Роберт Сальваторе - Дух демона

— Настоятель Де'Уннеро, — поправил он.

Грузный монах поклонился и отошел. Пройдя мимо Элбрайна и Пони, он улыбнулся и подмигнул им.

Поговорив с предводителем каравана, Пони составила достаточно ясное представление об этом человеке. Ее ничуть не удивило, что тот первым устремился к грузному монаху, подняв свою слегка раненную руку и всем своим видом показывая, насколько серьезно она повреждена.

Однако Де'Уннеро не считал свой разговор с купцом законченным. Он крепко схватил Рича за плечо и повернул лицом к себе.

— Значит, это твой караван? — спросил он.

Купец смиренно кивнул.

— Так как же ты смел, глупец, подвергать людей опасности? — обрушился на него Де'Уннеро. — Здешние места кишат этими тварями, которые голодны и жаждут человеческой крови. Сколько предостережений рассылали! Но нет, видно, не про тебя они писаны. Ты снаряжаешь караван и без должной охраны пускаешься в путь.

— Простите меня, святой отец, — заикаясь пробормотал Неск Рич. — Мы нуждались в провизии, и выбора у нас не было.

— Скорее, вы нуждались в прибыли, — презрительно бросил Де'Уннеро. — Решил нажиться, когда караваны почти не ходят и товары подскочили в цене.

Ропот в толпе подсказал и Элбрайну с Пони, и Де'Уннеро, что монах попал в точку.

Де'Уннеро отпустил купца и крикнул грузному монаху:

— Поторапливайтесь! Мы и так задержались слишком долго.

Потом он спросил Рича:

— Куда направляетесь?

— В Эмвой, — запинаясь ответил изрядно перепуганный купец.

— Вскоре я буду произведен в сан настоятеля Сент-Прешес, — во всеуслышание объявил Де'Уннеро.

— Сент-Прешес? — повторил вслед за ним Неск Рич. — Но настоятель Добринион…

— Настоятеля Добриниона больше нет в живых, — равнодушным тоном ответил Де'Уннеро. — Я послан взамен него. Послушай, Рич. Ты и твой караван у меня в долгу, и я ожидаю, что вы все будете присутствовать во время возведения меня в сан настоятеля. Я даже настаиваю на этом. И не забудь быть щедрым в своих приношениях.

Де'Уннеро повернулся к монахам и подал сигнал трогаться в путь.

— Поторапливайтесь, — крикнул он Джоджонаху. — Я не собираюсь торчать здесь целый день.

Элбрайн воспользовался моментом и незаметно направился к лошадям, вспомнив о бирюзе в груди Дара. Если монахи из Санта-Мир-Абель увидят этот камень, он может стать для них весьма красноречивым свидетельством.

Пони между тем не сводила глаз с грузного монаха, заботливо помогавшего многим раненым. Когда Де'Уннеро и его сопровождающие отошли на достаточное расстояние, она подошла к старику и сказала, что может помочь ему там, где можно обойтись привычными средствами лечения.

Монах посмотрел на ее меч, на одежду и обувь, заляпанную кровью.

— Тебе бы лучше отдохнуть, — сказал он. — Как я слышал, вы с твоим другом и так изрядно потрудились сегодня.

— Я не устала, — с улыбкой возразила Пони.

Грузный монах сразу же понравился ей, как точно так же она сразу невзлюбила Де'Уннеро. Она невольно сравнила последнего с покойным Добринионом, и разительный контраст заставил ее вздрогнуть. Грузный монах с его искренним желанием помочь раненым и заботливым обращением с ними больше напоминал прежнего настоятеля Сент-Прешес, которого ей довелось видеть несколько раз. Пони наклонилась и приподняла руку раненого, надавив в нужном месте, чтобы уменьшить кровотечение из его рваной раны.

Она заметила, что монах смотрит не на нее и не на раненого, а пристально разглядывает Элбрайна и коней.

— Как тебя зовут? — спросил он, переводя взгляд на Пони.

— Корали, — солгала она, назвавшись именем двоюродной сестры, которая совсем маленькой погибла во время первого налета на Дундалис.

— Магистр Джоджонах, — представился грузный монах. — Рад встрече. Можно сказать, этим несчастным торговцам повезло, что мы оказались поблизости. В особенности ты со своим спутником.

Последних слов Пони почти уже не слышала. Она внимательно глядела на грузного человека. Джоджонах. Она знала это имя, имя магистра, о котором Эвелин всегда говорил с почтением. По словам Эвелина, один Джоджонах во всем Санта-Мир-Абель понимал его. Обычно он не любил рассказывать о собратьях по монастырю. Но как-то вечером, после излишнего количества «глотков храбрости» (так он именовал свое любимое вино), Эвелин рассказал ей о Джоджонахе.

Тогда она поняла, насколько этот старик был дорог Эвелину.

— Меня изумляет ваша работа, святой отец, — сказала она, когда магистр Джоджонах с помощью камня стал исцелять раненого.

На самом деле Пони вскоре осознала, что она искуснее умеет пользоваться силой самоцветов, чем этот магистр. Ничего удивительно, если вспомнить, каким искусным и умелым был сам Эвелин.

— Пустяки, — ответил магистр Джоджонах, когда рана затянулась.

— Для меня это не пустяки, — возразил раненый и рассмеялся.

— Но как замечательно, что вы это делаете, — с воодушевлением произнесла Пони.

Она действовала интуитивно, следуя голосу сердца, хотя разум буквально кричал и требовал, чтобы она вела себя осторожно и немедленно замолчала.

Пони быстро огляделась, убедившись, что никто из монахов не вернулся за магистром, затем тихо добавила:

— Однажды мне пришлось встретиться с одним вашим монахом. Санта-Мир-Абель — так называется ваш монастырь?

— Именно так, — рассеянно ответил Джоджонах, ища глазами тех, кому еще может потребоваться его врачевание.

— Он был замечательным человеком, — продолжала Пони. — Удивительным человеком.

Магистр Джоджонах вежливо улыбнулся, собираясь двинуться в путь.

— По-моему, его звали Эберли, — сказала Пони.

Монах резко остановился и повернулся к ней. Вместо вежливой улыбки его лицо выражало искреннее удивление.

— Нет, по-моему, Эвенбрук, — на ходу придумывала Пони. — Боюсь, я забыла его имя. Видите ли, это было несколько лет назад. И хотя имени я не помню, я никогда не забуду этого монаха. Я встретила его, когда он в Палмарисе помогал какому-то уличному попрошайке. Его действия во многом напоминали ваши. И когда тот несчастный предложил заплатить за помощь и извлек из своих лохмотьев несколько монет, Эберли… Эвенбрук… как бы его ни звали, с благодарностью принял деньги, а затем добавил к ним намного больше своих и незаметно опустил нищему в карман.

— Удивительно, — пробормотал Джоджонах, кивая головой в такт каждому ее слову.

— Я спросила у него, зачем он так поступил с монетами, — продолжала Пони. — Ведь он мог бы просто отказаться от платы. Он ответил, что кроме здоровья очень важно сохранить в этом человеке чувство собственного достоинства.

Последние слова Пони произнесла, широко улыбнувшись. История эта была правдивой, только она произошла не в Палмарисе, а в небольшой деревушке.