Светлана Жданова - Невеста Демона

Я упала в него и медленно приходила в себя.

Над головой было самое звездное небо, что я когда-нибудь, видела. И резкий серп луны восходящий над горами.

И это вовсе не заповедные луга, это вершина города, созданного как казалось отсюда из лунного света.

Я сижу, подтянув ноги к груди в большом кресле на огромном балконе. Здесь, пожалуй жарко, но я зябко кутаюсь в кусок пестрой переливающейся ткани прикрывающий мое тело.

Страшно!

- Это твой город, он падет к твоим ногам, если пожелаешь.

Этот голос… Этот голос действует на нервы как раскаленный металл на неприкрытую плоть. И в то же время завораживает, не давая даже обернуться.

- Не бойся, бесценная. Здесь тебе не грозит опасность.

- Где это - здесь?

- В Серебряном граде. Это мой дом. Когда-нибудь он будет и твоим. Хочешь, я подарю его тебе.

- Зачем? - удивилась я, рассматривая то, что раскинулось у подножья башни.

- За тем, что мне хочется подарить тебе весь мир. Надо же с чего-то начинать. Я лишил тебя отчего дома. Так позволь мне дать тебе что-то взамен.

- Но зачем мне город? Мне нужен лишь дом.

- Я построю его для тебя, родная. В самом красивом месте, самый прекрасный дворец, для самой чудесной царицы. Для тебя Лилит.

- Я не царица, зачем мне дворец.

- Скажи лишь, что ты хочешь, я все сделаю для тебя, моя девочка.

- Отпусти. Не терзай мою душу. Отпусти меня.

Он молчал. Приблизился, я чувствовала это кожей, провел рукой в миллиметре от моей щеки и тяжело вздохнул. Подойдя к невысокому парапету мое ночное виденье, мой сон, моя любовь, наконец ответил:

- Никогда.

- Но ты обещал, - даже встала я, - все, что я захочу. Хотя, о чем я, твои обещания ничего не значат. И никогда не значили.

- Нет, Лилит. Я действительно готов на все, но не проси об этом.

- А о чем другом я могу тебя просить? Другого мне ни надо.

- И меня тебе тоже не надо? - обернулся он. А толка то, все равно не понять.

Я смутилась под его взглядом. Не могла сказать "нет".

- Где ты был, когда я нуждалась в тебе? Когда ты был нужен мне? И не только когда меня убили, а до этого. Все эти долгие дни, когда я сходила с ума не в силах разобраться в себе. Когда я чувствовала себя лишь потерянным ребенком, твоим ребенком. Кусочком твоей души.

- Ты так хотела остаться дома. Я не смел нарушить наш уговор и прийти за тобой раньше оговоренного срока. Хотя очень этого хотел, поверь мне. Ведь здесь, я чувствовал себя твоей потерянной душой. - Он снова провел рукой вдоль моей щеки. - Как жаль, что я не могу дотронуться до тебя. Иначе наваждение пропадет. Магия, которая приводит тебя ко мне. Моя маленькая Лилит, мой нежный ребенок.

Я почувствовала, как по щекам текут слезы.

- Ну, не плачь, не плачь моя милая. Вот, держи. - Он положил на мою ладонь семечку в несколько сантиметров длинной. - Посади ее там, где тебе будет хорошо, там, где ты захочешь чтобы был твой дом.

- И что будет?

- Уведешь. Скоро рассвет, - кивнул мой возлюбленный на восток, где начали прорываться первые лучи. Как быстро! - Наш сон закончится, и я снова потеряю тебя.

- Но будет ли новый?

- Если ты позовешь. Тебе стоит только сильно захотеть и позвать меня.

- Как? Каким именем?

- У нас в таких случаях говорят Хабиби. - Он улыбнулся. - Позволь мне…

Склонившись, он едва коснулся моих губ.

И все исчезло.

Сколько я лежала в полной темноте не знаю. Просто в какой-то момент поняла - надо открыть глаза. Все тот же луг, тот же мох. А я другая.

Словно между мной и былой болью опустилась ширма, не отсекая, а просто давая дышать спокойно. Между мной и прошлыми обидами появился кто-то раскрывший крылья.

По коже прошел холодок, и я оглянулась.

На меня смотрели золотисто-карие глаза Калгна.

- Ведьма, - то ли уточнил, то ли позвал он. Кто их знает, единорогов?

- Согласна, - пожала я плечами не желая отпираться. На утреннем солнышке лежать было более чем хорошо. Перевернувшись на бок, я с удовольствием подставила ему свое лицо. Может загар возьмется.

- С чем?

- Что я ведьма. А у вас есть что еще мне предложить?

- Я пришел, чтобы проводить тебя на сбор табуна. Мы хотели поговорить с тобой.

- А он никак сюда не… Понятно, - скривила я губы смотря на обалдевшего от такой наглости единорога. - Мне надо принять ванну, выпить чашечку… - Хихикнув я посмотрела на Калгна. - А это занятная мысль. Где у вас тут можно искупаться, чтоб вода потеплей?

- Нас ждут, - нажал единорог.

- А утренняя ванна нет. Не помывшись, никуда не пойду.

С самой недовольной миной какую только можно сделать на лошадином лице, в прямом смысле, Калгн проводил меня к небольшому источнику из которого била теплая минеральная вода. Обрадовавшись, я плескалась в нем минут десять, смывая дорожную пыль, пот, и остатки дождя. От полезностей содержащихся в этой воде кожа порозовела и стала куда более нежной. Что ж, я ведь женщина и могу побаловать себя таким удовольствием.

Единорог уже нетерпеливо переступал с ноги на ногу, а у него их не в пример некоторым - четыре, когда я все же решила выйти. Не утруждая себя такими формальностями как одежда, я вернулась на полянку. Одеваться не хотелось, но пришлось, все-таки мероприятие намечается. Так как выбор был не большой, хм, мягко сказано, пришлось сооружать выходной наряд из того что есть. Неизвестно как оказавшаяся в моих вещах белая ночная сорочка с оборочками пошла в дело. Сделав по бокам два разреза, я получила удобную вещь. Дело завершил длинный витой шнур от какой-то мебели, которым я по случаю побега перевязывала свои вещи. Подвязав им под грудью, я добавила тот ненавязчивый шик, которым в свое время так гордилась моя мачеха. И демонстративно вынула из-за пазухи оба кулона - золотую звезду, и четырехлистник. Калгн покосился на них, но промолчал.

Приведя меня на большое поле, где уже собралось более двух десятков единорогов, мой провожатый встал где-то в стороне.

Меня внимательно осмотрели. Впрочем, я занималась тем же - изучала.

- Как тебя зовут? - обратился ко мне почтенных лет конь.

Смотря в его глаза, я твердо сказала:

- Мое имя Таня Лил.

- Почему ты скрываешь то, что дали тебе при рождении? - поинтересовался другой. - В своем мире ты совершила преступление?

- Моего мира больше нет. Есть тот который я делаю сама. Что касается преступления, то я навряд ли могла совершить что-то, названое так громко. Хулиганство может быть, но не преступление.

- Тогда почему изменила имя?

- Это логично. Когда один человек умирает, имя умирает вместе с ним. Для этого человека.

- У тебя есть враги?

- Врагов так каковых нет. Есть тот кто хочет убить меня и кого хочу убить я.

- Разве это и не зовется враждой?

- Нет. Вражда предполагает равенство. А он не принимает меня за помеху. Для него - это просто ступень к более высокой награде. Для меня долг.