Сэм Энтховен - Черная татуировка

На мгновение Эсме почувствовала, как тьма окутала ее кулак, охватила его. Она рванула руку к себе. Жидкий мрак подернулся рябью в том месте, куда пришелся ее удар, но кулак Эсме увяз, будто в смоле.

Тело Скорджа начало дрожать и меняться. Когда мрак утихомирился, черная рука демона сомкнулась на локте Эсме, а из того места, по которому она ударила, выросла еще одна рука и схватила ее за талию.

Рука Эсме была полностью выпрямлена. Она успела догадаться, что сейчас произойдет, но не успела отдернуть руку.

Послышался тихий треск. Это хрустнул локтевой сустав. Скордж резко заломил руку Эсме назад и сразу же крутанул запястье на сто восемьдесят градусов.

Потом он начал давить на руку девушки с такой силой, что ее губы разжались. Она была готова вскрикнуть от дикой боли. Только тогда демон отпустил ее.

Эсме упала на спину, парализованная болью. Сломанная рука беспомощно повисла. Оскольчатые края костей сустава прорвали кожу и торчали наружу сантиметра на три. Эсме посмотрела на страшную рану, подняла голову и увидела стоявшего над ней Скорджа.

Несколько секунд он молчал.

— Больно, да? — спросил он.

Эсме смотрела на него вытаращенными от боли глазами. Но она промолчала, решив не радовать демона.

— Все эти твои боевые таланты, — укоризненно погрозив ей указательным пальцем, сказал Скордж, — могут сработать против Чарли, но со мной они совершенно бесполезны. Теперь, — добавил он.

Эсме попыталась сосредоточиться, попробовала магически исцелить себя, но это было непросто. Боль была невероятная, она пересиливала все — все, кроме голоса Скорджа.

— «В девяноста девяти случаях из ста, — язвительно сказал демон, — исход боя решается в первые несколько секунд» — не это ли внушал Реймонд своим ученикам?

Эсме зажмурилась. С болезненным скрипом кости в ее руке начали возвращаться на свои места.

— Он, безусловно, ошибался. Гораздо чаще схватки проигрываются или выигрываются еще до того, как они начались. К примеру, я бы сказал, всегда неплохо удостовериться в том, что знаешь, как победить, до того, как сумеешь победить, верно? Иначе, — добавил он, повернувшись к Эсме спиной и отойдя от нее на несколько шагов, — обязательно проиграешь. И это будет очень больно.

Эсме добилась результата. Из раны на локте все еще текла кровь, но кости встали на место, переломы зажили, начали срастаться порванные мышцы. Адреналин бурными потоками разливался по телу Эсме, она казалась себе тяжелой. Но ее локтевой сустав и пальцы заработали. Она поднялась на ноги.

— Ну? — осведомился Скордж. — Что ты желаешь попробовать теперь?

Эсме лихорадочно размышляла. Она не ожидала, что он окажется таким сильным, не используя тело Чарли. В этом она, следовало признаться, просчиталась. Она была в отчаянии, ее сердце сжималось от чувства обреченности и поражения. Будь на месте Эсме менее опытный, менее тренированный боец, он бы позволил этим чувствам возобладать. А Эсме прогнала эти чувства прочь и заставила себя сосредоточиться. Она признала свою ошибку и стала думать о том, что теперь может сделать.

Ответ был только один. Эсме зажмурилась — и появилась в другом месте. Она даже не задумывалась о том, что это умение дается ей все легче и легче каждый раз, когда она к нему прибегает. На такие раздумья у нее попросту не было времени. Она подняла руку, выхватила из ножен голубиный меч и с невероятной скоростью бросилась к Чарли.

При том, как складывался бой, у нее не было иного выбора. Она больше не могла позволить себе такую роскошь, как милосердие. Потом, потом она постарается как-нибудь примириться с тем, что собиралась сделать сейчас. Потом, когда ставки не будут так высоки. А сейчас выбор был предельно ясен: Чарли или Вселенная.

Один из них должен был погибнуть.

Глаза Чарли остекленели. Он явно пребывал в трансе. Не дав Гукумахам задержать себя, Эсме промчалась мимо них, будто разряд молнии, и, сжав рукоятку меча обеими руками, подняла его для смертельного удара. Девушка и меч превратились в единое целое — в длинную блестящую полоску в воздухе.

Раздался звон и треск. От сотрясения руки Эсме запрокинулись назад, ее удар был блокирован, ее полет был прерван всего в тридцати сантиметрах от цели.

— Нет, нет, нет, — сказал Скордж. — Боюсь, об этом не может быть и речи.

На миг Эсме замерла.

Демон без труда поймал ее. Он просто-напросто появился между ней и Чарли в самый последний момент и закрылся от голубиного меча своим клинком. Этот меч был зеркальным отражением оружия Эсме — у него были такие же плавные изгибы и пропорции классической японской катаны. Но меч, как и все у Скорджа, был блестящим и черным, словно тушь. На глазах у Эсме маслянистая поверхность клинка подернулась рябью и исчезла. Только теперь стала видна таившаяся под чернотой холодная сталь.

— Значит, сразимся на мечах? — спросил Скордж без особого интереса. — Очень хорошо. Если ты настаиваешь.

Он шагнул навстречу Эсме, мягко ступая жидкими ногами по нежно-розовому полу. Эсме отпрыгнула назад, приняла оборонительную стойку. Она внимательно следила за демоном и ждала. Шурша шелковыми одеяниями, Гукуматы выстроились в два ряда по обе стороны от соперников.

— Готова? — спросил Скордж.

Эсме промолчала.

— Тогда начнем.

В следующий миг пространство, разделявшее их, заполнилось головокружительным мельканием клинков.

Постороннему было невозможно определить, где заканчивалась одна атака и начиналась другая. Один за другим все гладиаторы, запертые внутри магических пузырей, перестали пытаться вырваться на волю и стали наблюдать за страшной битвой, идущей внизу. Весь ад, казалось, смолк. Слышался только яростный свист и звон клинков.

Эсме сражалась, повинуясь инстинкту, полученному за годы тренировок. Если бы она стала медлить и обдумывать каждое свое движение, она бы сразу проиграла. Пока бой шел по правилам, навязываемым ей противником, и Эсме могла только обороняться. При каждом повороте, каждом блоке, каждом парировании по ее рукам пробегали едва заметные волны слабости. Каждый смелый бросок, каждое движение влево, вправо, вверх, вниз, назад — а порой Скордж подходил так близко, что она ощущала на лице движение рассекаемого его клинком воздуха, — все это странным образом действовало на Эсме. Она с каждым разом двигалась все медленнее, чувствовала себя все более усталой.

«Это неизбежно, — в отчаянии думала Эсме. — Я проиграю».

Дело было не в пессимизме. Скордж легко выдерживал состязание с ней, а ей для драки с ним приходилось задействовать всю скорость, всю силу. Ее соперник без труда парировал и отражал все ее атаки. А к тому моменту, когда бешеное мелькание клинков замедлилось, когда взгляд постороннего наблюдателя уже мог различать, где один меч, а где другой, Эсме стало казаться, будто Скордж тоже стал двигаться медленнее.