Наталья Авербух - Напарница

С этими словами он действительно покинул «кабинет», оставив нас в полумраке при свете одной-единственной свечи, без всякого подсвечника поставленной на столик.

— Кати… — умиленно протянула барышня Аманда и протянула ко мне руки. — Я искала тебя, я волновалась! Если бы ты знала, что я пережила!

— Но, сударыня, — попробовала возразить я. Барышня разжала объятья и прижала палец к моим губам.

— Т-ш-ш! Я всё понимаю, Кати, но не думай меня провести! — мило улыбнувшись, заявила она. — Неужели ты думала, что я не смогу узнать тебя — под любым именем, в любой стране, в любой одежде!

— Нет, барышня, — тяжело вздохнула я и опустилась на ближайший стул. — Так я не думала.

— И прекрасно! — просияла Аманда, изящно усаживаясь рядом со мной. — Не молчи, Кати, дорогая, рассказывай! Объясни мне, откуда у тебя другое имя, и кто этот молодой человек, который устроил нашу встречу?

— Обязательно расскажу, барышня, — пообещала я, — но сначала, пожалуйста, объясните, как вы меня нашли?

— О, Кати! — тяжко вздохнула Аманда. — Пожалуйста, ты обещала называть меня по имени!

— Как скажите, Аманда, но всё же!

— Какая нелепая сцена, — неожиданно вздохнула барышня. — Как в сентиментальном романе. «О сестра моя! Через горы и леса, по рекам и бездорожью пробиралась я, чтобы спасти тебя от нависшей тебе опасности!»

— Похоже, — засмеялась я, — только так писали ещё в прошлом веке.

— Тем хуже для нас, — улыбнулась в ответ Аманда. — Говорят, для женщины нет ничего хуже, чем отстать от времени.

— Я всегда относила это правило к одежде, — заметила я и только теперь осознала ту неправильность, которую заметила сразу, но так и не успела оценить. Аманда Рофан была одета по дейстрийской моде! И это в Острихе, где женщины законом обязуются носить открытые платья, особенно в домах без вывески со шпагой! Барыш… простите, Аманда, но почему вы в таком костюме?

— Я? — удивилась барышня. — Это ты в странном костюме, Кати! Что побудило тебя одеться в подобный наряд?

— Но, Аманда! — запротестовала я. — Мы же в Острихе! Здесь так все одеваются!

— И даже похуже, — неодобрительно заметила барышня Рофан. — Но здешняя безнравственность не должна…

— Аманда! — взмолилась я. — Разве вы не понимаете? Это Острих! Тут нельзя ходить иначе! Канцелярия крови!..

— Оставим этот разговор, Кати, — решительно перебила барышня. — Я не боюсь ни вампиров, ни канцелярию крови, которая наживается на разжигаемых ими страхах. Я поданная дейстрийской короны и имею право одеваться так, как сочту нужным. И ты, между прочим, тоже.

— Так вы не верите в вампиров, барышня? — поразилась я. — Разве вам не рассказывали?..

— Да, — признала Аманда. Она была всё такой же тоненькой, хрупкой и изящной, как в Дейстрии, всё те же прекрасные глаза, изящные руки, матовая кожа, не знающая румянца. Но куда подевалась её благородная беспомощность! Передо мной сидела девушка, которая, без сомнения, знала, чего хочет и как достигнет желаемого. Подобная метаморфоза пугала и настораживала. Прежняя барышня Рофан проявляла решительность только в тех случаях, когда устремлялась кому-то на помощь. А теперь?..

— Да, мне рассказывали, как ты пропала, — чуть дрогнув, продолжила барышня. — Когда вместо тебя ко мне приехала дядюшкина служанка Пэги и наплела с три короба… Она говорила, что явилось чудовище, о котором ты рассказывала, и утащило тебя, и что это чудовище, уж конечно, заодно с господином Шереном… А потом дядюшка прислал коляску и просил немедленно вернуться.

— И вы вернулись? — уточнила я.

— Разумеется, я не могла отказать дядюшке, — удивилась вопросу Аманда. — Я попросила поехать со мной господина Доринга, чтобы он представлял мои интересы. К тому моменту мы уже решили, что надо потребовать свою долю деньгами, и к тому же доходы за то время, когда дядюшка скрывал от меня наследство.

— И вы потребовали? — не поверила своим ушам я. Не то, чтобы такой шаг казался мне неправильным, но как он не вязался с образом прежней Аманды!

— Нет, — нахмурилась барышня. — Дядюшка встретил меня очень расстроенный, и сказал, что я была совершенно права в отношении жениха, которого он мне предлагал. Это оказался совсем не тот человек, с которым дядюшке хотелось бы породниться. Господин Шерен, как оказалось, сумасшедший, безумец, он притащил с собой какого-то актёра, который представился вампиром и утащил тебя из дядюшкиного дома. Остриец кричал про вампиров, но все слышали, как тот актёр говорил по-острийски, и, к тому же, он размахивал шпагой, а сейчас фехтуют всё больше в Острихе. К тому же служанки — и Мари, и Пэги, и другие рассказывали, как он приставал к ним в коридорах, уговаривая раздеться. Якобы искал следы от укусов вампиров, подумать только! — В голосе барышни сквозило самое сильное возмущение. — Безумец и развратник, к тому же похититель женщин. Дядюшка говорил, его псы не выпускали никого из дома, пока тебя не стало совсем уж бесполезно искать, и в тот же день господина Шерена попросили удалиться, пока дядюшка не поставил в известность власти.

— О… — потянула я, не зная, что и говорить. Мне говорили, что Таспы едва не разорвали сделку с господином Шереном, но мне не приходило в голову, что я была тому причиной. Как, однако, костное сознание так называемых порядочных людей тщится привести мир в соответствие со своими взглядами!

— Дядюшка Тасп был очень сконфужен таким оборотом событий, — как ни в чём ни бывало продолжала свой рассказ барышня. — Мы помирились с ним, и он выдал мне доходы с мельницы, которые мне причитались, но мою долю выкупать не стал. Теперь меня зовут Аманда Тасп-Рофан, и смерть ещё одной — очень дальней, Кати! — тётушки сделала меня до неприличия богатой. Она завещала свои деньги той из племянниц, которая весит не менее семи и не более восьми стоунов, [23] Стоун — дейстрийская мера массы. Один стоун весит около 6 кг. и такая одна только и нашлась: я вешу всего семь с половиной стоунов. В другое время завещание могли бы оспорить, согласись, оно достаточно нелепо, но…

— Но на этот раз был не тот случай, — закончила я вместо своей бывшей нанимательницы.

— Именно, — кивнула Аманда, и в этом жесте не было ничего от прежней барышни, пронесшей сквозь все невзгоды и тяготы наивный взгляд не то ребёнка, не то феи из сказки. — Едва закончили с формальностями, как я отпросилась из дома дядюшки и уехала в столицу. Я слышала, там есть агентства частного сыска и, коль скоро я обещала дядюшке не втягивать семью в историю, сообщая полиции о твоей пропаже, я решила обратиться к ним.

— И вы обратились?! — ахнула я, представляя, как наёмные сыщики копаются в подробностях моей жизни, вернее, жизней.

— Разумеется, обратилась! Кати, ты ведь не думала, что я могу бросить тебя в беде! — воскликнула барышня с искренним негодованием, и прежняя наивная девочка на миг промелькнула в чертах новой женщины, сидевшей рядом со мной. — Я обратилась, и в несколько агентств, там обещали помочь, но каждый раз присылали мне через пару дней или через неделю вежливое извинение.