Наталия Белкина - Сердце-океан

Поскольку надсмотрщик не успел дать мне работы, я еще несколько часов каменным изваянием просидела в бараке. Но нужно было выходить, а я очень боялась. Мне не хотелось снова ощутить на себе пристальное внимание рабов Мариуса. Но меня в второй раз выручила наша повариха. Она со значением посмотрела на меня и велела идти перебирать в кладовке просо. За этим занятием, скрытая от всех глаз, я и провела оставшийся день. Бабушка Рипша нашла меня спящей над одним из мешков.

Но как оказалось день мой еще не был закончен, и главное испытание еще ожидало меня впереди. Приближалась ночь…

Я вышла из кладовки и, стараясь не шуметь, стала пробираться в свой барак. Но рабы, похоже, не спали. Где-то за хозяйственными постройками слышались возбужденные голоса. Подойдя ближе к этому месту, я с ужасом услышала свое имя из уст ни кого-то, а самого Эктора.

— Вот ты где! — Один из охранников дернул меня за руку. — Где ты была?

— В кладовке…

Через минуту меня притащили к месту сборища, и Эктор радостно встретил меня.

— Да с чего вы взяли, что она особенная? Посмотрите на нее! — Он схватил меня за плечо, вытащив в круг. — Она — обычная выскочка. Гомусы могут разодрать ее так же, как и любого из вас! И вам еще представится случай убедиться в этом!

Он что-то задумал, это стало совершенно очевидно. Я пыталась сообразить, что именно, но от ужаса в голову ничего не шло. Растерянно оглядывая окруживших меня рабов, я даже не пыталась ничего предпринять, чтоб спастись. Любая, даже самая отчаянная попытка стала бы бессмысленной и безнадежной. На балконах хозяйской половины стояли дэшу наложницы в ярких шелках. Некоторых из них привез сегодня с рынка хозяин. С очевидным любопытством и ревностностью, присущей женщинам, живущим в праздности и неге, они рассматривали меня, обсуждая мои внешние данные. Я не слышала их выводов, хотя они говорили довольно громко. Мне важнее было услышать приговор Эктора.

— Вы все будете наказаны очень сурово, если опять будете распускать глупые слухи! — продолжал Эктор. А сейчас быстро все расходитесь по баракам. Завтра вам очень рано вставать на работу!

Невольники зашевелились, стали расходиться очень медленно, недовольно бормоча что-то. Тогда охранники начали подгонять их ударами плеток. Послышались женские крики и ругательства. Площадь перед хозяйским домом опустела спустя несколько минут. Мариус, стоявший на одном из балконов, приказал всем наложницам удалиться в покои и подвести меня ближе.

— Что ты собираешься делать? — грустно спросил он надсмотрщика.

— Вы же видите, господин, какое она оказывает влияние на других рабов. Не далеко и до бунта! Вы этого хотите?

— Нет, Эктор, не хочу. Потому-то я и предоставляю все решать тебе. Ну, так как ты поступишь?

— Я собираюсь решить одним разом сразу две проблемы: избавиться от ведьмы бигару и приструнить рабов. Сегодня ночью при попытке к бегству Скубилар будет съедена гомусами, и мы докажем остальным рабам, что никто не может сбежать из вашего поместья.

Мариус задумался лишь на мгновенье, а потом произнес с нескрываемым унынием:

— Что ж, Эктор. Ты хорошо знаешь свое дело. За это я тебя и ценю.

ГЛАВА 12

ВАРК.

Ни довольный вид надсмотрщика, выводившего меня за ворота, ни равнодушие охранников, привязывавших меня к столбу, и даже ни вид огромных цепей, на которых гуляют здесь гомусы, ввергли меня в оцепенение. Я застыла и окаменела от вида окрашенного в кровавый цвет Арагуна, предрекавшего мою гибель. Обычно эта царственная луна была не видна нам из-за высокого хозяйского дома, зато сегодня она проявилась в своем истинном виде. Полный Арагун: сегодня гомусы будут особенно агрессивны.

По всему периметру забора, плотно облегающего все подворье Мариуса, была протянута непрерывная и очень прочная проволока. За нее цеплялись длинные цепи гомусов, так что они могли свободно обходить вокруг всего поместья. Эта стальная дорожка была погружена в грунт, и не мешала проходу и проезду через два главных входа (один из них был парадным — через хозяйскую часть дома, другой — черный, через который подвозили продукты, утварь и рабов) и один потайной, расположенный прямо в звериной клетке. Чудовищ выгоняли за ворота не менее десятка вооруженных до зубов охранников, таща их за прицепленные к ним ошейники на цепях. Потом их прочно приковывали к проволоке и пускали гулять вдоль забора. Сегодня их ожидал сюрприз.

Эктор лично провожал меня в последний путь. И после того как меня крепко привязали к вкопанному специально для этого случая столбу, он отослал охранников и решил поговорить со мной, видимо, в последний раз:

— Мне даже жаль, клянусь богами! Хотя моя жизнь будет теперь намного спокойней, но, признаться, без тебя мне будет скучно. Я уже привык вставать чуть свет, чтоб присматривать за тобой. Привык ждать от тебя новых сюрпризов. Мне было даже интересно: что ты еще придумаешь, чтоб сбежать. Попробуй сейчас выкрутиться, Скубилар.

Я не смотрела на него и не отвечала, понимая, что он пытается спровоцировать меня на дерзость. Но мне было не до этого. Заканчивались последние глотки моей жизни. Он еще раз проверил крепость веревок, затянул и без того крепкие узлы и зачем-то отодвинул упавшие на мое лицо волосы.

— Я с большим удовольствием пронаблюдал бы за тем, как тебя будут разрывать в клочья, но, увы, не могу. Меня ждут мои новые наложницы, — продолжал он с усмешкой. — Но просто так, не простившись, я не могу уйти. Нас ведь многое связывало.

Он взял в ладони мою голову и поцеловал меня в губы. Я не удивилась и не вышла из оцепенения, продолжая отрешенно смотреть сквозь него. Я не знала поцелуев любви, и мне не с чем было сравнить. Но в этом случае нельзя было ошибиться: этот поцелуй не был проявлением нежности или страсти, а был лишь издевкой палача.

Он ушел с усмешкой на лице, и ворота с грохотом закрылись за ним. Арагун светил мне прямо в глаза, а вокруг не было ни души: поместье Мариуса располагалось за городом. Рядом несла свои воды великая река Тэан-Винь. Она брала свое начало далеко на севере в землях варваров и могла бы унести меня далеко отсюда. А теперь она станет свидетелем моей смерти. Какой же зловещий отблеск перекатывали сейчас ее волны.

Кажется, перед смертью должна была проноситься перед глазами вся жизнь. Но почему-то ничего подобного не происходило. В голову лезли лишь какие-то глупые мысли. Я жалела о том, что так и не успела как следует выспаться перед смертью. В последнее время это мое желание затмевало даже мечту о свободе.

С другой стороны высоких стен послышались лязг цепей и ругань. Гомусов выпускали на свободу. Раздалось несколько звонких металлических ударов: их приковывали к проволоке. Через несколько мгновений они появятся здесь. И они наверняка уже почувствовали мой запах.