Каору Куримото - Битва в Носферусе

— Но уж меч-то я могу захватить? Без него я чувствую себя более голым, чем без одежды, — пробурчал Иставан, залезая в сетку и сразу становясь похожим на пойманную рыбу. — Не знаю, кто твой бог — Мос, Сиренос или Доал, но помолись ему за меня.

Он дернул за веревку, показав, что готов. Она сразу же провисла под его тяжестью. Семы потянули за нее, да и сам наемник принялся перебирать конечностями. Сетка медленно двинулась вперед.

— Эй! Вы только посмотрите! — кричал то и дело Иставан. Когда он взглянул вниз с ужасающей высоты, его глаза расширились от страха. Наемник весил вдвое больше любого сема, а по веревке перебрались уже многие. Но некоторые все же свалились. Если такое случится с ним, то надеяться, что удастся спастись, зацепившись хотя бы руками, бесполезно — его ноги тут же погрузятся в массу идохов.

— Клянусь семью хвостами Ираны, я пустился в подобную авантюру первый и последний раз! — Он инстинктивно сжимал веревку.

Идохи снова заволновались. Хотя они уже поглотили шестерых раку, их обуревал вечный голод. Недавние крохи лишь усилили его. Еще ни разу за всю ночь твари не казались столь активными.

Они пульсировали по всей долине, словно единая масса, в слепой ярости наваливаясь на скалы. Идохи чувствовали перепады температуры, поэтому могли отличить живое от неживого.

Лицо Иставана было искажено отвращением. Сеть, двигавшаяся поначалу так быстро, теперь еле тащилась, и стало казаться, что она никогда не достигнет противоположного края долины. Наемник оторвал взгляд от копошащихся внизу тварей и его лицо побледнело.

— Веревка! Она вот-вот совсем перетрется! — крикнул он. — Помогите! Помогите мне, боги! Я сейчас свалюсь! — Широко распахнутые глаза наемника не отрывались от ниточки, на которой висела его жизнь.

Сеть успела пройти еще только две трети пути, а веревка лопалась прямо на глазах. И тут она окончательно порвалась.

— А-ааа!

Исполненный ужаса крик разнесся по всей долине. Ни Гуин, ни раку ничем не могли помочь Иставану.

— Боги! Мос! Дзарн! Кто-нибудь! Наемник полетел прямо в долину идохов. Он зажмурился, крича во все горло, и зажал лицо обеими руками, не в силах глядеть в лицо смерти.

Падение показалось ему вечным. Сжимая ногами лопнувшую веревку, он летел вниз и наконец приземлился.

Наемник мгновенно свернулся в клубок, хотя и знал, что это не поможет. Но студенистые твари почему-то не схватили его, не обволокли сжавшееся тело. Смерть так и не наступила.

Иставан медленно раскрыл глаза и поглядел в темноту сквозь пальцы. Потом оторвал руки от лица и сел.

— Невероятно, — прошептал он изумленно. Клянусь сверкающими волосами Ираны, глядящей на меня, это же…

Совершенно не пострадавший, если не считать нескольких царапин, Иставан выбрался из сети и встал на мягкую землю долины.

Распахнув глаза пошире, он изо всех сил вглядывался в темноту. Идохи были довольно далеко от него.

— Они ушли! Они ушли! — воскликнул наемник и истерически захохотал. — Клянусь синей чашей Эрис, из которой льется лунный свет! Клянусь лихорадкой, которую приносит Торто, покровитель влюбленных, мне чертовски повезло! Или нет, я подозреваю, тут замешано еще что-то. Я, Иставан Колдовской Меч, самый везучий человек на свете! Неудача никогда не коснется меня!

В самом деле, ему несказанно повезло. Если бы он отправился в путь чуть раньше, идохи все еще оставались бы на этом месте.

Сейчас они бились о скалы, словно прибой. Словно единое существо длинною в тад, они двигались на юго-запад.

Наемник снова огляделся по сторонам и понял, что идохи отдалились все же не настолько, чтобы он мог радоваться. Он быстро подобрал свой упавший меч, готовясь отражать нападение. Его взгляд упал на кучу костей, лежавших у края долины. Они несомненно принадлежали Салаи, который погиб именно в этом месте.

Иставан поежился. Ему показалось, что он попал в желудок огромного питона, где жертва может оставаться несколько дней непереваренной. Идохи душили добычу своей огромной массой, затем растворяли ее до тех пор, пока не оставался один скелет. При взгляде на белевшие кости по спине Иставана пробежал холодок. Он представил, что мог оказаться на месте сема.

— Ладно, сейчас ни к чему об этом думать, — пробормотал он. — Я не добрался до края долины, но, клянусь белой тонкой тканью Эрис, я еще жив.

Он отогнал видения ужасной смерти, встряхнувшись, точно собака, вылезшая из воды, и направился туда, где его ждали раку.

— Вот и вы, мои мохнатые друзья! У меня получилось! Не глядите так, будто увидели привидение! Я жив и здоров! — выкрикивал наемник, хотя семы не понимали ни слова.

Впрочем, они вообще обращали на него мало внимания. Их тонкие голоса оглашали всю долину.

— Рийаад!

— Рийаад! Эни, рик, рахни!

— Рийаад!

— Гуин? — произнес Иставан и обернулся назад.

Только теперь до него дошло, что человек-леопард по-прежнему оставался на противоположном конце долины, а идохи могут в любой момент заметить его. Наемник стал лихорадочно озираться по сторонам, пытаясь сообразить, как помочь другу, но так ничего и не придумал. На мгновение его лицо перекосилось от боли, но он тут же помотал головой и плюнул на землю.

— Нечего дергаться. У него все нормально. Мои друзья-обезьяны, Гуин цел и невредим! Если бы даже на него напали все идохи на свете, он бы прорвался! И потом, разве у нас есть время, чтобы сидеть сложа руки? Нужно добраться до вашей деревни. Тронемся помаленьку, а Гуин нас догонит.

Но раку не понимали его речь, да и вообще не глядели на него. Они все вглядывались в темноту и что-то лопотали своими высокими голосами.

Казалось, они обсуждают, стоит ли спускаться в долину и спасать Рийаада. Он был для них скорее божеством, чем человеком, и эти дикари могли спокойно отдать свои жизни за него. Сиба говорил что-то с жаром, воздев факел над головой, вероятно призывая отправиться вниз и поджечь идохов.

— Э, э, вы что-то не то задумали! — воскликнул Иставан. — Неужели, по-вашему можно сжечь такую массу? И потом, думаете, почему мы ползали по этой веревке? Если разгорится достаточный огонь, монгаулы в два счета нас вычислят. Говорю же вам, Гуин выберется. Не может не выбраться!

Дикари застыли в нерешительности, будто понимали его. Сорок пар сердитых глаз пристально уставились на него.

— Эй, чего вы на меня так глядите? — произнес наемник, невольно пятясь.

И вдруг один из раку завопил:

— Альфетто.

Глаза дикарей мгновенно наполнились ужасом. Семы кинулись врассыпную.

Обернувшись, Иставан увидел, что их так напугало, и застыл на месте, скованный страхом. Его язык прирос к нёбу, а глаза не могли оторваться от надвигавшегося кошмара.