Наталия Белкина - Сердце-океан

— Я-то все думал, откуда у него такой странный акцент. А оказывается, он — бигару!

Я не моргнула глазом, зато охотники весьма оживились.

— Так ты солгал нам? — разочарованно спросил меня пожилой раньдор.

Я промолчала. Это и так было ясно. Впрочем, чтобы я не ответила им по поводу места своего рождения, все было бы ложью. Не могла же я им сказать правду.

— Тогда ты будешь наказан! — строго заметил старик и кивнул двоим охотникам.

Меня должны были высечь плетьми, и избежать публичного обнажения я уже не смогла бы. Вот-вот мой секрет должен был раскрыться. Меня подвели к какому-то столбу и привязали сверху руки. Но тут случился переполох, и мои палачи отвлеклись. К костру прибежали двое охотников, крича на ходу:

— Побег! Двое унчитос спрыгнули в реку!

— Кто?

— Те, которых мы привели прошлой ночью.

Нетрудно было догадаться, что это был Намар и еще кто-то из нашего поселка. Интересно, кто меня продал? Кто сказал Эктору, что я бигару? Мои подозрения сразу пали на Намара, иначе, почему он сбежал, не дождавшись меня?

Я осталась стоять привязанной к столбу, тогда как почти все раньядоры, забыв обо мне, бросились на поиски сбежавших. Намар, сам того не зная, помог мне.

Я простояла так почти всю ночь. Усталые раньядоры явились под утро, и им было уже не до меня. Между тем рук своих я уже давно не чувствовала, и все тело словно было набито иголками. Когда меня сняли, наконец, я рухнула на землю и тут же уснула. Даже почувствовать, как кровь начинает разбегаться по рукам, я не успела, слишком была измучена. Последним, что я услышала перед тем как окончательно погрузиться в сон, было то, как старый раньядор сказал своим, что я и так уже достаточно наказана.

ГЛАВА 8

РАБОТОРГОВЕЦ МАРИУС ПЛАВИЙ

Мне не долго удалось поспать. Меня грубо растолкали, когда солнце еще не успело подняться высоко. Мозг мой с трудом пытался пробудиться. Я ничего не соображала, только чувствовала несказанную ломоту в теле и страшную жажду, которая, впрочем, все равно перебивалась непреодолимым желанием снова забыться сном.

В лагере все уже пришло в движение. Я же была прикована цепями к тому самому столбу, который должен был вчера послужить местом моего наказания. Мне ничего больше не оставалось, как только сидеть рядом, словно дворовой собаке. Ежеминутно клюя носом, я едва сдерживала себя, чтоб не уснуть, свалившись в пыль. Какое же это было мучение!

Вокруг меня то и дело сновали охотники и унчитос. Судя по всему, шла какая-то перепись. На большом камне сидел писарь с разноцветным птичьим пером в руке, и к нему то и дело подводили пленников. Он задавал им вопросы, что-то записывал в толстую книгу и подзывал следующего.

Ко мне вдруг приблизился охотник с перевязанной головой.

— Тебе вчера повезло, — сказал он беззлобно.

— Тебе тоже, — уныло откликнулась я.

— Пожалуй…

— Не могу ли я попросить напиться?

Он подал мне свою дорожную фляжку, вытащив из горлышка пробку. Мне очень хотелось пить, и я выпила почти половину. Вода была на удивление холодной. Видимо охотник только что набрал ее в реке, я даже почувствовала едва уловимый вкус тины.

— Благодарю.

— Ты странная девчонка, — сказал мне он, приняв флягу обратно. — Ты действительно бигару?

Я пожала плечами. Докажи теперь, что не верблюд! Черт бы побрал того болтуна, что придумал обо мне такое! Я промолчала, не в силах придумать ничего в ответ. Охотник зачем-то заглянул мне за спину и ощупал лопатку.

— Татуировки у тебя нет, значит, ты в рабстве еще не была. Так значит ты с севера? Говорят, бигару живут на острове Самарьяр.

Ну, что мне было отвечать? Я кивнула. Скажи я сейчас, что все это не так, меня снова приняли бы за лгунью.

— Зачем же ты соврала?

— Командор велел.

Аржак все равно сбежал, так что ему ничего не будет. Но я отважилась задать вопрос.

— Почему здесь так не любят бигару?

— Наверное, потому что боятся, — неожиданно тихо проговорил охотник и заговорщицки улыбнулся мне. Мне показалось, что он меня испытывает.

— Да. Я бигару, — сказала я. — Только предпочитаю об этом никому не рассказывать. Сам знаешь почему.

Охотник рассмеялся и обернулся, потому что его кто-то позвал. Меня велели подвести к писарю.

— Как твое имя? — спросил меня чиновник, после того как я была отцеплена от столба и подведена к нему.

— Скубилар.

— Место рождения.

— Остров Самарьяр, — ответила я. А что мне было делать? Мало того, что я стала унчитос, так теперь еще и бигару. Зачем я, дура, сбежала с корабля? Могла бы быть теперь гражданкой Рима.

Писарь удивленно посмотрел на меня, потом обернулся на стоящего за его спиной Эктора. Тот кивнул ему многозначительно.

— Возраст, — задал писарь следующий вопрос, с интересом рассматривая мои штаны.

Я не умела считать по-цезарийски, поэтому ответила, что не знаю.

— Пятнадцать, — сказал за меня писарь, окинув меня оценивающим взглядом, и сделал запись.

— Читать и писать умеешь? — снова спросил он.

— Может быть и умею, я не пробовал, — ответила я.

Все стоящие рядом расхохотались. Чиновник показал мне свои записи и предложил сквозь смех:

— Попробуй, прочти это.

Это был обычный римский унциал с несколькими только незнакомыми буквами. Я выбрала из текста пару слов с понятным мне значением и прочла их. Смешки тут же прекратились. Писарь крякнул и посмотрел в свои записи, желая проверить меня. Потом он снова взглянул на Эктора. Тот с меня глаз не сводил и смотрел так, словно подозревал меня в каком-то страшном злодеянии.

— Что ты еще умеешь? — осведомился уже он.

Я не знала, что отвечать. Не могла же я сказать, что умею шить, вязать и делать макияж? Может быть, похвастаться своим умением лазить по деревьям? Открывать замки? Воровать?

— Я — охотник, — сказал я тогда. — Только это и умею.

— Как ты попал в деревню унчитос? — продолжал допрос Эктор. Он явно имел какой-то замысел. Что он хотел выведать у меня?

— Я бродяжничал, заблудился, пришел в Сате-эр…

— Как ты попал на материк?

Тон его становился все жестче. Мне становилось не по себе.

— Что ты пристал к нему? — спросил подошедший к нам старый охотник.

— Мне кажется, это именно он подбил тех двоих на побег, — объяснился, наконец, Эктор. — Я видел, как они шептались в стороне от всех. Ты же знаешь, каковы эти бигару.

— Это правда? Ты хотел сбежать? — обратился ко мне старик. — Отвечай! Не смей больше лгать!

Я начинала злиться. Какая несправедливость!

— Да, я собирался сбежать! — ответила я с вызовом. — И не понимаю, что здесь предосудительного. Я родился свободным и им останусь!

— Этих бигару нужно содержать отдельно от всех, — заявил Эктор. — Я предупреждал.

В его руке я заметила плетку. Стало понятно, что наказания мне уже не избежать. Проклятый раньядор! И что он привязался ко мне?! Будто бы нет здесь других унчитос. Он подошел ко мне совсем близко и сунул плетку мне под нос. Пахнуло совсем свежей кожей, и по моей спине тут же помчались мурашки. Я взглянула на него и обнаружила усмешку в его глазах. Она не предвещала ничего доброго.