Лоис Буджолд - Паладин душ

Из лестничного пролёта донёсся стук тяжёлых сапог, Иста оглянулась и увидела, как на площадке появился Иллвин, сжимавший руках засаленный узел. Даже в мягком закатном свете его лицо было грязным и бледным. Копоть и пот смешались, на лице остались полосы, растёртые руками в попытке стереть весь этот грим с глаз. Иллвин несколько часов назад снял доспехи и подпалённый плащ, и теперь простая льняная рубаха с дырками от искр облепила его торс.

— А, — произнёс он голосом, словно исходившим из недр шахты, — вот вы где.

Она приветливо кивнула; он встал рядом с ней, и они вместе принялись созерцать бедствие, постигшее Порифорс, скрывавшийся за своими обманчиво чистыми и крепкими стенами.

Конюшни выгорели полностью. Поверх углей лежали почерневшие брёвна и месиво из осколков черепицы, разбросанной поверх них, словно капли крови. Сейчас дыма больше видно не было, но один из углов кухни тоже почернел и покосился. Дворик с фонтаном в форме звезды представлял собой руины: одна из галерей обрушилась, вместо воды в фонтане плескалась грязь. Вдоль одной из стен были привязаны лошади; с высоты башни было видно, что их спины образовывали ромбовидную фигуру. Кое-где мелькавшие люди передвигались бегом и пригнувшись.

— Вы видели ди Кэйбона недавно? — Спросила Иста у Иллвина.

Он кивнул:

— Он так и остаётся в комнатах больных. Теперь тюфяками заполнено два зала. Ещё десяток ребят слегло с дизентерией. А учитывая то количество воды для мытья, которое у нас осталось, для того, чтобы разнести эту дрянь по всей крепости, никакие демоны не понадобятся. Ад Бастарда. Если так будет продолжаться, Сордсо завтра же может взять замок, прихватив с собой только шесть пони, верёвочную лестницу и детский хор из кватернианского храма. — Он скрипнул зубами, которые белели на его закопчённом лице. — Ох. — Он протянул ей узел. — Не хотите жареной конины? Она ещё не прогнила. Пока. — Иста с соменением посмотрела на его:

— Не знаю. Это Пух?

— Нет, по счастью.

— Нет… сейчас нет, спасибо.

— Вам нужно поддерживать силы. Пятеро богов знают, когда мы сможем поесть в следующий раз. — Он выудил кусок и, исполненный сознания долга, пожевал его. — Лисе?

Он протянул ей узел.

— Нет, спасибо, — тихо вслед за Истой повторила девушка. Отказавшись следовать собственному совету, он передал узел бывшим арбалетчикам, а теперь камнеметателям, которые приняли его с благодарностью и безо всякого отвращения. Послышался треск: ещё одно бревно конюшен не выдержало и рухнуло, подняв облако пепла. Иллвин подошёл к стороне башни, выходившей во внутреннюю часть замка, и оглядел разруху.

— И всё это всего лишь за один день. Меньше. Слёзы Бастарда, во что же это превратится через неделю?

Иста трясущимися руками оперлась на нагретый солнцем камень рядом с ним:

— Это я принесла вам столько несчастий, — сказала она тихим голосом. — Мне очень жаль.

Иллвин вскинул брови; он пристроил локоть на камень рядом и внимательно посмотрел на неё:

— Не уверен, что вы можете присвоить эту честь только себе, леди. Всё началось гораздо раньше, чем вы прибыли сюда. И если бы ваше присутствие не сподвигло джоконцев напасть сейчас, то они бы всё равно напали через месяц или около того — на цитадель, оба опытных командующих которой умерли и сгнили, или и того хуже. И тогда никто не смог бы объяснить, откуда столько ужасов обрушилось на наши несчастные головы. — Иста потёрла бровь:

— Но мы же не знаем, играет какую-то важную роль моё присутствие или нет, если не считать того, что я являюсь заложницей для Джоэн.

Быть может. Она посмотрела вниз на камни двора, лежащего далеко внизу. Есть и другие способы избежать превращения в заложника.

Он проследил за её взглядом, его глаза проницательно прищурились. Он протянул два пальца и аккуратно развернул её лицо за подбородок к себе:

— Ваше присутствие играет важную роль для меня, — сказал он. — Любая женщина, способная пробудить мужчину от смерти поцелуем, заслуживает особого внимания, как мне кажется.

Иста горько усмехнулась:

— Я не пробуждала вас поцелуем. Я только раздробила и перенаправила поток пламени вашей души, как потом я сделала и с Каттиларой. А поцелуй был… просто слабостью.

Лёгкая улыбка коснулась его губ:

— А мне казалось, вы сказали, что это мне приснилось.

— Ух… — Ох. Так она сказала. Его улыбка стала немного безумной. Наконец, она выдавила. — И всё же это был глупый порыв.

— Что вы, по-моему, это был просто замечательный порыв. Вы себя недооцениваете, леди.

Иста покраснела:

— Боюсь, я не умею вести такие… — она сглотнула, — такие игривые разговоры. Когда я была молода, я была глупа. Теперь я стара и скучна. — Сначала слишком глупа, потом слишком безумна, потом слишком скучна, а потом слишком поздно. — Это не моё.

— В самом деле? — Он повернулся, опёрся на стену и с видом крайнего любопытства взял её руку. Испачканный сажей палец принялся чертить тёмные линии у неё на ладони. — А почему бы и нет? Говорят, что я неглуп. Я и сам бы мог догадаться, после некоторых разведывательных операций. Набросать план Замка Исты, обозначить точки его обороны…

— Найти слабые места? — она твёрдо отняла руку.

— Хорошо, мне нужно было проводить разведывательные операции потщательнее.

— Лорд Иллвин, сейчас неподходящее время и место для этого!

— Действительно. Я так устал, что едва могу встать. А удержаться на ногах вообще вряд ли получится.

Ненадолго повисло молчание. Его губы расплылись в улыбке:

— Ха. Я видел, у вас дёрнулся уголок рта.

— Нет. — Теперь он и правда дёрнулся, потому что Иста вспомнила про птицу, свившую гнездо в роще.

— Нет, ещё лучше, она ухмыляется.

— Я не ухмыляюсь.

— Поэты молят своих дам об улыбке, а прошу вас хоть раз всего лишь ухмыльнуться.

Каким-то непостижимым образом его палец снова массировал её ладонь, следуя вдоль каждой мышцы. Ощущения были просто потрясающие. Ей захотелось, чтобы он размял ей плечи, ноги, шею, в общем всё, что болит. А болит всё.

— По-моему, вы говорили, что в вашей семье главный соблазнитель — Эрис. — Она попыталась собраться с духом и снова отнять руку, но не смогла.

— Вовсе нет. За всю жизнь он не соблазнил ни одной женщины. Они все сами подстерегают его и вешаются на шею. Впрочем, не без причины, уверяю вас. — Он коротко улыбнулся. — Это то же самое, что быть спарринг-партнёром лучшего фехтовальщика Карибастоса. Я всегда проигрывал. Но если я встречался с третьим по счёту фехтовальщиком Карибастоса, то этот бедняга оказывался в очень и очень затруднительном положении. Эрис всегда оказывался лучше во всём, за что бы мы ни брались. Но есть одна вещь, которую он вряд ли может делать, — и я в этом вполне уверен, — а я могу.