Елена Товбаз - Студент поневоле

— Впустите! Спасите! Впустите!

— Хватит тарабанить, — раздался за дверью сварливый голос, и дверь отворилась. Как раз в тот момент, когда я, оглянувшись, увидел красные парные огоньки за ближайшими деревьями.

Я ввалился в хижину и без сил рухнул на порог, а дверь за мной закрылась, на засов, — сама собой. Меня это уже мало беспокоило. Чего я только здесь не насмотрелся! Но что-то подсказывало мне, что ещё далеко не всё.

— Разлёгся! Вставай давай! — на меня, уперев руки в боки, смотрела седенькая старушка с крючковатым носом. Да какая там старушка?! Старая карга.

«Неужто опять вляпался?» — я нечаянно прошептал это вслух, поэтому Зеркало хмыкнуло в ответ:

— Угу, по самые подмышки. Мы в логове лесной ведьмы.

Хороши дела! Я поднялся, машинально отряхиваясь от земли.

— Больно уж ты пригожий, — заценила старушенция, осматривая меня с головы до ног.

— Спасибо за комплимент, — буркнул я.

— Чего зверюги-то хозяйские за тобой гнались? Набедокурил или украл чего?

Она была недалека от истины. Я — похитил зеркало, хотя, нет — оно ведь само меня похитило. Забыл.

— Идём в горницу. Нечего на пороге стоять. Не бойся, не обижу, а волки к дому не подойдут. Не перейти им через круг.

И словно в подтверждение, снаружи раздался голодный вой. Желая всё же быть подальше от двери, я проследовал за семенящей каргой.

«Горница» оказалась мрачной тёмной комнатушкой с маленьким окошком. На узком подоконнике прилепилась единственная оплывшая свеча с неестественно синим пламенем. Посредине горел круглый очаг, сложенный на полу из гладких камней, и весь дым от огня уходил в дыру на потолке. Странно, но дымом почти не пахло… Магия? Вместо этого в хижине неуловимо витал болотный дух, с лёгким привкусом прелой травы и древесной гнили. Дух лесного колдовства… Несколько не струганных кольев подпирали крышу. На них были развешаны пучки трав, коренья и какие-то корявые кусочки, о происхождении которых не хотелось догадываться.

— Садись, — велела старуха, указав на мешок в углу.

Я сел. Мешок явно набитый чем-то плотным и сыпучим, — то ли песком, то ли землёй — тут же примялся подо мной и заскрипел.

— Сейчас отгоню волков, — обнадёжила ведьма и бросила в огонь какой-то порошок из засаленного мешочка. Полыхнуло зелёным, и густой едкий дым унёсся к потолку, а вскоре на поляне раздался визг, и наступила тишина.

— Убежали, — старуха повернулась ко мне. — Ты из «превращателей» будешь?

То ли от неожиданности, то ли от дыма я брякнул:

— Ну да…

— Остолоп, — простонало Зеркало.

— Так вот, молодец. Еды у меня нет, кроме кореньев и ягод сушёных. Переночевать оставлю и даже дам бодрящего отварчика с утречка. За небольшую плату. Заплатишь, и ещё получишь в придачу пузырёк с вонючим настоем — отпугивать псов. Идут-то они по твоему следу.

Тоже мне открытие!

— Согласен?

— Сколько? — а что мне оставалось делать. Оказаться одному (пардон, с Зеркалом) в ночи, с наступающими на пятки злющими псами я не сильно жаждал.

— Чего, сколько?

— Ну, денег…

Старуха рассмеялась.

— Никаких денег. Знаю я вас, плутов-превращателей! Ещё наделаешь блестящих кружочков из птичьего помёта.

— А чего Вы тогда хотите?

— Скажу утром. Иди спи, голубок. Вечер утра коварнее, да утро вечера лукавее.

Час от часу не легче!

Ведьма отвела меня в клеть, смежную с комнатой. Хотя если судить по размерам хижины, тут и для одной-то комнатки места маловато. Но я не разглядывал и не измерял, спасаясь от погони.

— Поспишь в чуланчике. На соломе.

И оставив меня одного, старушенция удалилась, задёрнув штору из мешковины. Теперь, когда я был один и за мной никто не гнался, меня клонило в сон.

— Держи ухо востро с этой ведьмой. Мало ли чего она запросит… — пробубнило Зеркало.

— Дай поспать…

Солома хрустела и кололась. Но меня это не беспокоило. Я совсем выбился из сил, и дрёма почти сморила меня. Так уютно, мягко, тепло, темно… Горячее дыхание коснулось моей щеки, и я подскочил. Из темноты на меня таращились жёлтые глазищи. Снова здорово!

Я нашарил в темноте рюкзак, нащупал фонарик и включил. Голубоватый свет выхватил из темноты бугристую морду, и вытянутую шею…

Существо было не больше телёнка. Оно шумно вздохнуло и отпрянуло от света вглубь чуланчика. Кто бы это мог быть? Может и есть телёнок или вроде того? Ну, раз оно само меня боится, значит, я могу спокойно поспать. Что я и сделал, выключив фонарик и обняв рюкзак. А наутро меня разбудило Зеркало. Фальшивым и гнусавым пением.

— Прекрати, изверг!

— Если бы не я, ты бы всё проспал. Посмотри-ка, кто здесь.

— Как ты можешь видеть у меня в кармане? — пробормотал я, перекатываясь на другой бок.

— А я уже давно не у тебя в кармане… Сон мигом слетел, и я вскочил.

— Испугался? — Зеркало лежало у стены.

Мало того, оно ещё и увеличилось в размерах, так, что в него отражалась почти вся клетушка вместе со вчерашним существом.

В оконце между горницей и клетью проникал бледный утренний свет, и создание выглядело серо-зелёным и чешуйчатым. Большие миндалевидные глаза настороженно разглядывали меня. У него было четыре лапы, похожие на птичьи, только покрупнее и потолще. Гибкое тело, напоминающее удлинённое тулово жеребёнка… или телёнка. Кожистые крылья, с перепонками.

Я подобрался поближе и животное, вздрогнув, убрало их, сложив за спиной. Лобастую голову украшал короткий кручёный рог, а от вытянутой морды отходило несколько толстых белых волосков. Они шевелились, скручивались и раскручивались, когда оно двигалось и нюхало.

— Тихо, не пугай его, — предупредило Зеркало. — Это летун или дракер. Дракеры — ближайшие родственники Эренийских драконов. Обитают по Ту Сторону Чёрных гор.

Разумеется, я и не сомневался, что в этом измерении водятся драконы. А с чего бы мне сомневаться?! Это же обычное дело.

— По Эту Сторону, летуны — редкость. Интересно, как это ведьма раздобыла его?

— А чего он такой пугливый?

— Маленький ещё. Ребёнок.

— Жалко, — протянул я.

— Неправильное чувство… Э… Нет! Чего задумал? Остановись!

Не слушая Зеркала, я наставил его на детёныша поровнее, чтобы отразился весь дракер и… Вскоре на соломе лежала горошина. Сунув её в рюкзак, я порылся в нём и не нашёл ничего бесполезного, кроме половины позавчерашнего недоеденного (и уже несвежего) бутерброда. И вскоре на соломе дрожал новый летун, превращённый из хлеба с сыром.

— Это ненадолго, — укоризненно проговорило Заркало.

— Знаю, — огрызнулся я. — Но к тому времени мы будем уже далеко.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Не оставлять же беднягу этой карге…

— Тише ты!

Я спохватился и отодвинул мешковину. Ведьмы в хижине не было. О её присутствии напоминал лишь котелок с кипящей бурдой на огне. Я вылез из клети и уселся у очага с опаской поглядывая на тёмную пузырящуюся жидкость. Явно какое-то зелье, источающее лёгкий сладковатый аромат. Вскоре старуха появилась с вязанкой хвороста и, бросив её на пол, спросила: