Елизавета Иващук - Радость отцовская

Я поняла, что уже некоторое время не слышу шума. Это что-то означало… Да, точно, должно быть пришел учитель. Я не пошевелилась, продолжая бессмысленно глядеть в стол. Не было сил на действия, любые.

Но никто не одернул меня. Бессмысленно, не видя ничего, кроме деревянной поверхности парты, и чувствуя только боль и ненависть, я просидела, должно быть, несколько часов. Шум поднимался и вновь стихал, но для меня действительность не менялась.

А потом я резко вскинула голову, словно марионетка в руках неопытного кукловода. Дверь беззвучно открывалась. Наконец, медленное движение завершилось, и она появилась на пороге. В недетской и даже нечеловеческой одежде — естественная, и все же красивая, как одна из еще не нарисованных мною картин, но не живое существо. Теперь все глядели только на нее. Странная девушка за спиной была лишь тенью, и никто не замечал Флеан. Даже я только автоматически отметила ее присутствие, не более, потому что боль снова усилилась. Тяжело было просто смотреть, но и отвернуться было невозможно.

Церелис

Хорошее пробуждение. Я потерлась щекой о подушку. Что-то приятное случилось? Нужно вспомнить… Я потянулась всем телом, но еще не открыла глаз. Не сон, точнее, не только он — разговор с отцом не был чем-то необычным или новым, хотя и относился к приятным событиям. Вечер? Да, точно, как я могла забыть — Нэйле. Уснула в приподнятом настроении, проснулась тоже, и повод был весьма приятным… Ее боль была красивой и ощущалась просто чудесно. Но часто повторять такое, я, пожалуй, не буду — сегодня ведь уже не хочется, наверное, одного раза хватит надолго. Этим днем я, пожалуй, напротив, обрадую мою игрушку. Известие о смерти семьи должно поднять ей настроение — она ведь так красиво ненавидела своих родственников.

Нэйле очень интересная игрушка, очень. Я довольно улыбнулась и открыла глаза. День начинался хорошо.

Сегодня утренние процедуры заняли чуть больше времени, чем обычно — шнуровка требовала внимания, но все же многоликая быстро с ней справилась. Новая возможность подчеркнуть свое безусловное превосходство над окружающими определенно стоила потерянных минут.

Вскоре я стояла перед дверью, ведущей в комнату для учебы. Легкий толчок, и она начала медленно раскрываться. Я видела, что чувства одноклассников изменились снова — и намеренно привлекала внимание к себе. Нэйле в нем все равно не нуждается. Ей больно, это очень красиво, и направлено на меня — а на одноклассников моя игрушка даже не смотрит. А я должна демонстрировать свое превосходство и вообще развлекаться в меру сил, пока прекрасно получалось. Одноклассники, во всяком случае, переключили свое внимание на меня. Конечно, они не могли понять, насколько низок их статус, но от врагов это бесполезно требовать — главным было то, что они служили развлечением.

Я неторопливо прошла к своему месту. Нэйле смотрела на меня, как зачарованная — да она таковой и была. И глаза у нее красивые, очень. Цвет драгоценного янтаря.

— Доброе утро. — С ней можно было говорить свободно, не подбирая слова — полукровка все прекрасно понимала, несмотря на мое произношение. Просто она очень хотела меня понимать.

— Доброе. — А она еще может иронизировать… Это хорошо, так веселее. Тем более что ирония относилась скорее к ней самой, чем ко мне.

— Знаешь, с твоей семьей произошел ужасный несчастный случай… Отчим неожиданно сошел с ума, убил всех домашних, и совершил зверское самоубийство. Тебе так повезло, что нашелся настоящий отец, иначе осталась бы круглой сиротой… — Задумчиво сообщила я, по возможности незаметно поглядывая на свою игрушку. Ее выражение лица и эмоции стоили того. А я и не знала, что у моей ровесницы могут быть настолько огромные глаза…

— Что? — Голос звучал удивительно чисто и ясно. Ее боль не совсем исчезла, но смешалась с новыми чувствами. Зрелище было необычное, и едва ли Нэйле приходилось переживать нечто подобное.

— Твои эльфийские родственники мертвы. Но твой отец не станет забирать тебя из школы, ты проучишься здесь еще хотя бы пять лет. — Пояснила я.

Нэйле не ответила. Она не могла полностью поверить мне, но все же переживания отвлекали полукровку от боли. Меня это устраивало — для того, что бы игра не наскучила, нужно разнообразие.

Некоторое время прошло в тишине. Потом учитель вышел, и одноклассники начали резко подниматься на ноги и собирать сумки. Нэйле тоже явно собиралась вставать, но пока нервно смотрела на меня, не двигаясь с места. Я первая поднялась на ноги — если всем нужно куда-то идти, это, очевидно, относится и ко мне. Во всяком случае, встать стоило.

Одноклассники один за другим выходили в коридор, потом оставшиеся неожиданно создали давку в дверях. Мы стояли в глубине комнаты, ожидая, пока проход освободится.

— Куда все идут? — Обратилась я к многоликой и Нэйле. Одна из них точно знает ответ, если не обе…

— В другой класс. — Автоматически ответила моя игрушка.

— На урок литературы. — Уточнила Флеан Айэле. Действительно, я же совсем забыла о том, что здесь есть и иные предметы, помимо магии.

Наконец, комната почти опустела, и мы смогли выйти. Одноклассники шумели справа, но Нэйле чуть качнулась в сторону лестницы, находящейся почти перед нами, потом оглянулась на меня.

— Можешь показывать дорогу. — Моя игрушка чуть наклонила голову и стала подниматься вверх. Я последовала за ней.

На лестнице было не слишком людно, хотя, как и везде, попадались ученики. Мы поднялись на один пролет и свернули направо, потом остановились у ничем не примечательной двери с надписью, читать которую я не стала.

— Нам сюда?

— Да. — А дверь заперта, это видно. Вероятно, нужно ждать.

Уровень шума резко повысился, и из-за угла появилась толпа одноклассников. Они были младше большинства учеников, находящихся на этом этаже, и, видимо именно по этой причине кричали громче. Ужасно. Впрочем, значительная часть их высказываний относилась ко мне и отчасти к Нэйле, особенно среди девочек. Зависть — подходящее чувство для них, не правда ли? Никто в этой школе, в этом городе и в этой стране не сможет одеваться, как я. Мы, темные, никогда не продаем врагам предметы роскоши и редкости, даже когда официально находимся с ними в мире. Позволить еде иметь вещи, доступные только лицам с очень высоким статусом — это аморально и недопустимо. Враги, конечно, так не считают, но нас и не интересует их мнение.

— Нэйле, можешь не переживать. Я сегодня добрая и в хорошем настроении. — Я улыбнулась своей игрушке, показав кончики клыков. Одноклассники забавны, но Нэйле, пожалуй, интереснее, и уж точно не столь примитивна…

— Я постараюсь. — Послушно ответила полукровка, но не стала немедленно радоваться жизни. Интересно, на такое вообще кто-нибудь способен — начать испытывать положительные эмоции просто потому, что поступила просьба — не переживать? Я не смогла бы.