Елена Волкова - Ведьма

— Эй! Ты чего это тут?.. — услышал он удивленно-растерянное. Перед ним стоял его бывший одноклассник Суне, придерживая наполовину заполненную тележку. В тележке, возвышаясь над пакетами и банками, на специальном сиденьи для малышей сидел карапуз лет двух, мусолил шоколадную печенюшку и весь был в этой печенюшке: ручонки, губы, щеки…

— Да вот… — протянул Магнус и кивнул на карапуза. — Это кто?

— Это брат мой сводный. Мать за мясом пошла, я тут… помогаю.

— Что ж он так ухрюкался? Не заругает мать?

— Да ну его! — махнул рукой Суне. — Канючит — зубы, то, се… Ну, я ему рот заткнул…

— Тяжело с отчимом? — участливо спросил Магнул.

— Ничего, нормально. Ты-то что тут делаешь?

— Да вот, — опять понурился Магнус. — Не поступил.

— Как?! — Суне распахнул глаза. — Ты — и не поступил?!

— А, да ладно… Глупо все вышло… — и махнул рукой, давая понять, что лучше было бы сменить тему.

— Ох ну ничего себе! Уж не эта ли сучка опять тебе встретилась? — Суне прикусил губу, а потом махнул рукой. — Знаешь, есть такие люди, вроде нормальные, а встретишь такого — и все наперекосяк идет! Она как раз из таких. Не то чтобы они тебе зла желают, а просто… ну…

— Просто им наплевать на других, — закончил за него фразу Магнус. — Знаю. Я думал, что это я один только так думаю.

Они помолчали. В школе они не были ни друзьями, ни даже приятелями, просто — одноклассники, но поскольку Магнус ни с кем не ссорился вообще никогда, в классе к нему все относились ровно и, несмотря на подшучивания, гордились им — он умел то, чего не умел никто из них, а после того конфликта его и вовсе зауважали. Суне был неплохой парень — с ним можно было нормально разговаривать.

— Слушай… — протянул Суне. — А почему ты сюда устроился?

— А какая разница?

— Слушай… а… а как рука твоя? Зажила?

— Да вроде. Я в пианисты не собирался.

— Погоди, может, тебе лучше где-нибудь по музыкальной части? Играть где-нибудь?

— Где же?

— Хочешь, я поспрашиваю?

— Спасибо тебе, но я не хочу играть в ресторане.

— Не в ресторане. Например, в «Гроте» — чем плохо? Там всякие личности бывают интересные, не шушера какая-нибудь. Вдруг тебя там приметят?..

— Суне, ну, не обижайся… Я должен получить образование. Кто бы меня ни приметил, уровень у меня сейчас еще детский.

Тот подбоченился:

— Ты знаешь, что такое «Грот»?

— Нет.

— Ну вот! Это клуб… не элитный, но около того. Вдруг познакомишься с кем-нибудь!

— Не знаю… У тебя там есть знакомые?

— У отчима есть.

— У вас правда нормальные отношения?

— Да! Так спросить?

— Ну, спроси…

Суне позвонил через неделю и сказал, что управляющий «Грота» готов выслушать претендента. В назначенный день Магнус прибыл за пять минут до указанного времени. Было утро, работали уборщицы. Управляющий с удовлетворением отметил его пунктуальность, попросил что-нибудь сыграть и остался доволен, только спросил, имеется ли у молодого человека темный костюм — заведение вечернее… Магнус ответил, что темного костюма у него нет, но он может купить, если имеет смысл нести эти расходы. Управляющий предложил ему играть по пятницам и субботам вечером — это было подходящее время. Оклад тоже казался привлекательным, особенно теперь, когда была составлена уже смета на ремонт дома — самых необходимых работ…

По вечерам, три дня в неделю, он занимался вокалом со своим прежним преподавателем, который был настолько шокирован непоступлением своего ученика в консерваторию, что хотел даже отказаться брать от него плату за уроки, и пришлось уговорить его на половинную стоимость, потому что брать уроки бесплатно не позволяло самолюбие. Вечерами по пятницам и субботам Магнус играл в «Гроте»: как он сам его назвал — "Претенциозном кабаке для богемы". Костюм он купил довольно дорогой, из тех, что держатся в моде лет десять, и на размер больше — на вырост и «посолиднение», которое начинается после двадцати лет: "Не покупать же мне костюмы каждый год" — объяснял он родителям, переглядывавшимся в недоумении.

Он полностью переселился в Старый Дом, забрав все свои вещи, одежду и книги. В доме заменили кровлю, установили новые водосточные трубы и прочистили каминную трубу. Пришлось еще закупить дров и угля. Жил он практически в одной комнате — в зале, там было теплее всего. Там же стояло и пианино. В соседней комнате он поставил замотанную в пластик детскую ударную установку — ту самую. Он хорошо чувствовал себя один в большом старом доме. В старом квартале, в узкой уличке не шумели автомобили, за стеной не было соседей, на площадке не шуршал лифт и не лаяли выводимые на прогулку собаки. В конце октября, с первыми затяжными дождями, ремонтные работы пришлось остановить до весны. К тому же оказалось, что все это гораздо дороже, чем он расчитывал и, хотя он исправно выплачивал фирме задолженность и фирма не выражала неудовольствия, возможность продолжения ремонта внутренних помещений сделалась достаточно проблематичной. Не говоря уж о том, что в таком случае необходимо находиться дома.

Рождество, проведенное в компании родителей, показалось Магнусу грустным, как никогда: ну, поели вкусно, побеседовали оживленно и как будто весело, посмотрели телевизор. Конечно же, подарили друг другу подарки — как же без подарков на Рождество… Но все это было уже не то, не было той остроты, того трепетного и нетерпеливого ожидания подарков и замирания сердца от шуршания яркой упаковочной бумаги — детство кончилось…

После Рождественских праздников он уволился из «Грота». Управляющий был удивлен и озадачен: что именно не устраивало молчаливого молодого человека? Магнус не стал вдаваться в подробности, сославшись на «обстоятельства». Вечером он позвонил Суне и извинился:

— Не могу я так! Я играю Моцарта, а они едят, пьют, смеются, обсуждают что-то свое… А я им, выходит, для улучшения пищеварения?

— Тобой были довольны…

— Кто? Тетки сорокалетние? — он вздохнул. — Извини, я доставил вам беспокойство. Кто-то может так, а я не смог. Когда звучит Моцарт, не должно жевать или пить пиво. Не говоря уже об этих тетках… Гадость!

— К тебе тетки приставали?

— Вот еще не хватало!.. Нет, но смотрели-то как!

Суне неожиданно захохотал:

— Хотелось бы мне взглянуть на эту картину!.. Ну, что — на нет и суда нет. Ладно, если что — звони…

Рыжая постепенно вытеснялась из памяти другими событиями и будничной повседневностью. Он работал в супермаркете, брал уроки, бегал по утрам в парке и зимовал в холодноватом доме. Отец спрашивал не раз, не нужно ли чего, и он всегда отвечал, что ничего не нужно, спасибо. Но однажды, когда в воздухе запахло весной, отец заехал к нему в супермаркет перед закрытием и они поехали вместе в Старый Дом.