствовал ее настроение:

— Такими вечерами хорошо сказки рассказывать.

— Когда же я в последний раз сказку слыхала? — задумалась Эрлис. — Наверное, еще у тетушки Йелы…

И тихим, загадочным голосом, как тетушка Йела когда-то, она начала повесть о девушке-птице, потом — о семерых братьях и их сестре, потом еще и еще… Она сама не знала, откуда бралось в ней все это, давно, казалось, позабытые слова пришли вдруг сами, и никогда ее речь не лилась так свободно.

— Говори еще, — попросил Крейон, когда она замолчала. — Я вспоминаю детство…

— Нет, теперь твоя очередь!

— Ну ладно, будь по-твоему. Только не знаю, понравится ли тебе моя сказка…

Эрлис слушала его внимательно, стараясь не пропустить ни слова. Вначале она и впрямь приняла все за сказку, но потом у нее возникла несмелая мысль, которая все крепла и крепла: никакая это не сказка! Это — о нем самом. Никогда раньше не вспоминал он, где и как жил до того, как перебрался в Грестор. А сейчас он вновь увидел перед собою те далекие годы…

Начиналось все и вправду по-сказочному: жили-были муж и жена, и не было у них детей… То есть дети у них рождались, но все они пришли на свет прежде срока и умерли в малолетстве. Когда же похоронили четвертого ребенка, то решились они пойти к старику-чародею, который жил высоко в горах. И сказал чародей, что родится у них сын, и что вырастет он крепким и здоровым, если пообещают они отдать парня ему в науку. Родился пятый сын, и старик забрал его к себе… А когда вырос он, то начал исцелять людей от различных недугов и такого достиг в том искусства, что прославил свое имя. Из дальних сторон приходили к нему люди с надеждой на исцеленье. Он женился на самой красивой девушке своего города. И казалось, что судьба к нему добра. Но потом в один год все изменилось. Отец молодого лекаря погиб во время наводненья. Вскоре умер и учивший его лекарскому искусству старик, которого считал он вторым отцом. А его прекрасная супруга полюбила другого, потому что выходила замуж не за него — за его славу. И тогда оставил он все: город, в котором прошла его молодость, свою жену, дорогие сердцу могилы обоих отцов — родного и названного — и пошел куда глаза глядят вместе со старенькой матерью, она одна только и осталась у него. А люди говорили: потому не было ему добра, что спасли его с помощью колдовства, хотели судьбу обмануть, вот она и мстит ему теперь.

Целый год бродил он по стране, изменив имя и нигде надолго не останавливаясь, и, лишь когда прошел установленный срок и жена его, не имея о нем известий, смогла выйти замуж за другого, он поселился в Гресторе, подальше от родной Комины и женщины, которую долго не мог позабыть.

— Невеселая у меня вышла сказка, Эрлис. Твои были лучше…

Дрова прогорели, в комнате стемнело, и Эрлис рада была, что Крейон не видит сейчас ее лица. Отчего все так несправедливо, отчего все эти беды достались ему — такому доброму, такому умному, такому сильному? Ей хотелось крикнуть сейчас так, чтобы эхо раскатилось среди скал: «Да разве можно не любить тебя — такого?» Вместо этого она, всхлипнув, ткнулась носом ему в грудь и прошептала: «Я никогда, никогда тебя не оставлю!»

— Ты плачешь, маленькая? — Он осторожно коснулся лица девушки.

Эрлис взяла его руку в свои и прижалась здоровой щекой к ладони.

— Я уже не маленькая, Крейон. Я давно выросла… А ты и не заметил.

Мир наполнился любовью. Эрлис, обделенная с детства теплом и лаской, сама не понимала, откуда в ней столько нежности. Они с Крейоном могли говорить о самых простых, самых будничных вещах, но каждое слово звучало признанием в любви, а каждый взгляд, каждое движение приобретали значение события, способного изменить целую жизнь.

Однако уже на четвертый день Эрлис проснулась и почувствовала, что Крейон не спит — и не спит давно. В свете утра видно было, каким отрешенным и сосредоточенным стал его взгляд. Она поняла, что случилось, она ожидала этого, но не думала, что так быстро…

— Эрлис, Эрлис, — сказал он, — недаром тебя называли счастливицей. Ты и вправду приносишь счастье. И не мне одному, нет… Мне кажется, я нашел решение! Среди ночи я вдруг проснулся — наверное, оттого, что ты зашевелилась, — и уже не смог заснуть. И вот, пока лежал без сна, я вспомнил… Давно когда-то мой учитель рассказывал мне о мудрецах, из страны Хэл. Они в совершенстве умели владеть своим телом и проделывали удивительные вещи. Ну, например, по собственному желанию замедляли или убыстряли биение сердца, подолгу обходились без пищи… Они научились управлять своим телом и своим разумом и потому не страшились болезней. Грозный бог был бы бессилен перед ними, он не смог бы их одолеть. А теперь смотри, что происходит у нас. Одни бегут, стараясь спасти себя и своих детей от власти Бисехо-Сутара, другие выбирают смерть, чтобы не предать своих друзей, третьи надевают желтые плащи и золотые шлемы, чтобы нести новые беды своим соотечественникам, четвертые — четвертые утрачивают разум и волю и попополняют послушное стадо правителя… Четыре пути, и ни один из них не выводит из тупика, в который мы попали. Неужели мы настолько ослабели, отупели, выродились, что не способны восстать против зла и должны лишь покориться или погибнуть?.. Кажется мне, что должен быть еще один путь, пусть он нелегок, но приведет к победе: найти в себе самом силы для отпора и для защиты. Научиться так закалять свой разум, свою волю, чтобы никакой захватчик, подобный Сутару, не мог их сломить. Я увидел начало этого пути, когда вспомнил о мудрецах из страны Хэл. Они не считали человека ничтожеством, как Сутар, они вели его по пути совершенствования… И если Ратасу не удастся в ближайшее время сбросить Сутара с трона, то у нас все равно появится надежда. Пусть никогда не найдут способа вернуть разум и душу тем, кого искалечил Грозный бог. Но наших детей нужно не просто прятать от него — рано или поздно он может их отыскать, — а научить противостоять ему, дать им оружие для успешной борьбы с ним. Я должен проложить хотя бы начало этого пути, за мною пойдут и другие, и это приблизит час падения Грозного бога. Ты понимаешь, Эрлис?