Лоис Буджолд - Проклятие Шалиона

Грум из зверинца, шатаясь, кружил по двору возле входа, плача и крича; по лицу его текла кровь. Двое гвардейцев Тейдеса в баосийской форме стояли около двери зверинца с мечами наголо, удерживая трёх гвардейцев Зангра, которые нерешительно топтались перед ними, также обнажив клинки, но не отваживаясь вступить в схватку. Вороны выказывали отвагу, граничившую с отчаянием. Они неуклюже пытались царапать и бить клювами баосийцев. Баосийцы, отбиваясь, проклинали их. Две кучки чёрных перьев лежали на камнях — одна неподвижная, другая ещё вздрагивала.

Кэсерил бросился к дверям, рыча:

— Что тут, во имя Бастарда, происходит?! Как вы осмелились поднять руку на священных птиц?

Один из гвардейцев направил на него меч.

— Назад, лорд Кэсерил! Вам нельзя входить! У нас приказ принца!

Губы Кэсерила побелели от ярости, он оттолкнул меч замотанной в плащ рукой и вырвал его у баосийца.

— Отдай сюда, дурак! — Он бросил меч на камни возле гвардейцев Зангра и Палли, побледневшего от ужаса при виде того, как его безоружный друг бросился на клинок. Меч с лязгом упал, и Фойкс наступил на него ногой и прижал своим внушительным весом, хмуро оглядываясь по сторонам. Кэсерил повернулся ко второму баосийцу, опустившему меч. Тот, пятясь, быстро прокричал:

— Кастиллар, мы делаем это, чтобы защитить жизнь рея Орико!

— Делаете что? Орико там? О чём это вы?

Кошачий рык, донёсшийся изнутри и перешедший в вой и стон, заставил Кэсерила развернуться. Он предоставил растерянных баосийцев гвардейцам Зангра, приободрившимся и почувствовавшим силу, и бросился в тёмный коридор зверинца.

Старый немой грум стоял, согнувшись, на коленях, из его рта вырывались путающие, похожие на вой звуки. Он прижимал к лицу руки без больших пальцев, из-под них тонкой струйкой текла кровь. На звук шагов Кэсерила он поднял голову; испачканный кровью его рот скривился, и он снова застонал. Бегом миновав клетки с медведями, Кэсерил заметил две неподвижные туши с торчавшими из мокрого от крови меха стрелами. Дверь клетки с веллами была распахнута, животные лежали на жёлтой соломе, глядя в пространство широко раскрытыми застывшими глазами. У них были перерезаны горла.

В конце коридора он увидел принца Тейдеса, который поднимался на ноги над распростёртым телом пятнистой кошки. Принц оттолкнулся от земли окровавленным мечом и опёрся на него, тяжело дыша. Он дико и возбуждённо озирался. Тень нависала над ним, как полуночная грозовая туча. Увидев Кэсерила, он свирепо оскалился.

— Ха! — выкрикнул он.

Капитан баосийцев выглянул из птичника, заметив приближение Кэсерила. В руке его ещё была зажата маленькая пёстрая птичка со свёрнутой шейкой. Кучки разноцветных перьев — мёртвые и умирающие птицы всех размеров — усеивали пол клетки; некоторые ещё беспомощно трепыхались.

— Остановитесь, кастиллар… — начал капитан.

Но слова застыли у него на устах, когда Кэсерил схватил его за тунику и сильным рывком швырнул на пол, под ноги бежавшего позади Палли. Тот бормотал на ходу:

— Бастард плачет. Бастард плачет…

Палли всегда бормотал эти слова в бою, когда меч его без устали поднимался и опускался на вражеские головы, а дыхания на крик уже не хватало. Кэсерил отлично помнил это по Готоргету.

— Взять его, — бросил Кэсерил через плечо и зашагал к Тейдесу.

Тейдес встретил взгляд Кэсерила, вздёрнув подбородок.

— Вы не можете остановить меня — я сделал это! Я спас рея!

— Что-что-что?… — Кэсерил был настолько потрясён и пребывал в такой ярости, что не мог даже подобрать подходящие слова. — Глупый мальчишка! Это же безумие — это… это… — Он развёл руки в стороны и потряс ими.

Тейдес подался к нему, сверкая зубами в торжествующей улыбке.

— Я разрушил проклятие, чёрную магию, которая делала Орико больным! Она исходила от этих адских животных. То был коварный дар из Рокнара, чтобы медленно отравить рея. И мы убили рокнарского шпиона… я думаю… — Тейдес с некоторым сомнением оглянулся назад.

Только тогда Кэсерил заметил на полу в глубине коридора ещё одно тело. Умегат лежал на боку, столь же неподвижный, как его птицы и веллы. Трупики песчаных лисов валялись неподалёку. Кэсерил не заметил его с самого начала, потому что белое сияние исчезло. Мёртв? Застонав, он бросился к Умегату и упал на колени рядом. Слева голова была рассечена, растрёпанные, бронзовые с сединой волосы — в запёкшейся крови. Кожа была серой, но из раны ещё сочилась кровь, значит…

— Он ещё дышит? — спросил Тейдес, выглядывая из-за плеча Кэсерила. — Капитан ударил его рукояткой меча, когда он не захотел дать нам дорогу.

— Глупый, глупый, глупый мальчишка!

— Вовсе нет! Это он за всем стоял! — Тейдес кивнул в сторону Умегата. — Рокнарский колдун, посланный иссушить и убить Орико.

Кэсерил сжал зубы.

— Умегат — настоятель храма. Посланный волей Бастарда заботиться о священных животных, данных богом, чтобы сохранять жизнь Орико. И если ты не убил его — то это единственный твой удачный поступок. — Слабое дыхание Умегата стало прерывистым, руки и тело были холодны, как у трупа. Но он дышал.

— Нет… — Тейдес покачал головой. — Вы ошибаетесь, этого не может быть… — но героический энтузиазм на его лице впервые сменился сомнением.

Кэсерил поднялся на ноги, Тейдес немного отступил. Повернувшись к Палли, который — благословение богам — оказался за спиной, Кэсерил обнаружил рядом с ним Ферду. Молодой человек ошеломлённо оглядывался по сторонам. Палли по крайней мере мог оказать первую помощь раненым.

— Палли, будь за старшего, осмотри раненых грумов, за этим пригляди особенно, — и он указал на угасшее тело Умегата. — Возможно, у него проломлен череп. Ферда!

— Да, милорд?

Форма Ферды должна была служить ему пропуском в храм.

— Беги в храм. Найди старшего настоятеля Менденаля. Не позволяй никому остановить тебя, ты должен встретиться с ним лично. Расскажи, что здесь произошло, и пусть он пришлёт врачей. Скажи, что Умегату нужна помощь акушерки Матери, особенной акушерки. Так и скажи. Он поймёт. Поторопись!

Палли, уже опустившийся на колени рядом с Умегатом, добавил:

— Дай мне твой плащ. А теперь — беги, мальчик!

Ферда протянул плащ своему командиру, развернулся и убежал. Палли начал закутывать шерстяной тканью лежавшего без сознания рокнарца.

Кэсерил повернулся к Тейдесу. Тот чувствовал себя уже весьма неуверенно. Принц отступил к безжизненной туше леопарда — шесть футов от носа до кончика хвоста, — неподвижно лежавшей на полу. Красивый густой мех скрывал раны — о них свидетельствовали только кровавые пятна на боках. Кэсерил подумал об израненном кинжалами теле ди Санды.

— Я убил его моим мечом, потому что он хоть и заколдованный, но всё же королевский символ, символ моего Дома, — пояснил Тейдес. — И у меня хватило на это смелости. Он поцарапал мне ногу. — Он неловко нагнулся и потёр правую голень, штанина на которой и вправду была порвана и испачкана кровью.