Кристоф Хардебуш - Битва троллей

Стен со вздохом поднялся. Даже если его тело и не было способно на это, нетерпение гнало его так же, как и Висинию.

— Мы поднимаемся, — сообщил он. — Как вы?

Тролли сначала уставились на него, затем посмотрели на Турка. Прежде чем большой тролль успел ответить, Керр уже сказал:

— Я иду с вами.

— Вы сначала посмотрите, что там с небесным светом, — попросил Турк и без лишних фраз снова опустился, прислонился к одному из сталагмитов и закрыл глаза.

Остальные тролли, очевидно, решили не идти с людьми, так как они последовали примеру Турка.

Пожав плечами, Стен отвернулся и вместе с Висинией и Керром покинул подвал монастыря. Шаги людей и тролля отражались эхом от стен, придавая этому месту атмосферу таинственности. «Или я это только воображаю себе, так как знаю, что Стариг Яцек сейчас пустует?» Не найдя ответа на этот вопрос, Стен повел своих спутников в проход, который вел в храм прямо из сердца монастыря. Весь монастырь располагался на трех уровнях, пещера была под самым высоким, где как раз и находилось само святилище. Когда-то сюда можно было вступать только самым высшим сановникам ордена. Теперь Стен и Висиния вместе с троллем пошли в пустой зал храма, на белых стенах которого остались следы поспешного отъезда, к которому священников вынудили солдаты Ионны.

— Сейчас ночь, — констатировал Стен, так как в куполе комнаты для молитв были высокие прорези, через которые днем падали полосы яркого света. Но сейчас здесь была только темнота; даже звезды не мерцали на небе.

Хотя его воспоминания о событиях в монастыре были размыты и из-за других сложных ситуаций последнего года почти забыты или слились с ними, Стен все же нашел дорогу через высокие коридоры. Обитые золотом двери были сорваны, от них остались лишь петли. Мебели тоже не было: то ли ее забрали сами священники, то ли влахаки, Стен не мог сказать этого. Со стен соскребли даже золотую краску, и рядом с побелкой вместо золотых линий теперь виднелась серая стена.

— Я слышала, что Стариг Яцек роскошный, но я никогда не представляла себе его, — благоговейно сказала Висиния. — Даже сейчас еще можно увидеть, какими красивыми когда-то были эти помещения.

— Здесь священники культа солнца и занимались своей магией? — спросил Керр, и Стен кивнул.

Юный тролль оскалил зубы и осторожно принюхался.

— Странно. Здесь не пахнет плохо. Совсем по-другому, чем я представлял себе.

Перед ними лестница вела вниз, к более низким уровням монастыря, но Стен разглядел в конце зала толстую закрытую дверь. Когда он подошел к ней, то обнаружил, что ее ручка была заперта прочно вбитой металлической палкой. Поэтому он отошел назад и вопросительно посмотрел на Керра:

— Не мог бы ты?…

Не отвечая, юный тролль бросился на дверь и выбил ее вместе с коробкой. Свежий ветер пахнул в лицо Стену. Он принес с собой запах земли и сырости, который показался влахаку слаще всего, что он до сих пор нюхал.

Выход из храма вел на плоскую крышку средней части здания. На улице действительно была ночь, и прохладная темнота накрыла их как покрывало. Стен увидел на западе множество огней. Два лагеря, в которых точно должно было быть много сотен воинов.

— Так близко друг к другу, — прошептал он. — Наверное, им скоро предстоит битва.

Его взгляд перешел на восток, где на горизонте начала светлеть серебристая линия.

— Скоро встанет солнце. Если мы сейчас же отправимся в путь, то, возможно, к обеду попадем на поле боя. Но для начала нам нужно будет еще спуститься из монастыря.

— Что там происходит? — голос Висинии прозвучал обеспокоенно. — Ты сказал, что Ионна и марчег Бекезар направились в Турдуй. Почему армии теперь стоят здесь, так далеко на юге? Почему они борются на влахакской земле?

— Я не знаю, — признался Стен, которому было тяжело упорядочить свои мысли. — У меня вообще возникает нехорошее ощущение, когда я смотрю на это.

Он обменялся взглядом с Висинией и затем решительно повернулся к юному троллю:

— Большое спасибо, Керр, — спокойно сказал он. — Ты выполнил большую задачу, и я думаю, что Друан точно гордился бы тобой. Я не скажу, что до конца понял, что именно делали Тарлин и ты, но, что бы это ни было, вы спасли всех нас. Однако нам нужно прощаться. Ваша борьба закончена, а наша война еще нет. Наше племя ждет нас.

— Вы будете бороться против других людей?

— Вероятно. Две армии, которые стоят так близко друг к другу, — это означает битву. Когда начнет сереть, они точно начнут бой.

— Скоро появится небесный свет, — констатировал Керр. — Тогда мы, тролли, будем под землей.

— Да. И нам нужно поспешить, так как там внизу нас ждут дела. Передай Турку, что мы должны идти, — и криво усмехнувшись, добавил: — Присматривай за своими троллями, Керр. Удачного тебе пути!

Вместо ответа юный тролль только пробормотал что-то. Он стоял словно вкопанный и задумчиво уставился на восток. Стен озадаченно взглянул на него, но затем его внимание снова перешло на огни в долине под ними, где, вероятно, были их друзья и семьи. «Я надеюсь, мы прибудем вовремя. С другой стороны… на что могут повлиять в битве всего два человека?»

Мрачные предчувствия закрались в душу к влахаку и стали раздирать сердце. Перед его глазами вновь невольно встали картины из его видений: потоки крови, горящая земля. Они видели смерть и разрушение, и внезапно он перестал быть уверенным в том, что это были всего лишь ужасные призраки. «Что, если я видел не будущее, а то, что уже произошло? Что, если все эти мрачные события уже произошли?»

Когда Тамар открыл глаза, мир еще лежал в темноте. Маленькая чаша в его шатре уже погасла. На мгновение его рука поднялась, пытаясь найти тело Флорес, но потом он вспомнил, что влахака сейчас спала в своей собственной палатке. Он разочарованно опустил руку и закрыл глаза. Короткие моменты с Флорес означали для него спокойствие в этом бушующем мире. В его душе засело осознание того, что дальше так продолжаться не может, но до сих пор ему удавалось отодвинуть эту мысль до времени после битвы. «Еще немного, — подумал Тамар. — И тогда я снова выйду в дождь».

Прошло некоторое время, прежде чем Тамар заметил, что шума дождя по шатру не слышно. Он удивленно открыл глаза, встал, накинул холодную одежду и надел пояс для оружия. Когда он вышел из шатра, то увидел караулы, которые стояли на валу и между палатками. Еще горело несколько костров, и в воздухе был слышен их запах, пряный дым, который на этот раз не смывался непрекращающимися потоками дождя.

На небе луна лишь наполовину скрылась за облаками, которые из-за этого приобрели серебристое сияние. Группы облаков гнались друг за другом, но Тамар увидел, как между ними светятся звезды. «Ночь — время мрака и врагов божественного света, — вспомнил Тамар одну из многих литаний Альбус Сунаса. — Однако луна тоже посылает нам божественный свет, который защищает нас от всепоглощающей темноты. Смерть ходит ночью, забирает стариков и больных, детей и слабых. Только божественный свет может защитить нас от вечной темноты». Эти слова рассказывали детям, и Тамар удивился, что он до сих пор помнит их наизусть. Его отец всегда рассматривал орден Альбус Сунас только как средство укрепления власти и не волновался о вере. Тамар тоже считал утренние молитвы не более чем необходимым злом, но, очевидно, наставления священников оставили в его уме более глубокие следы, чем он думал до этого.