Кирилл Берендеев - На перекрестках фэнтези

Я спросила, где его дом, и услышала следующее:

— Я живу за той каменной стеной. Обычно он строго охраняется, но я нашел лазейку, о которой никто не знает.

— Да? — с интересом спросила я. — А что там, за стеной?

— Ничего особенного. Обыкновенная воинская часть с жилым комплексом для семей военнослужащих. Магазинами, детским садом, школой.

— И что у вас там секретного? Он пожал плечами:

— Да ничего особенного.

— Значит, ты военный?

— Наполовину. Я вообще-то повар.

— И кофе ты умеешь готовить?

— Как бог.

Мы гуляли еще. Потом я взглянула на часы и обнаружила, что они остановились. Я их, наверное, забыла завести утром. Они у меня старые, механические.

— Уже поздно, — сказала я, вздохнув украдкой. — Мне пора домой. Мама заждалась, переживает. Что…

Я и опомниться не успела, как он поцеловал меня в губы. С такой же прямотой, с которой смотрел. Голова закружилась. Расстались мы возле забора.

— Давай встретимся завтра, — предложила он.

— Завтра не могу, давай послезавтра! В восемь, на этом же месте.

— Договорились.

Когда я вошла в подъезд, неожиданно вспомнила, что совершенно забыла про перстень. Нужно вернуть его Людвигу, но сегодня это сделать уже невозможно. К тому же перстень остался дома.

Мама встретила у порога сообщила, что звонил Аниськин, взволнованно что-то лепетал в трубку, долго извинялся. Попутно напомнила, что мне уже двадцать восемь и что я не должна ссориться с единственной значимой партией. Не должна гулять допоздна со всякими разными, а серьезно подумать о своем будущем и будущем ее, мамы. Этот назидательный поток слов пролетел мимо моих ушей, потому что в мыслях поселился темноглазый парень с царственным именем Людвиг.

В назначенный день и час я бежала сломя голову, потому что опаздывала. С работы сразу на свидание — пришлось потратить время, чтобы выглядеть достойно. Черный перстень подпрыгивал в сумочке в такт каждому шагу. Но еще издали увидела то, от чего пришла в ужас. Я увидела Людвига, и мне вдруг сделалось невыносимо стыдно. А затем за какую-то пару секунд под действием неведомой душевной химической реакции стыд обернулся гневом.

Я остановилась от Людвига в нескольких метрах, щеки пылали. Я видела, как одной рукой он прижимал к груди котенка, а другой… другой обнимал курносую блондинку с распущенными до пояса волосами. Она с умилением на лице гладила котенка. Делала это так же, как день назад это делала я. Оба они были счастливы.

— Вот, значит, как!! — воскликнула я и с удовольствием увидела, что оба они вздрогнули. — Ты назначаешь свидание, а сам на этом месте обнимаешься с другой!

— Простите, разве мы знакомы? — произнес он, честно глядя на меня. И я поняла, что теперь меня тошнит от его прямого искреннего взгляда. — Ты бабник, вот ты кто!

Нервным движением я достала из сумки перстень и запихнула ему в карман пальто.

— Забери свою гадость. Мне она совершенно не нужна.

— Извините, но мы в самом деле…

И тут курносая блондинка влепила ему пощечину. Той же самой рукой, которой гладила котенка. Посчитав задачу выполненной, решительно цокая каблучками, она отправилась прочь.

— Евгения, остановись! — воскликнул он, нелепо взмахнул руками и выронил котенка. Тот перевернулся в воздухе и шмякнулся на асфальт. Маленький, беспомощный. Людвиг подобрал его и, с болью посмотрев на меня, бросился вдогонку за своей подружкой.

Я стояла окаменевшая, с трудом проворачивая в голове то, что увидела. А увидела я мордочку котенка. И спаянные, еще не раскрывшиеся веки…

Перед глазами, словно наяву, пронеслись три встречи с Людвигом. Я вспомнила все странности, которые сопровождали их. Картинки оформились в мысль.

— Людвиг, — прошептала я.

Он скрылся за углом. Я побежала следом, но темноглазого парня, который так разительно отличался от рохли Аниськина и который, теперь я понимаю, был тем самым единственным, и след простыл.

Часы опять стояли, хотя я отлично помню, что заводила их утром. Секундная стрелка словно примерзла к циферблату. Правда, через некоторое время она сдвинулась.

Я буду ожидать его, чтобы познакомиться заново… Нет, это бессмысленно. Время опять остановится, мы проведем вечер, а на следующий день он не будет помнить меня. Для него я будущее, которое еще не наступило. Я сделаюсь на день старше, а он на день моложе.

Мы живем в разных потоках времени. Его поток времени движется навстречу моему. Я не ведаю, с какой целью производится эксперимент за этим кирпичным забором, построенным еще до революции. Но наши с Людвигом жизненные пути расходятся, с каждым днем пропасть становится все глубже. Мы два автомобиля на шоссе, двигающиеся навстречу друг другу, — встретились на какой-то миг, а затем разошлись навсегда. Отвратительное слово. Ненавижу его.

Постойте! Но что же стало с перстнем, если сначала Людвиг отдал его мне, думая, что он мой? А потом я отдала его Людвигу. Куда он подевался в итоге? И откуда взялся? Кому принадлежит черный обсидиановый перстень?

Впрочем, это не важно. Возможно, когда-нибудь, завтра или через годы, мне удастся проникнуть за монолит ограды, и я встречу черноглазого мальчика. Ведь много лет назад человек по имени Людвиг нашел меня каким-то образом и участвовал в моей судьбе. Так же и я, когда придет час, подскажу родителям, как назвать малыша…

Удача Мстиславич встал рано. Солнце едва поднялось над лесом и все еще касалось огненным краем высоких дубов. Начало лета. Самые длинные дни, самое беспокойное время. Хотя и зимой, если половцы набегут, докуки бывает порядочно…

Потянувшись, богатырь выглянул в окно. Его уже ждали. Перед избой в странных позах расположились мужики, соседи. Молчаливый и степенный кожевенник Сом Силыч уселся на траве, вытянул ноги в разные стороны. Медведь Милославич, бывалый охотник и следопыт, зачем-то встал на четвереньки. А Клен Потапыч растянулся на боку, не спуская глаз с двери Удачи Мстиславича.

«Эк их разобрало, — подумал богатырь. — Но чего же они у меня перед избой разлеглись? Бить собираются? Вроде как не за что… Да и маловато их. Так меду упились, что уже и не смекают, сколько народу надо, чтобы со мной справиться?»

Какими бы целями ни задавались непрошеные гости, заставлять их ждать под дверью не следовало. Удача плеснул в лицо водой из медного таза, доставшегося ему после похода в Угорские земли, накинул чистую, вышитую крестиком рубаху, пригладил костяным гребнем буйные волосы, расправил бороду, недоуменно крякнул и распахнул дверь.

Мужики не двинулись с места.

Уже совсем было собравшийся выйти из избы Удача замер на пороге. Хоть заводить разговор с гостями таким манером и неприлично, какое-то смутное подозрение кольнуло бога-. тыря. Он тихо спросил: