Иней Олненн - Быль о Холодном Огне

— Он хороший мальчик, — как бы извиняясь, промолвил Огдалим. — Дим звать его.

Если Хьярги и подумал о запрете, по которому аврискам вход в Кибал был заказан, то виду не подал. Он выпрямился, завязал тяжелые волосы между лопаток шнурком, подмигнул мальчику и сказал:

— Ну что ж, Дим, веди меня к огоньку, где он у вас тут нынче горит?..

Дим, все еще немного испуганный, повел его по узкому коридору вниз, в библиотеку — ему ведь больше никуда ходить не позволялось, хоть он и терзался нешуточным любопытством: а что там, за невысокими закрытыми дверями? Он только в коридоре насчитал их четыре, а кроме коридора? А в самой башне? Хьярги, размашисто шагая вслед за мальчиком, прекрасно понимал его мучения и посмеивался — ведь даже в самых смелых фантазиях мальчишка вряд ли представляет, что скрывает в себе Кибал на самом деле.

Дим и новый старик быстро подружились. Мальчик сразу распознал в нем тягу к путешествиям и всяким необычным вещам, что жили в нем самом, — они оба не хотели быть домоседами! Еще Хьярги был разговорчивее Грумвора, веселее Огдалима и намного приветливее Хокрама, поэтому Дим прилепился к нему с расспросами, как плющ, и остальные смогли наконец облегченно вздохнуть. Хьярги понадобилось всего два дня, чтобы узнать про Дима больше, чем Хокрам, Грумвор и Огдалим вместе взятые смогли узнать о нем за три с половиной месяца. Огдалим только руками развел — и как только Хьярги сумел? Впрочем, он ведь и был из них самым мудрым и людей знал не в пример лучше — всю Долину из конца в конец с посохом не раз прошел! А они-то все время, считай, в башне…

— Как вы намерены поступить с мальчиком? — начал Хьярги неизбежный разговор, когда Дим удалился в свою комнату. — Не думаю, что есть нужда напоминать вам о запрете.

Огдалим взглянул на Грумвора, Грумвор уже открыл рот, чтобы ответить, но всех опередил Хокрам:

— Я наблюдаю за ним десятую неделю, — сказал он. — Дим — чрезвычайно любознательный мальчик, и из него вышел бы хороший ученик. Я бы не стал возражать.

— К тому же, если он примет статус ученика, запрет уже не будет распространяться на него, — подал голос Огдалим. — А ты что думаешь, Грумвор?

Вытянутое мрачное лицо Грумвора приобрело сосредоточенное выражение.

— Я вполне согласен с вами, и Дим мне по душе. В нем есть настойчивость, хорошее упрямство, любопытство, но вот по душе ли Диму Кибал? Я хочу сказать: захочет ли он остаться здесь? Нам, конечно, нужен ученик, но…

— Ну конечно, захочет! — мгновенно вскипев, перебил Хокрам. — Ты же видел, как ему здесь нравится!

У Грумвора уже вертелось на языке острое словцо, и, чтобы он не бросил его Хокраму и не начал бесполезный спор, вмешался Хьярги:

— Позвольте это решить самому Диму. Если он захочет остаться, — научите его всему, что знаете сами. Но если однажды он захочет уйти, — прошу вас! — позвольте ему сделать это. Чутье подсказывает: мальчика ждет яркая судьба, большего не скажу, сам не знаю. Дайте ему выбрать, как жить, не вмешивайтесь.

— Ну как же, он отправится искать свои сокровища! — фыркнул Хокрам, чтобы никто не заметил, как огорчили его слова Хьярги.

— Но не отпускайте его, пока не станет тепло, — Хьярги поднялся. — Я же сейчас ухожу.

— Так скоро, уже?!

Хьярги кивнул:

— Одинокий Охотник видел у Брангала двоих ормитов. Им нужна помощь, и я боюсь не успеть.

Он собрал свои нехитрые пожитки и, к большому огорчению Дима, действительно скоро покинул Кибал.

Время до весны прошло для Огдалима, Грумвора и Хокрама в спорах и ожидании: уйдет — не уйдет? Исподволь наблюдая за мальчиком, каждый из них с ужасом и отчаянием понимал, что он стал частью их жизни — важной частью, — заботясь о нем, они попали в зависимость от его молодости и неопытности, обрели благодарного слушателя и теперь надеялись обрести ученика. И все ожидания рухнули в один миг, когда растаял снег и Дим заявил, что ему пора в путь.

Огдалим беспомощно глядел в непреклонное лицо и не знал, что сказать. Грумвор и Хокрам пытались его отговорить, но все их веские и разумные доводы разбивались о железное упрямство юного авриска. Закончилось все тем, что они одели его, обули, дали провизии в дорогу и проводили до дверей, наперебой давая наставления. Прощание не было долгим.

— Если что случится, возвращайся в Кибал, — сказал Грумвор, — мы поможем тебе, защитим.

Сгрудившись у подножия башни, похожие на черных грачей, они смотрели, как фигурка Дима удаляется по залитому солнцем склону холма.

— Пусть он найдет то, что хочет, — пробормотал Оогдалим.

— Ему не найти этот лабиринт и сокровища, — Хокрам зябко закутался в плащ. — Потому что он только что ушел от них.

— Мне думается, он найдет гораздо больше, — сказал Грумвор, не спуская глаз с мальчика, пока тот не вышел на старую дорогу к озеру.

— И что же это?

— Дом, в котором будет жить, людей, которых будет любить и которые полюбят его. Пусть все боги, какие есть во всех мирах, помогут ему в этом.

ГЛАВА 2

Война началась девять лет назад. И началась она изнутри, от тех, кто по воле богов должен был хранить мир и покой в Долине, — от служителей Высокого Огня. Лучшие из людей, на заре веков избранные самой Ореб, они с течением времени объединились в три больших клана ормитов и стали зваться Блэды, Нроны и Авиты. Авриски почитали их, как только можно почитать дающих благодать и мужество противостоять невзгодам, призывали их в защитники перед демонами холодных ночей, видели в них нерушимое будущее для своей земли. И тем горше и больнее было узнать от них предательство и неизбывные беды, когда, погрязшие в богатстве, они забыли свой долг и возгордились друг перед другом, от этого пошли распри между Блэдами, Нронами и Авитами, и люди разделились к ним в союзники, и так началась война. Четыре года авриски уничтожали друг друга, забыв родство, попирая границы, четыре года лилась кровь и уходила слава Долины, как песок уходит сквозь пальцы. А когда опомнились ормиты, устав от смертей, ужаснулись, но было поздно: на их земли, ослабленные, опустошенные, ринулись степняки, дикие косматые захватчики, не знающие богов, но поклоняющиеся идолам. Вздрогнула Долина под ударами копыт тысяч лошадей, и авриски оказались перед лицом беспощадной Брегни — богини смерти, услышали свист ее кнута, и не было спасения от ее псов, пожирающих добычу, и прачи, ее слуга, что забирает души, был доволен охотой.

Авриски бежали, спасаясь, в Древний лес, что на востоке Лигрии, на прибрежные острова и в горы, в Скаверу, туда, где степняки, привыкшие воевать верхом, живущие в повозках вместо домов, не могли их достать. Кто остался на равнине, не успел укрыться, те вынуждены были жить под их властью и откупаться кровью и золотом. Тогда авриски впервые услышали о Черном Короле.