Наталья Авербух - Напарница

— Каков же второй вариант? — хмуро спросила я, весьма обиженная инсинуациями собеседника. Ни в одной из прежних жизней мне не приходилось разговаривать грубо и резко — во всяком случае, продолжительное время; что же до моего воспитания, то в шляпной лавке хорошие манеры нужны намного больше, чем в гостиной.

— Второй… — потянул сын синдика. — Второй вариант звучит странно… однако, судя по вашему огорчённому лицу, он ближе всего к истине.

— О чём вы? — испуганно спросила я, дивясь дьявольской проницательности Дрона Перте и пытаясь своим вопросом отсрочить неизбежное.

— Ивона, девочка, — покровительственно начал сын синдика, беря меня за руку, — тебе не приходило в голову, что твой друг попал в беду?

— Мне приходило в голову, сударь, что вы непозволительно вольно себя ведёте! — воскликнула я, вырывая у наглеца руку. Сын синдика этому не препятствовал, только досадливо поморщился.

— Если тебе непременно хочется строить из себя знатную особу, — скучающе произнёс он. — Конечно, для такой девчонки, как ты, это может быть пределом мечтаний… Вот что, моя милая, — поднял руку сын синдика, не давая мне возмутиться и продолжил тихим шёпотом. — Я передумал. Спи спокойно в моём доме, и, клянусь честью, ни отец, ни кровники, ни мои «друзья» тебе здесь не будут угрожать. Отдыхай, набирайся сил… и ни в коем случае не выходи на улицу одна, это слишком опасно для таких девочек, как ты. Я пришлю служанок.

Дрон Перте встал и решительно шагнул к двери, оставив меня в полном неведении относительно его намерений. Хотя слова сына синдика, казалось, было предназначены для моего успокоения, в них сквозила некая угроза… пока смутная и, быть может, обращённая вовсе не ко мне…

— Что вы задумали?! — вскричала я, когда Дрон уже коснулся ручки двери. Он остановился, посмотрел на меня оценивающим взглядом, потом пожал плечами и нехотя проговорил:

— Предложить своё лечение для твоих запястий. Уверен, я справлюсь с этой задачей лучше Тегуля.

После ухода сына синдика мне ничего не оставалось, как подчиниться усилиям служанок меня раздеть и уложить в постель. Лавандовые капли сделали меня сонной, а компрессы на руках немного уняли зуд, который, к счастью, так больше и не перерос в тот чудовищный приступ, из-за которого я разразилась позорными рыданиями в присутствии Дрона. Одному Богу известно, что он теперь обо мне думает.

Впрочем, здравый смысл подсказывал, что сын синдика не утруждает себя тем, чтобы думать о потерявшей самообладание сотруднице дейстрийского бюро безопасности. Его прощальные слова о лечении наводили на весьма печальные мысли, особенно если вспомнить былые мечты Греты о той власти, которую она получит, поймав в свои сети и меня, и моего напарника. А почему бы и нет? Я у сына синдика в руках, служанки, беспокоясь о моём здоровье, не оставляют меня ни на минуту, а ночью можно придумать что-нибудь новенькое, к тому же… зачем вообще что-то придумывать, когда у меня нет ключа от дверей? Будить кого-то — опасно, а взламывать замок… На худой конец сойдёт и это, но только в том случае, когда я буду уверена, что мне сюда не возвращаться. Посудите сами, если после появления дейстрийской барышни дом взламывают изнутри, то кто мог это сделать? Синдик, верно, не обрадуется открывшимся ему талантам гостьи. Но это всё не главное, я-то убегу — и на одну ночь, и на всю жизнь. Могу и в окно вылезти, если очень припечёт, пусть думают, что я к любовнику бегаю, чего уж теперь.

Вот только сейчас, когда авантюрист понял, что вампира можно захватить в плен и заковать в серебро, разве не напрашивается вывод — забрать моего напарника себе, а там… Как говорил Беренгарий, контрабандисты могут и пытать. И никто не знает, сумеет ли напарник остановить моё сердце вовремя…

Все эти мысли не способствовали сохранности моего душевного равновесия, так что служанки поспешили дать мне ещё лавандовых капель, от которых я окончательно задремала, и проспала целый день. Когда я проснулась, в комнате было темно, а в желудке — пусто. На столике недалеко от кровати горела керосиновая лампа («устрицы» не признавали газового освещения), при свете которой я нашла в стороне сервировочный столик с куском холодного пирога и стаканом вина. Пирог я поспешно съела, а к вину даже не притронулась: мало ли что сын синдика мог туда намешать. С лампой я обошла комнату, не слишком, но всё же рассчитывая найти записку от Дрона Перте: должен же он как-то сообщить мне о своих намерениях! Или похвастаться поимкой моего напарника… Разумеется, эти надежды оказались напрасными.

Подойдя к окну, я обнаружила задёрнутые тяжёлые шторы, какие в Дейстрии никогда не вешали в спальнях, и раздвинула их. За окном оказалась не ночь, а поздний вечер: вчера в это же время Дрон Перте предложил мне перебираться из дома госпожи Перте к его отцу. Вампиры вот-вот проснутся и вот-вот заболят мои бедные руки…

«Мастер! — поспешно окликнула я. — Я понимаю, вы не любите, когда вас беспокоят по пустякам, но сейчас это очень важно! Откликнитесь, пожалуйста! Беренгарий… мой друг… ваш воспитанник, ученик вашего друга — он в плену! Прошу вас, помогите! Умоляю, не бросайте нас!»

«Я не отвечал вам, дитя моё, — мягко возразил старый вампир, — только для того, чтобы не смущать вас постоянным контролем сразу двух мужчин. Уверен, одного вашего… друга было достаточно».

«Но…» — растерялась я. Хорошо Мастеру говорить — не хотел смущать, а когда меня пытались украсть те негодяи с ножом?

«Дитя моё, будьте снисходительны к старику, — рассмеялся вампир. — Я не мог помочь вам во сне, да и далековато я находился, не успел бы вовремя».

«А… сейчас?» — робко спросила я.

«Я отправился к вам ещё позапрошлой ночью, когда узнал, что ученики Мирона имеют дела с людьми, — пояснил Мастер. — Сейчас я, наконец, добрался, и, полагаю, мы могли бы с вами обсудить создавшееся положение».

«Обсудить?» — не поняла я. Как же так, неужели старый вампир не попытается помочь моему напарнику, почему он не ищет его, почему…

«Именно, дитя моё, — подтвердил старый вампир, словно и не замечая моего удивления. — Не будем терять времени, как вы правильно догадались, приступ может начаться с минуты на минуту. Я усыпил весь дом, и жду теперь вас на улице».

«Но… — окончательно растерялась я. Здесь не Дейстрия, как же мне собраться без служанки, да и выйти как, ведь двери закрыты, а обманщик Дрон так и не сделал для меня ключ. — Мастер, может быть, лучше вы поднимитесь ко мне? Так будет гораздо удобнее и быстрее».

Старик будто бы укоризненно покачал головой.

«Дитя моё, не вы ли клялись могилой матери не впускать в этот дом мне подобных? Неужели вы так быстро забываете своё слово?»