Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – конунг

– Это была случайность, – заявил он с достоинством. – Он еще выйдет на поле.

– Ни за что, – отрезал Растер. – Герцог нанес ему такой удар… О, это надо было видеть!

– Я видел, – напомнил барон.

– Плохо смотрели, – сказал Растер победно. – Он поднимется только после турнира.

– Пари? – предложил барон.

– Принимаю, – ответил Растер незамедлительно.

О сумме, поставленной на кон, не упомянули снова, я понял, что у них она уже давно выкристаллизовалась и закрепилась в долгих спорах.

Еще два поединка, наконец Растер решительно поднялся.

– Мне пора.

Барон сказал лениво:

– А не лучше ли смотреть отсюда?

Растер прорычал гневно:

– Вот так и вырождается рыцарство!.. Смотрите на меня, барон, и учитесь. И, хотя вам это очень даже не восхочется, рекомендую ставить на меня!

– Не дождетесь, – буркнул задетый за живое барон.

Мне кажется, из всех рыцарей Армландии, не говоря уже о сенмаринцах, сэр Растер собирается быстрее всего, будь это пир или сражение.

Я не успел перекинуться парой слов с леди Розамундой, она продолжает улыбаться просто ослепительно, но в какие-то моменты я вижу оскал, хотя глаза тоже смеются, как внизу загрохотали копыта, на поле выехал на исполинском коне сэр Растер, тоже огромный, широкий, похожий на выкованную целиком из стали фигуру воинственного гиганта.

Кроме копья в руке у седла боевой топор, массивный, с длинной ручкой и зазубренным острием.

Конь, укрытый красной мантией с головы до ног, смотрел на меня в прорези для глаз с таким же воодушевлением, как и сам Растер, такой же отважный, готовый к битвам и такой же умный.

– Сэр Ричард, – сказал Растер.

Я сказал с неловкостью:

– Сэр Растер… желаю успеха!

Он повернул коня и занял позицию на своем краю поля. На поперечной балке пажи, пихаясь от усердия, размещали его щит среди рыцарей первой лиги, чья репутация позволяет вступать в поединки, минуя предварительные сшибки и пробы сил.

За сэром Растером следили с особым интересом, многие заметили, что этот рыцарь не просто близок к майордому, но и позволяет себе некоторые вольности или нарушения придворного этикета, что почему-то ему всегда сходит с рук. Но сейчас он на равных, и насколько в самом деле хорош, сейчас станет видно.

Барон Альбрехт следил за ним с благожелательной усмешкой, сам он поклялся в этом турнире не участвовать. А вот после похода на Гандерсгейм да, тогда можно, никакого урона рыцарской чести и достоинству. А этот стоило бы оставить для молодежи.

С поля то и дело доносился металлический лязг, грохот, конское ржание, а то и удары о землю тяжелых тел. Растер выбил из седла троих, лишь на четвертом обменялись сломанными копьями, и это засчитали ему в победу, так как у противника выскользнула нога из стремени.

Я поглядывал на Альбрехта, его улыбка стала натянутой, я поинтересовался:

– Ну что, руки чешутся?

– Не настолько, – ответил он сварливо и добавил ехидно: – Ваша светлость!

– Но Растер хорош, не так ли?

– Его остановят, – пообещал он. – Вы слышали имя виконта Селингера?

Я пожал плечами.

– Я слышал много имен. Что в нем особенного?

– Он прибыл три дня тому из Армландии, – сообщил он. – Совсем молодой, еще безусый. В его возрасте только оруженосцами становятся, а он уже рыцарь! Своего коня поднимает на плечи и бегает с ним по двору!

– Впечатляет, – пробормотал я. – Но это еще не значит, что он хорош и в воинском деле.

Барон сказал с довольной усмешкой:

– Не думаете ли вы, что ему рыцарское звание пожаловали именно за то, что поднимает коня?

Слуги принесли прохладительные напитки, внизу на поле то и дело засыпают песком кровавые пятна, никто не убит, но уже трое получили легкие ранения. Барон Альбрехт начал сопеть, вздыхать, наконец сказал с досадой:

– Так не должно!..

– Что? – переспросил я.

– Этот старый конь, – сказал он раздраженно, – которому пора на живодерню, собрал аплодисменты, предназначенные для десяти рыцарей!

– Ну-у… – ответил я с тайным злорадством, – вообще-то наш дорогой друг зело хорош…

– Я этого не вытерплю, – сказал он наконец. – Кто же должен его остановить? Почему виконт Селингер набирает очки в поединках с другими рыцарями? Придется мне вызвать этого упрямого осла!

– То коня, – сказал я, – то осла, вы уж определитесь… Но пока нацепите доспехи, его и так остановят… думаю. Поединщиков все меньше, а в группу лидеров вышли как раз ваш Селингер, граф Олдвудский, Растер и герцог Ундерландский. Думаю, нашего друга вот-вот завалят. Герцог Ульрих его почти выбил с седла, помните? А это из четверки не самый могучий, как мне кажется, боец.

Альбрех пробормотал:

– Да, но там либо везенье, либо Растер нарочито сделал вид, что вот-вот упадет.

– Зачем?

– А чтоб другие молодые да горячие ринулись добивать. Ему лучше победить пятерых слабых, чем одного сильного.

– Разве слава победителя сильного ничего не стоит?

– Пятеро коней с оружием и доспехами проигравших стоят дороже, – сказал он хмуро. – Особенно для таких…

Я сказал с недоверием:

– Разве для сэра Растера это и теперь важно?.. Он уже не бедный турнирный боец…

– Волк не меняет шкуру, – сказал он сердито. – Это у него уже привычка. У побежденных надо забрать коней и доспехи, иначе он не может. Потом, правда, им же проиграет в кости… Но это уже совсем другая история.

Лорд Айсторн наконец выехал для схватки, леди Хорнегильда сделала настолько невозмутимое лицо, что уже этим выдала себя, потому что подруги справа и слева строили ему глазки, выкрикивали что-то веселое, махали платочками. У нее же только глазки блестят, как у молодого любопытного зверька, выглядывающего из темной норки.

В последних схватках сошлись Растер и Айсторн, а также герцог Ульрих и виконт Селингер. Увы, в обоих случаях победила молодость, победителями вышли граф Олдвудский и виконт Селингер.

Перед последним поединком состоялось чествование героев, что уже покинули арену, и самый ценный приз получил сэр Растер, как рыцарь, принявший участие в наибольшем количестве поединков. Он тридцать четыре раза поднимался в седло, двадцать две чистых победы, семь ничьих и пять поражений: три по очкам, а два раза его выбивали из седла.

Трибуны дружно охали, но с облегчением вздыхали, когда без посторонней помощи поднимался на ноги еще до того, как выбегут на поле испуганные оруженосцы. Пять раз снова подняться на боевого коня и взять в руки копье, такого еще никто не помнит. Обычно даже после первого падения рыцарь довольно долго отходит, а лекарь осматривает его на предмет сломанных рук-ног или ребер.

– Не умеет молодежь, – ворчал он довольно. – Надо думать не только, как ударить!.. Кто бы меня ни сбил, я знаю, снова сяду в седло и сам повергну! Не во второй, так в третий или четвертый раз. Или на другом турнире… Помню, только Гаральд Черный да еще Ульрис Кривозуб ушли от моей руки…