Сэм Энтховен - Черная татуировка

— Теперь ты довольна?

Эсме молча посмотрела на него. У нее похолодело в груди. Она словно окаменела. Но все же у нее хватило сил, чтобы задать первый вопрос.

— Откуда тебе известно об этом? — спросила она.

— Ха, — фыркнул Бог. — Уж не думаешь ли ты, будто я все это выдумал?

— Чем ты можешь мне доказать, что так все и было на самом деле? — спросила Эсме с невероятным терпением.

Секунду Бог смотрел на нее так, словно его оглушило ударом грома.

— Проклятье! — крикнул он чуть погодя, топнул ногой и показал на свое лицо. — Да ты погляди, что со мной творится! Разве ты каменная?

Но Эсме продолжала молча смотреть на него и ждать ответа. Ее слезы уже давно высохли. К горлу подкатил ком, стало тяжело дышать, но ее лицо оставалось бесстрастным. Она встретилась взглядом с Богом и смотрела на него не отрываясь. В конце концов Бог не выдержал и отвел глаза.

Он вздохнул.

— Послушай, я ведь говорил тебе, — сказал он. — В аду я служу архивариусом. Я — твой Бог. Мне известно все, поэтому я получил эту работу.

Эсме не сводила с него глаз. Она продолжала ждать.

— Хорошо! — воскликнул Бог, в отчаянии подняв руки. — Нет у меня никаких доказательств!

Но тут ему в голову пришла какая-то мысль. Он едва заметно улыбнулся и добавил:

— Тебе придется просто принять все это на веру.

Последовала долгая пауза.

— Ладно, — кивнула Эсме. — Тогда у меня еще несколько вопросов.

— Валяй, — сказал Бог.

Эсме глубоко вдохнула, ибо ей показалось, будто сейчас у нее снова потекут слезы. И она спросила:

— У них не было ни малейшего шанса, да?

— У кого? У Братства?

— У всех, — сказала Эсме. — Если бы Скорджа не выпустил Феликс, это сделал бы кто-то другой?

— Да, — кивнул Бог. — Боюсь, именно так.

— Так почему же тогда Скордж был пленен на Земле? — спросила Эсме. — Зачем нужно было оставлять его среди людей, когда было ясно, что настанет день и кто-то из них позволит ему сбежать?

Бог вздохнул.

— Никому не было никакого дела до моей маленькой планеты. — Он пожал плечами. — Земля показалась самым безопасным местом. Но на самом деле, где бы ни был заточен Кхентименту, через какое-то время он бы все равно непременно обрел свободу. — Он невесело усмехнулся. — Эта проблема всегда возникает с теми, кого невозможно убить.

— Но зачем понадобилось поселить его среди людей? — повторила свой вопрос Эсме. — Как вы могли сделать с ними такое?

— Это было не мое решение! — Бог прикусил губу. — Кроме того, — приглушенно пробормотал он, — ведь теперь я помог тебе. Помог?

Эсме вздохнула.

— Ну хорошо, — медленно сказала она. — А как же все-таки одолеть Скорджа?

Бог недоуменно уставился на нее.

— Я думал, это очевидно, — сказал он. — Ты не поняла? Видения я тебе уж точно не стану показывать еще раз.

— Я не этого хочу, — сказала Эсме, начиная терять терпение. — Я просто прошу тебя сказать мне, чем я могу для этого воспользоваться, ведь ты обещал.

— Но я же все показал тебе! — в отчаянии воскликнул Бог.

— Что ты мне показал? — едва не переходя на крик, спросила Эсме.

— Ответ!

— Какой ответ? Почему ты просто не скажешь мне?

— Уфффф! — выдохнул Бог. — Да что с вами, с людьми, происходит? Вы все отупели с тех пор, как я вас сотворил? Единственный способ победить Скорджа — единственный способ для создания настолько сильной магии, что с ее помощью можно будет заточить Кхентименту внутрь жезла, — сделать это путем…

— Ну? — с трудом сдерживаясь, выдохнула Эсме.

— Путем… Ммм…

Бог не смог договорить.

— Ну! — воскликнула Эсме.

— Путем самопожертвования, — вздохнул Бог.

Повисло молчание.

— Что? — переспросила Эсме.

— Полагаю, кто-то должен умереть, — сказал Бог, посмотрел девушке в глаза и, увидев выражение ее лица, добавил: — Мне очень жаль, но все обстоит именно так.

С этими словами он опустил глаза.

Эсме задумалась.

«А ведь я знала это, — думала она. — Я всегда должна была знать и помнить об этом».

Но что ей было делать? Она не была ни демоном, ни человеком, она не принадлежала ни к одному миру, ни к другому.

Это была ее работа. Та работа, ради которой она всю жизнь обучалась и тренировалась, — ради единственной возможности отомстить.

Бум!

Кабинет сотрясся от взрыва, зазвенели на полках миллионы стеклянных бутылочек.

— У тебя… — Бог снова смущенно потупился. — У тебя не так много времени.

Эсме расправила плечи.

— Ладно, — решительно сказала она. — Я сделаю это.

— Ну, — сказал Скордж, обернувшись к ближайшему Гукумату. — Думаю, мы готовы и можем приступать. Все готово?

Обер-министр поклонился ему.

— Да, сир. Просто…

— В чем дело?

Скордж вдруг поймал на себе взгляд всех до одного Гукуматов.

Гукумат снова поклонился и сложил руки с длинными пальцами перед грудью с видом полнейшей покорности.

— Мне ненавистна сама мысль о том, чтобы отвлекать вашу милость в такое время, — сказал он, — но при сложившихся обстоятельствах нельзя не проявить некоторую озабоченность.

— Говори, что думаешь, Гукумат, — недовольно сказал Скордж, начиная догадываться, почему Хача'Фраваши так недолюбливал обер-министра.

— Очень хорошо, сир. Дело в мальчике. — Гукумат указал на Чарли, который по-прежнему сидел, расправив плечи, с блаженной улыбкой на губах. — Вы уверены, что он в порядке?

— Мальчишка в моей власти, — произнес Скордж спокойно. — Уверяю тебя, он в полном, как ты выразился, «порядке».

— Слова вашей милости всемерно успокаивают, — сказал обер-министр. — Однако факт остается фактом: когда он узнает, что с ним станет, он…

— Чарли — не твоя забота, Гукумат, — резко оборвал его Скордж. — Пожалуйста, оставь его мне. Скажи, все ли готово к следующему этапу?

Гукумат задумался почти на три сотые доли секунды.

В этот момент обер-министр одновременно занимался несколькими делами. Карнотавр, один из самых опасных гладиаторов, утратил даже ту малую толику терпения, на которую был способен его мозг размером с горошину, и всеми силами пытался вырваться из магического плена. Отряд из двенадцати клонов Гукумата обстреливал карнотавра огненными копьями, а еще пятнадцать клонов старались сохранить целостность магического пузыря, в котором находился разбушевавшийся гладиатор. В это же самое время около семи тысяч дублей Гукумата занимались усмирением демонов, собранных в сердце Дракона, а демоны с каждой минутой становились все более неуправляемыми. Демоны вообще были нетерпеливы, их нельзя было долго держать на одном месте и заставлять ждать. Некоторые из них уже пострадали из-за того, что другие распсиховались. Однако пока все было более или менее сносно. На взгляд обер-министра, все шло намного проще и легче, чем он предполагал, — в определенных пределах, конечно.