Иней Олненн - Цепные псы одинаковы

— Запомни, Вепрь, и остерегись: за каждую ее слезу я возьму каплю твоей крови.

Рука наконец-то нащупала кинжал, и в следующее мгновение он резким ударом снизу вспорол сеть. Его повалили на землю, завязалась драка кровавая, и тут вместе с громом и молнией голос — будто с неба да из-под земли одновременно слова бросает:

— Эль наи кархат, маэр! Кархат наи, мара им!..

И голосу этому рог боевой вторит — неумолимо и грозно, и силы Ингерда удвоились, ибо часто рог тот звучал, когда Барсы Соколам на подмогу шли! То Эйрик Редмир и с ним Оярлик Скантир подоспели, из беды Волка выручили. Подоспели, да не одни: у камней замшелых знакомая белая фигура высится, эриль Харгейд пожаловал — мокрый весь, страшный, по волосам огненные змеи шевелятся, на посох воздетый перебегают да на острие искрами трещат и шипят. Оярлик и Эйрик аж попятились, а Ингерд сообразил, что эриль Харгейд с тем, тринадцатым, схватился, и слова непонятные ему говорил, и земля у него под ногами неспроста дымится, когда кругом дождь хлещет.

Поднялся Ингерд, кинжал в ножны вернул, кровь с разбитой губы утирает, а эриль Харгейд посох свой на него навел и спрашивает сердито:

— Я тебе лесом велел идти, почему ослушался?

Ингерд на посох уставился, тот все еще шипел да искрами вспыхивал. Сколько память ни напрягал, не мог вспомнить, когда это эриль ему такой наказ давал.

— Почему лесом не пошел? — еще больше серчает эриль и посохом в него тычет.

Оярлик и Эйрик переглянулись и тихо так, незаметно отступать начали. Они были готовы сражаться против любого врага, но только не против эриля Харгейда.

— Ингерд, ответь же ему что-нибудь, — не сводя глаз с убийственного посоха, процедил сквозь зубы рыжий Оярлик.

— Ты кайдаб прочел или нет?! — эриль Харгейд как хватит посохом по камню, а гром-то над головой как грохнет! Эйрик споткнулся и упал, он уверился, что эриль повелевает грозой. Оярлик помог ему подняться, а Ингерд говорит:

— Прочел я кайдаб. Не понял ничего.

Дождь поутих, в изморось превратился, ветер взялся гонять ее из стороны в сторону. Эриль Харгейд с тяжелым вздохом оперся на посох и поглядел на Ингерда так, будто понять пытался, какие такие мысли бродят в его голове. Ингерду это не понравилось, глаза засветились гневом, но эриль Харгейд уже отвернулся и присел на камень. Злосчастный посох из рук не выпускал. Эйрик и Оярлик подошли к Ингерду и встали рядом.

Долго так эриль сидел, не шевелясь, Волосы, от дождя потемневшие, искрить перестали, и посох больше не шипел. Плечи его сгорбились, и, хотя на лице эриля не было ни единой морщинки, Ингерду вдруг подумалось, что ему много, очень много лет, столько же, сколько этим холмам, сколько небу над ними.

Дождевая кисея поредела, истончилась, потом пропала совсем. За Соль-озером засияло солнце. Эриль Харгейд резво поднялся на ноги.

— За мной ступайте, — бросил он им и зашагал размашисто в сторону леса.

Волк, Лис и Барс постояли в нерешительности, потом все же следом пошли. Не хотелось им в Лес Ведунов соваться, ох как не хотелось, но ослушаться эриля могущественного было для них смерти подобно. Ингерд-то не в первый раз под сень древних дубрав ступал, и Эйрик и Оярлик боялись не в пример больше его.

Вот кромка деревьев все ближе, все сумрачней, эриль Харгейд идет впереди шагом размашистым, зеленый плащ поверх белого балахона за спиной развевается, да волосы длинные — вторым плащом, — ровно крылья. Вот обернулся на них у вяза раскидистого, ветки руками раздвинул и в лес, как в дом, вошел.

— Слушай, Ветер, нам обязательно туда? — сдавленным голосом Эйрик спрашивает.

Ингерд хмуро взглянул на него. Он сам туда не хотел — крюк такой давать.

— Ты не мне, ты эрилю скажи, — отвечает.

— Чтоб меня!.. — споткнулся Эйрик и Оярлику говорит:

— Если у тебя еще храбрость осталась, сейчас самое время вспомнить, где она лежит.

Оярлик Скантир что-то буркнул угрюмо и за Ингердом переступил границу Леса Ведунов. Эйрик Редмир последний раз на солнце обернулся, вздохнул и тихо, крадучись как кошка, юркнул в древесное царство.

Там было сыро и немного душно. Подлеска почти не и не росло, зато папоротник завивался так густо, что временами сквозь него было не прорваться. За долгие годы в лесу столько поднялось и пожухло травы, что теперь она ковром пружинила под сапогами. В этой траве птицы вили гнезда и часто вспархивали из-под ноги, ошалело щебеча — не привыкли к людям. Эйрик и Оярлик каждый раз вздрагивали.

Ингерд был в напряжении, все ждал, когда же накатит страх, какой они с Яном в прошлый раз испытали. Ждал, а страха отчего-то все не было. Он покосился на Лиса и Барса — те по сторонам испуганно глазели, но страх по земле их не катал. Потом Ингерд сообразил, в чем дело. Они с Яном в самом сердце леса были, туда всем дорога заказана, а страх там вроде бы как за стража, что границы охраняет.

Потом деревья полянами да пролесками перемежаться стали, а на них — малые и большие камни попадаться начали, те самые кайдабы. Трава на полянах высокая росла, но около камней ее обкашивали, бурелом вокруг расчищали, — заботились ведуны о своих Книгах. Правда, эриль Харгейд ни у одной не остановился, и Оярлик с Эйриком так и решили, что это простые камни.

Ингерд злился. Ему чудилось, что эриль вглубь леса их ведет, а ему надо было только краем пройти, чтоб дорогу спрямить, а теперь — выбирайся отсюда, только время без толку уйдет.

А эрилю Харгейду все нипочем, шагает себе, не оглянется ни разу, и ни трава, ни ветки его за одежду не цепляют, и кучи хвороста гнилого пути не преграждают, и древесные корни под ногу из-под земли не выпирают. А вот Ингерду, Эйрику и Оярлику всего с лихвой хватило, они и про страх думать забыли, глаза, ноги и руки уберегая. И шли-то вроде бесцельно, но Ингерд помнил, что в прошлый раз они тоже шли неизвестно куда, а забрели в такое место… Он вспомнил об этом и наконец-то почувствовал страх, хоть и отголосок прежнего, а все ж передернулся.

Шли они так, шли, пока не завечерелось, устали уже Волк, Лис да Барс, а эриль Харгейд знай себе лесные тропы неутомимо меряет, назад не оборачивается. Ночь все ближе подкрадывалась, средь густых крон звезды замигали, а они все шли, борясь с ветровалами да в темноте на коряги натыкаясь, и слова молвить боялись. Взмокли все, Эйрик с Оярликом одежду поизорвали, хорошо, что эриль в темноте светиться начал, так они не отстали и не заплутали.

К середине ночи они уже ковыляли, спотыкаясь, а к утру и вовсе еле тащились. И когда уже рухнуть готовы были, не чуя ни рук, ни ног, эриль Харгейд вдруг поворачивается к ним и молвит:

— Пришли уже.

Эйрик Редмир где стоял, там и лег, Оярлик Скантир со стоном упал неподалеку. Ингерд, смаргивая пот, огляделся.