Дэниел Абрахам - Предательство среди зимы

Идаан подалась вперед, чтобы вызвать у себя головокружение, от которого крутит в животе и давит в горле. Она смаковала это чувство. Наклониться еще на палец будет так же просто, как встать со стула — и в ушах засвистит ветер. Идаан терпела, сколько могла, а потом отпрянула, глотая воздух, перебарывая тошноту и дрожь. Ноги внутрь она не втянула: это было бы слабостью.

Словно в насмешку, главные символы величия Мати были почти никому не нужны. Зимой их невозможно согреть, а летом никто не хочет таскать по бесконечным спиральным лестницам вино, угощение и музыкальные инструменты, когда есть сады и дворцовые залы. Башни оставались лишь символами. Хвастовство, воплощенное в камне и железе, склад ненужного хлама и редкое место для праздников, когда требовалось пустить пыль в глаза чужому двору. И все же именно в башнях Идаан иногда представляла себе, что значит летать. Она их даже любила, хотя в последнее время любила очень немногое.

Странно: два любовника, а ей все равно одиноко. С Адрой они пробыли вместе, как ей казалось, дольше, чем по отдельности. Потому она сама себя удивила, когда с такой легкостью изменила ему в постели с другим. Быть может, она надеялась, что, став возлюбленной нового мужчины, она сбросит старую кожу и вернет себе невинность.

Или просто дело в том, что Семай приятен на вид и ее желает. Она слишком молода, чтобы отказываться от знаков внимания и ухаживаний! Она разозлилась на Адру за то, что он поставил Семая на танцах в неловкое положение. К тому же она давно себе пообещала, что не будет собственностью мужчины. И наконец, после смерти Биитры в ней возник ужасный голод, потребность, которую пока еще никто не удовлетворил.

Семай ей нравился. Она по нему скучала. Он был ей нужен — почему, она сама не смогла бы объяснить. Пожалуй, с ним она меньше себя ненавидела.

— Идаан! — раздался шепот из темноты за спиной. — Живо слезай! Тебя увидят!

— Увидят, если ты додумался принести факел, — огрызнулась она, но убрала ноги из пустоты, а потом закрыла огромные небесные двери — дубовые, окованные бронзой. На миг наступила полная темнота, чернее, чем под опущенными исками. Скрипнула шторка фонаря, и задрожало пламя свечи. Повсюду стояли ящики и коробки, которые отбрасывали на каменные стены и резные шкафы глубокие тени. Даже при слабом свете было заметно, что Адра очень бледен. Идаан это одновременно забавляло и раздражало: хотелось утешить его, а потом напомнить, что они убивают не его родных. Интересно, знает ли он, что она переспала с поэтом, и придает ли этому значение. А она сама — придает?..

Адра нервно улыбнулся и обшарил взглядом тени.

— Он не пришел, — сказала Идаан.

— Явится, будь спокойна, — ответил Адра и через мгновение добавил: — Мой отец составил черновик письма. С предложением о нашем браке. Завтра пошлет хаю.

— Хорошо, — ответила Идаан. — Нужно устроить дело до того, как все умрут.

— Перестань.

— Если мы уже не можем говорить об этом друг с другом, Адра-кя, что будет дальше? Я ведь не могу пойти с этим к подругам или жрецу. — Идаан приняла позу вопроса, адресованную воображаемой наперснице. — Адра хочет взять меня в жены, только нам надо поспешить, чтобы, когда я перебью своих братьев, он смог использовать наш брак и стал хаем, но чтобы никто не подумал, что мной торгуют как на рынке! Посмотри, какой прелестный халатик! Шелк из Западных земель…

Она горько рассмеялась.

— В чем дело, Идаан-кя? — спросил Адра, и Идаан удивилась искренней боли в его голосе. — Я чем-то тебя разозлил?

Вдруг она увидела себя его глазами — резкая, насмешливая, жестокая. Раньше она была с ним совсем другой. Когда-то, еще до того, как они заключили сделку с Хаосом, она могла быть мягкой и теплой. Злой она была всегда, но не с ним. Как он, наверное, растерян!

Идаан наклонилась к Адре и поцеловала его. На один страшный миг она была искренна — его мягкие губы разбудили в ней что-то плачущее, молящее о тепле и утешении. Ее тело вспомнило поэта, незнакомый вкус кожи, ложную надежду и защищенность в объятьях другого мужчины — не того, с кем она готовилась провести всю жизнь.

— Я не злюсь, милый. Просто устала. Очень устала.

— Это пройдет, Идаан-кя. Не забывай, что скоро все закончится.

— А потом будет лучше?

Он не ответил.

Свеча едва прогорела за следующую риску, когда появился луннолицый убийца. В черном хлопковом халате казавшийся воплощением тьмы, он поставил фонарь, изобразил приветствие, протер рукавом ящик и сел. Выражение его лица было любезным, как у лоточника на летнем рынке. Это разозлило Идаан еще больше.

— Итак, — начал Ошай, — вы позвали, я пришел. В чем ваши трудности?

Она хотела начать с Маати Ваупатая, но притворная кротость Ошая ее взбесила. Идаан задрала подбородок и приподняла брови, смерив его взглядом, как раба-садовника. Адра переводил глаза с одного на другого, будто ребенок, который смотрит на ссору родителей. Идаан прошипела, стараясь не брызгать слюной:

— Я хочу знать, как наши планы! Мой отец болен, а я получаю больше вестей от Адры и дворцовой челяди, чем от тебя.

— Примите мои извинения, о великая, — сказал Ошай без тени насмешки. — Встречи с вами рискованны, а письменные доклады невозможны. Наши общие друзья…

— Верховный Совет Гальта, — вставила Идаан.

Ошай продолжал, словно не заметил:

— …послали своих людей с предложениями в шесть домов. Сделки на железо, серебро, сталь, медь и золото. Переговоры уже идут. Думаю, если надо, мы затянем их на все лето. Когда не станет ваших братьев, вы уже будете замужем за Адрой. Учитывая мощные позиции его Дома, брак с вами и поддержку шести Великих Домов, чьи сделки будут зависеть от его хайства, к Ночи Свечей вы будете спать в постели матери.

— У моей матери не было своей постели. Она была всего лишь женщиной, не забывай. Ее продали хаю, сделали ему подарок.

— Это всего лишь фигура речи, о великая. Не забывайте, в свою очередь, что вскоре вы будете делить Адру с другими женами.

— Я не возьму других, — сказал Адра. — Таков наш уговор.

— Ах да, конечно, — осклабившись, закивал Ошай. — Что это я!

Идаан почувствовала, что краснеет, но сказала бесстрастно:

— А мои братья? Данат и Кайин?

— Да, пока они доставляют некоторые неудобства, потому что прячутся. Как мне сообщили, они боятся призрака вашего брата Оты. Возможно, придется ждать, пока ваш отец не умрет, прежде чем они наберутся смелости и выйдут друг против друга. К тому времени я буду готов. Вы все это знаете, Идаан-тя. Ведь вы не для того меня сюда вызвали? — Круглое бледное лицо ожесточилось. — Надеюсь, вы хотели не только проверить, как я читаю стихи по указке.

— Маати Ваупатай, — сказала Идаан. — Дай-кво послал его в нашу библиотеку.