Эльхан Аскеров - Темная Канцелярия

– Но ведь в этом случае многие решат, что проще отнять еду у более слабого, чем начать работать самому.

– А вот на этот случай должно быть очень простое правило. Пойманный на месте преступления злоумышленник становится рабом пострадавшего. У хозяина должно быть право делать с рабом всё, что ему вздумается. Поверьте, не многие решатся на проступок при таком раскладе. Как уже говорилось, человек труслив от природы. А уж лентяй тем более труслив. Ведь хозяин может не только всыпать плетей, покалечить или попросту убить. Он может заставить работать, а для настоящего лентяя это страшнее смерти.

– Но как простой человек сможет оградить себя от воровства? Ведь у каждого дома не поставишь стражника.

– Вы даже не представляете себе, старина, как могут быть изобретательны простые смерды, когда дело касается их имущества. Свирепые собаки, волчьи ямы, капканы, ловушки, вот далеко не полный список устройств, которые они с удовольствием используют сейчас, чтобы защитить свои амбары и посевы. Неподалёку отсюда, в предгорьях, несколько баронов взяли за правило устраивать охоту на полях, вытаптывая посевы. И что бы вы думали? Крестьяне, недолго думая, вырыли несколько ловчих ям, воткнув в дно колья. Сами ямы были обозначены просто жердями. При следующей охоте в этих ямах оказалась половина всех охотящихся баронов. Когда в деревню прибыла комиссия для рассмотрения этого дела, крестьяне тут же заявили, что устраивали ловушки на кабанов, во множестве расплодившихся в лесу. А так как все ямы были помечены жердями, то и предъявить им было нечего. Что в засеянном поле может делать торчащая из земли жердь? Любой дурак догадается, что в этом месте что-то не так, – весело закончил демон.

– Да уж, показывать себя дураками бароны не любят, – рассмеялся в ответ старик.

– Именно. Но это всё не главное. Я никак не могу взять в толк их запреты на искусство. В чём состоит грех художника, нарисовавшего прекрасное полотно? В чём грех скульптора, изваявшего красивую статую? Я не вижу в этом логики.

– Считается, что подобные произведения проповедуют культ тела. Скульптура обнажённой женщины заставляет просыпаться низменные чувства, отвлекая человека от размышлений о душе. То же самое и с картинами, – попытался ответить на вопрос демона старик.

– Бред сивой кобылы, – презрительно ответил демон. – И на картине, и в скульптурном изображении может быть не только человек, но и животное, и предмет, и многое другое. Но посмотрите вокруг. Чем, к примеру, разрешается украшать дома? Горгульи с оскаленными пастями, монстры, при одном взгляде на которых дети ударяются в плач. Стрельчатые окна, шпили, башни, вытянутые ввысь, словно люди превратились в иголки. Одни углы и острия. Никаких радующих глаз красок, никакой мозаики. Всё серое, мрачное. И грязь. Везде, всюду помои и непролазная грязь, среди которой царствуют огромные крысы, разнося заразу. Даже в дикие времена римских цезарей в городах было чище и светлее. В вечном городе обязательно строили акведук и канализацию, отводящую нечистоты. А теперь? Пройдитесь по городу. Клянусь претёмным, у хорошего хозяина в свинарнике намного чище, чем в ваших городах. И после этого они смеют именовать себя самым цивилизованным обществом, несущим слово Божье всем странам и народам? Тупые свиньи, погрязшие в разврате и стяжательстве! Они оскверняют всё, до чего только могут дотянуться их грязные руки, проповедуя это слово огнём и мечом. Монахи-воины! Подлые убийцы, не щадящие ни женщин, ни детей, ни стариков. Саранча, уничтожающая всё на своём пути. Даже отправившись в Палестину, они постарались сделать так, чтобы их ненавидели не просто народы, а целые поколения. Не успев высадиться со своих кораблей в Палестине, они тут же осадили и уничтожили целый город, просто стерев его с лица земли. Даже в Византии их собратья по вере относятся к ним не как к воинам, отправившимся сражаться за правое дело, а как к захватчикам.

– Постойте, Маффи, вы сейчас говорите о крестовом походе? – попытался утихомирить не на шутку разошедшегося демона старик.

– Проклятье! Конечно о нём.

– Но ведь эти воины отправились воевать за святыню. Они хотят вернуть Гроб Господень туда, где ему самое место. В Ватикан.

– А кто сказал, что ему там место? С чего они взяли, что могут переписывать историю по своему усмотрению? Место любого гроба, независимо от того, святой он или простой, там, где его предали земле. То, что однажды отдано земле, нельзя беспокоить. Но они решили, что могут делать по-своему, нарушая все заветы. А ведь всё произошло там, на так называемой Святой земле. И какая же она после этого святая, если каждая её пядь залита кровью невинных?

– Но ведь там нет христиан. Там вокруг живут одни иноверцы.

– Вы в этом уверены, старина? А знаете ли вы, что в Аравийской пустыне живут племена кочевников христиан, которые были крещены не кем-либо, а Его Сыном? И после этого все эти святоши смеют называть себя истинно верующими? Ложь. Всё, что они проповедуют, всё, что они пытаются выказать как святость, ложь. Истина только в Его заповедях, которые они так старательно извращают. Они возомнили себя мудрее Него, придумав на каждую из десяти заповедей по двадцать своих. Как по-вашему, старина, почему Он дал людям только десять заповедей? Не двадцать, не пятьдесят, не сто, а только десять?

– Не мне с моим скудным умом понимать Его промысел, – мрачно ответил старик.

– Да просто потому, что нормальному здоровому человеку больше просто не нужно. В них сказано всё, что нужно сказать. Любому здравомыслящему христианину достаточно просто задуматься, прежде чем совершить тот или иной поступок. Не торопиться, принимая решения, а просто обдумать его и понять, как оно соотносится с заповедью. И всё.

– Вас послушать, старина, так это вы монах, а они бесы, – усмехнулся старик. – Вам только проповеди по воскресеньям читать, с таким-то талантом и темпераментом.

– Не дождётесь, – мрачно отозвался демон, – никогда я не был святошей, и не стану им. Осмелюсь напомнить вам, старина, что мои изыскания лежат в противоположной плоскости.

– Я это помню, но вы так рьяно защищаете истину в том потоке лживых догматов, что невольно задаёшься одним и тем же вопросом; а вам-то что до этого?

– Здесь вы правы. Должен признаться, что, проповедуя подобные истины, я преследую свои, чисто личные мотивы, – неожиданно смутился демон.

– И каковы же они, эти мотивы? – с интересом спросил Марти.

– Только не смейтесь, – попросил демон.

– Не буду, клянусь, – истово ответил до крайности заинтригованный старик.

– Я коллекционирую человеческие изобретения и произведения различных искусств.

– Вы это серьёзно?! – изумлённо спросил старик.