Наталия Белкина - Сердце-океан

Мои восклицания удивили управляющего. Он, наверное, собирался спросить у меня, чего это я вдруг стала проявлять такую заботу о белой дэшу, но похоже, действительно решил поспешить. Мало ли что! Но я все же решила развеять его подозрения, добавив напоследок перед тем как он ушел:

— Мы ведь с ней из одного поселка, разве ты не слышал об этом?

— Слышал, — подтвердил он, успокоившись, и кивнул головой в знак того, что теперь-то все встало на свои места.

Бесчувственную и бледную Лилин доставили во флигель. Ее осмотрел прибывший откуда-то снизу эскулап и заверил, что с ней будет все в порядке, пусть лишь отлежится. Меня же впервые после того нашего разговора о Юлии пожелал видеть Сагдор. Видимо, хотел выяснить обстоятельства дела. Это показалось необычным нашему управляющему, который обычно все дела, связанные в рабами, решал исключительно сам.

— Судя по всему, хозяин скучает, раз решил сам разбираться с таким пустяковым делом, — сделал вывод он и отправил меня в кабинет Марка.

Мне-то, однако, было понятно, что меня ведут на допрос. Безусловно, хозяин догадывался, что его шпионка отнюдь не случайно впала в спячку.

Был уже вечер, когда я вошла в библиотеку. Ее окна выходили на запад, и ослепительно и удивительно прекрасный Антэ горел в открытых проемах окон, отчего комната приобретала багровый оттенок. Марк стоял и смотрел на закат, любуясь им и думая о чем-то. Тут же находился и его отец. Вид у него был такой довольный, что мне вдруг сразу стало легче. Может быть, он уже успел придумать что-нибудь в мое оправдание? А может быть и наоборот! Я вздрогнула, вспомнив вдруг его выступление с песней о птице Дилей. И на кого я по надеялась?

Я вошла как можно тише, стараясь не нарушить торжественность этого момента своим прозаическим появлением. Я представила, как вечерами сюда в светлом, легком одеянии вплывают его рифины, чтоб увести в спальню. Черная дэшу, одетая в весьма поношенное рабочее платье и выгоревшую косынку готова была спрятаться за стеллаж или тяжелую портьеру у двери. Там я и остановилась. Марк обернулся и посмотрел на меня только после того, как Агриппа, видя, что он не замечает меня, громко откашлялся и произнес:

— А вот и Скубилар! Сын! Я уверен, что она подтвердит мои слова!

У Марка был скучающий вид. И он вовсе не спешил начинать допрос. Лишь после того, как Антэ скрылся в долине, наступили сумерки и слуга принес светильники, он обратился ко мне:

— Рассказывай.

Я снова изложила ему все то же, что рассказывала несколькими часами раньше надсмотрщику. Это уложилось лишь в три предложения.

— Это все, что ты хочешь сказать мне?

— Все.

Зашевелился Агриппа, заерзал на стуле с закрученной спинкой. Я посмотрела на него с подозрением. Он тут же наивно и преданно уставился на меня, плут лукавый. Что это с ним?

— Отец рассказал мне кое-что, — равнодушно промолвил Марк.

— И что же?

— Кое-что о тебе.

Он прошелся по комнате, оглядел свитки, подвинув несколько, присел на край стола. Теперь его глаза были прямо напротив моих, а Агриппе пришлось выглядывать из-за его спины. Я, таким образом, потеряла моральную поддержку.

— Кое-что интересное, — желая заинтриговать меня что ли, снова недоговорил он.

Я предпочла промолчать, не имея возможности снискать даже поддержки Агриппы. Мне стало совсем, совсем не по себе. А даже решила про себя, что пусть уж лучше глупый старик разболтал о моей птице, чем о том, что я…

— Ты подтвердишь его слова? — спросил он.

— Как же я могу подтвердить, если не знаю, о чем речь, — произнесла я так тихо, что сама едва расслышала свой голос, испуганный и растерянный. И это мой голос? А еще бигару!

— Мне хотелось бы услышать это от тебя самой.

Я разволновалась настолько, что даже позволила себе заглянуть за спину Марка:

— Что ты наболтал Агриппа? Что ты еще выдумал?

Он только глаза вытаращил недоуменно, как всегда в своем стиле.

— Отец действительно любит выдумывать истории, потому-то я и прошу тебя признаться во всем самой.

— Да в чем признаться?!!

Я чувствовала, как меня заманивают в ловушку или хуже — готовят капкан с острыми зубьями. Чистосердечное признание облегчает наказание. Я в чем-то должна признаться. Осталось угадать — в чем именно, чтоб не попасть впросак. У меня началась нервная дрожь. Чтоб не видно было, как трясутся мои руки, я сжала их в замок за спиной.

— Так что? — уже более настойчиво спросил Марк.

— Я не сделала ничего плохого!

— Позволь мне судить об этом!

Мне пришлось сделать громадное усилие, чтоб унять нарастающую дрожь. Слова подбирать было сложно, они так вязли в горле. Но я решила все-таки пояснить кое-что. Кое-что, чтоб не потерять своего лица и только.

— Что бы там не рассказал вам Агриппа, я хочу сказать. Я не считаю, что совершила нечто предосудительное или достойное осуждения. Я хочу остаться верной самой себе.

— Не сомневаюсь, Юлия, — кивнул Марк.

— Я — Скубилар.

— Да. И ты верна себе. А мне? Своему хозяину?

Вопрос поставил меня в тупик. Он на что-то намекал или я стала слишком мнительной? Как я хотела сейчас же убраться от этих пронзительных глаз. Но тут, похоже, ему надоело играть в прятки, и он спросил напрямую:

— Это ты устранила Лилин?

Так вот в чем дело! Я не смогла удержаться от вздоха облегченья. Он беспокоится о своей шпионке. А Агриппа решил-таки переложить вину на меня. Вот молодец. Даруйте ему многие годы здоровья, о боги Эмброна!

— Она увидела что-то? Или может быть — услышала?

Что ж, лучше уж рассказать эту правду.

— Мы никогда не ладили с ней. Даже когда жили в Сате-Эр и были свободными… Мне не понравилось, что она шпионит за мной и… это вышло случайно… Мне нужно было ее утихомирить… Ведь так, Агриппа?

— Ну-у, — замычал зачем-то он.

Да что такое?! Неужели ему в голову пришло, сочинить что-нибудь пострашнее. Я недоумевала.

— Отец, прошу тебя… — обернулся вдруг Марк назад.

Я не сразу поняла, о чем он. Но через несколько мгновений все стало ясно. Агриппа встал и, не посмотрев даже на меня, выскользнул из кабинета. Я осталась наедине с Сагдором, и растерялась еще больше, так совсем не ожидала такого поворота событий. Чертов старик меня просто бросил.

— Я знаю, что ты любишь меня, — сказал Марк сразу же после того, как стихли шаркающие шаги старика. — Не понимаю, почему ты решила скрывать это.

Недоумение на моем лице появилось само собой. Наверное, потому, что я действительно была ошарашена. Так всегда бывает, когда полагаешь, что проблема уже решена, а она вдруг всплывает снова совершенно неожиданно и еще сильнее ошеломляет тебя и повергает в растерянность.

— Или отец ошибся?

Что мне было ответить? Сказать, что Агриппа прав, что сказал своему сыну чистую правду, что я на самом деле влюбилась в Сагдора впервые и совершенно без оглядки? А что будет? Или не думать об этом и просто прыгнуть в этот омут, положившись на судьбу? Я опустила глаза, пытаясь сообразить в то время, как мозг совсем отключился. Работали вовсю лишь чувства…