Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – конунг

Торкилстон сказал сурово:

– Он может быть сколько угодно верным слугой короля или императора, но не дворянином! Рыцарь прежде всего верен кодексу чести, а потом уже королю.

Король снова улыбнулся отечески и понимающе.

– Я рад, что у вас такие взгляды. Я еще помню свою юность и скучаю по ней. Однако сэр Ричард меня понимает лучше.

Торкилстон проворчал:

– В нашем сюзерене несколько человек живут… и не всегда бьются смертным боем. Хотя не понимаю, как уживаются.

Король проговорил отечески:

– Бремя правителей – нелегкое. Но есть и преимущества. Отведайте пока что наших яств, за накрытым столом беседовать почему-то всегда удобнее…

Он пошевелил пальцами, на столе медленно проступило большое блюдо, сперва пустое, затем начало наполняться сочными ломтями горячего мяса. В ноздри ударил ароматный запах, я уловил ароматы незнакомых приправ. Так же медленно вычленился из воздуха медный кувшин, сперва полупрозрачный, неспешно облекся в металл, а наполняться, думаю, будет еще дольше.

Я беспокоился за Ордоньеса и Торкилстона, однако держатся так, словно у них дома это обычное дело, лица спокойные и вежливые, никто и бровью не повел, а на столе продолжали появляться все новые блюда, наконец король расслабился, откинулся на спинку кресла и проговорил довольно:

– Вот теперь и побеседуем неспешно.

– Спасибо, Ваше Величество, – сказал я с глубокой благодарностью в голосе. – За доверие и честь!.. Со своей стороны позвольте внести в трапезу чуть разнообразия…

Снова Торкилстон и Ордоньес бровью не повели, старые битые волки, тертые калачи, на столе, к великому изумлению короля, появилась горка тонких ломтиков сыра, кровяные колбаски с горькими травами, а в завершение я создал несколько порций мороженого в простых глиняных вазочках.

– Это паек путешественников, – объяснил я. – Не таскать же в собой в дороге еду, в самом деле?.. Дикость. Отведайте, Ваше Величество, вот этого белоснежного пустячка…

Пока король осторожно пробовал мороженое, мы пожирали мясо, я чувствовал дикий триумф Толкилстона и Ордоньеса, но пока держатся, не ржут, как довольные кони, поглядывают на меня искоса, а я заговорил извиняющимся тоном:

– Ваше Величество, дороги в дальние страны прокладывают не мудрецы и великие умы, а вот такие бесшабашные или, как говорят в нашем королевстве, безбашенные удальцы. Потому не ждите от нас умных и хитрых речей, но зато можете рассчитывать на чистые сердца, полные отваги, на крепкие руки, на мужество и честь!

Он всматривался настороженно, но старался удержать все ту же добрую отеческую улыбку, как и положено королю, в моих словах не только резон, но и опыт поколений, мудрецы чаще всего не покидают даже своей улицы, однако то, что я сказал вот такое, заставляет его искать под моими словами и второй смысл.

Я старался смотреть ему в лицо прямым и открытым взором молодого рыцаря, отважного до дурости, не зря же именно я решился пройти там, где до меня гибли сотни, если не тысячи.

– Гм, – произнес он после паузы, – у нас достаточно великих умов… однако высокой магией владеют только они.

Я широко улыбнулся.

– Вот видите, Ваше Величество, как много у наших королевств общего!.. У нас точно так же. Высокая магия – да, это потрясающе! А вот простая кухонная магия, понятно, другое дело. Так же как охотничья, рыбацкая или вообще крестьянская!

Он кивнул, подтверждая, что да, но по лицу я прочел, что у них любая магия высокая, а то и высочайшая, охотники и рыбаки ею не владеют. Тем более крестьяне.

Торкилстон смотрел на короля почтительно, но с твердостью во взгляде, как бы тот не нанес урону сэру Ричарду, Ордоньес же поглядывал на меня хитро, всем видом подзуживая дожать, у нас, мужчин, соперничество в крови, нечего им хвастаться вестготостью…

– А вообще, – сказал я чисто и открыто, как и положено безбашенному дураку с чистым сердцем, полным отваги и мужества, – мы люди простые… как вы уже, наверное, знаете, я не из Сен-Мари родом. Пришлось открыть принадлежащий мне Тоннель под Великим Хребтом, после чего привел с собой рыцарское войско из дальних северных королевств… Там в обыденности такие чудеса, что, без обид, не снились вашим горациям… А сэр Ордоньес вообще переплыл через океан с далеких южных земель.

Ордоньес кашлянул и вставил с вежливым поклоном:

– Земель его светлости сэра Ричарда. У него там маркизат на самом побережье.

Глаза короля становились все крупнее, Торкилстон загадочно улыбался, словно еще круче и загадочнее, я закончил беспечно:

– Но мы прибыли с миром и предложением дружбы. Взаимовыгодный обмен, торговля… Что-то, обычное для нас, вам покажется диковинкой и будет востребовано, а какие-то ваши вещи примут у нас с восторгом. Ваше Величество получит высокую прибыль с торговых пошлин…

Он задумался, взгляд на мгновение стал отсутствующим, но на лице осталось великое изумление.

– Скажите, – спросил он вдруг без всякой связи с моим предложением, – что случилось у вас с лордом Хорнельдоном?

Я ответил удивленно:

– Ничего! Я с ним даже не знаком.

Он сообщил быстро:

– Весь двор говорит о том, что вы убили одного из его людей! Барон Унгер в бешенстве. Он ворвался ко мне и потребовал разыскать вас и… наказать.

Торкилстон и Ордоньес дергались, готовые встать горой, я взглядом велел сидеть, ответил со всей почтительностью:

– Ваше Величество, весь двор был свидетелем, поединок был честным. У меня даже не было оружия, один из людей барона любезно одолжил мне свой меч.

Он сказал нетерпеливо:

– Знаю. Но за спиной Суллинга, как и всех рыцарей отряда барона, стоит барон. А за спиной барона – сам герцог Хорнельдон! Он не простит…

– Хотя его люди сами виноваты?

Король устало махнул рукой.

– У нас несколько трудная ситуация…

– Тогда Ашворд мне сказал не все, – заметил я.

Ночью Торкилстон и Ордоньес спали без задних ног, набегались, как и Бобик, Торкилстон поздно вечером ухитрился у кого-то выменять орифламские доспехи на местные, в самом деле у местных класс выделки выше, а подгонка стальных пластин просто изумительная. Заявил гордо, что чувствует себя, словно в добавочной коже, только уже непрошибаемой, а Ордоньес явился за полночь, весь благоухающий женскими притираниями, довольный, сытый и пьяный, заявил, что за сэром Ричардом хоть куда, я смолчал и покивал, будто это я лично водил его к бабам.

Всю ночь за мной гонялся, как за мышью, огромный барон Унгер, а я двигался еле-еле, проснулся в холодном поту и с бешено колотящимся сердцем.

В спальне пусто, Торкилстон и Ордоньес в соседних комнатах, приняты, как лорды, но храпят, как простые мужики.