Вера Огнева - Возвращение к себе

Заскрежетало. Нетвердые руки отпирали засов, по двери бухало и елозило.

Спросонья помстилось: сейчас в подвал втолкнут связанного Хагена или, избитого, окровавленного Лерна.

Но это всего-навсего пришли за ним. Как всегда четверо. Одного запомнил по имени:

Больт. Невысокий, разлапистый, с влажной, отвислой губой посреди неопрятной щетины.

- Вставай!

Пинок. Роберт кое-как поднялся, но получил подсечку.

- Чо, упал, благородный? Вставай!

Пинок по ребрам. Болью перепоясало как кнутом. В следующий миг Роберт вскочил, распрямился. Удар кованого сапога пришелся мокрогубому Больту между ног. Человек согнулся, удушливо всхлипнув. Руки ковшиком прикрыли ушибленное место.

Замелькали кулаки.

Кто знает, возможно, его и забили бы прямо тут, но сверху нетерпеливо позвали.

Бывшего графа Парижского подхватили под руки и поволокли по ступеням к пря-моугольнику света.

Левый глаз начал заплывать, слезился. Пришлось покрутить головой дабы в подробностях рассмотреть творящееся в зале: за верхним столом, в одной тунике, сидела увешанная золотом дама Герберга; с одной стороны от нее покачивался капюшон монаха, с другой скалил все свои великолепные зубы Лупо Буальди. Смуглое лицо побагровело от вина и жара. Роберт заметил Гинкера. Рана на животе не мешала тому, есть и пить. Увидев Роберта, он начал подниматься, зажав в руке тесак, который использовал вместо столового ножа, но выпитое потянуло обратно.

Гинкер грузно рухнул на лавку, только заругавшись.

На дальнем конце, где раньше сидели Роберт и Гарет, теперь пребывал Марк. Лицо хмурое, настороженное. На столе перед ним возвышалась горка костей. Он пинком отогнал собаку, которая встала на задние лапы в поисках поживы.

У лестницы пьяный Хаген наклонялся к, сидящему на ступенях жонглеру. Мешала икота. Хаген выпрямлялся, грозно смотрел по сторонам в поисках возможного насмешника, не находил и опять наклонялся.

Анну за стол не пустили. Она сидела у стены в креслице, низко опустив голову.

Лупо распоряжался: тащите его поближе, нет, привяжите там, нет, лучше сюда. В нем чувствовалось злое, нетерпеливое возбуждение.

- Слушайте меня все. - Буальди встал. - Преподобный, к тебе это тоже относится.

Гирта, оставь рясу брата Петра в покое, под ней то же самое, что и у остальных мужиков - ничего для тебя нового.

- Да как ты смеешь! - пьяно взвизгнула дама Герберга.

- Внимание! Сейчас я расскажу вам забавную историю.

В зале несколько притихли. Роберта крепко держали.

- Угадайте, кто перед вами?

- Странствующий рыцарь,

- Благородный бродяга.

- Годфрид Иерусалимский, - пьяная солдатня еще некоторое время упражнялась в остроумии.

- Нет-нет! Друзья мои, это не просто благородный одинокий путник, победитель драконов и освободитель невинных дев, - ухмылка в сторону скорчившейся Анны. - Это - ни много, ни мало - граф Роберт Парижский, родственник самого короля и герой Похода.

Невероятно, но в зале воцарилось молчание. Только собаки в углу, подвывая, выясняли отношения.

- О, прошу, не пугайтесь. Сиятельный нобиль не побежит к своему сюзерену с жалобой, и ваши головы не полетят с плеч, за столь непочтительно обращение с героем.

- Но ведь Роберт… в Святой земле…

- Успокойтесь! Даже в Иерусалиме не все знают, что он много лет находился в услужении у сарацин. Он сражался за них на арене. Представляете, против него выпускали безоружных христиан, а он убивал их на потеху своим хозяевам. Его друзья, узнав о таком, отказались выкупать отступника из неволи. Тогда это пришлось сделать королю. Слушайте же! Явившись к сюзерену, этот наглый прислужник неверных, об-винил короля. Тот, оказывается, действовал недостаточно быстро. Терпение нашего добрейшего монарха лопнуло: король прогнал его, лишив замков, фьера и графского достоинства. И что вы думаете? Бывший граф постарался забраться в такую глушь, куда молва о его предательстве еще не дошла. Он воспользовался письмом хозяина замка, чтобы втереться в доверие к вдове и всем тут завладеть. Но справедливость восторжествовала. Злодей у вас в руках. Вы можете делать с ним все, что захотите.

Пауза, заполненная сопением и шорохом, набухала как мутная, готовая вот-вот сорваться капля. За ней последовал взрыв:

- Четвертовать!

- Отрезать яйца!

- Содрать кожу!

- Зажарить живьем!

Лупо был умен. Подсунь лесному бродяге, скотине, насильнику, того, кто якобы еще хуже, кто 'виновен', и - все! Что вина выдумана от начала до конца, не важно.

Кто станет разбираться? Разбираться не будут. Будут рвать на куски, утоляя жажду крови того, кто совсем недавно слыл кумиром, почти идолом, чтобы разрушить, сравнять и уравнять с собой!

Это был конец. Даже если друзья в три клинка попытаются встать ему на защиту, их сомнут. Пьяная озверевшая солдатня, прошедшая школу Восточного похода, смахнет их как щепки со стола.

Осталось, приковать к себе внимание и тем отвлечь палачей. Тогда его друзьям, возможно, удастся спасти женщину и ребенка.

- Да я, - раздался за спиной страшно знакомый голос, - задавлю его своими руками!

Растолкав толпу, Хаген рванул Роберта на себя. На горле сомкнулись пальцы.

- Уведи Анну, - изловчился и прошептал Роберт.

- Нет! - ревел гигант, - Не дам.

Но их уже разнимали. На Хагене повисло сразу несколько человек. Роберта буквально рвали из его рук. Больстаду пришлось разжать объятия.

- Стойте! Стойте, дети сатаны, - донеслось откуда-то сзади. Брат Петр надрывался, но его никто не слушал. Когда он все же протолкался к центру с Роберта, уже сорвали рубашку. На блестевшей от пота груди остались крест, да мешочек с подвеской.

Зацепив пятерней, монах рванул на себя то и другое, Гайтан выдержал, а вот мешочек порвался. В руке брата Петра злым острым огнем полыхнули алмазы.

- Гирта, смотри, он украл твою подвеску, - Петр поднял над головой сияющее украшение.

Пьяная дама смотрела тупо. Одной рукой она цеплялась за рясу духовника, другой теребила точно такую же подвеску на своей груди:

- Я… ик. Я его… ик, потеряла в Крить…

Монах, не глядя, двинул ее локтем в бок. Женщина хлюпнула и замолчала. Впрочем, никто не заметил заминки. Петр продолжал:

- Братья мои, расправиться с этим предателем вы всегда успеем, но пусть он нам сначала расскажет, где спрятал золото.

- Нет никакого золота, - прохрипел Роберт.

- Он врет! Врет!

- Пытать, - взревело сразу несколько глоток.

Роберт рванулся. Кулаки замолотили направо и налево. Ему отвечали. На полу залы образовалась куча-мала, над которой застыл коричневый монах с поднятыми руками.

Гирта отползла в сторону и мирно блевала, стоя на четвереньках.

Его конечно скрутили. Сверху навалилось несколько человек. Затрещали ребра.