Катти Шегге - Ведомые Духом

Три дня и три ночи слуги обходили безжизненные лесные поляны и тропинки, превратившиеся в грязное месиво от растаявшего первого снега. Рионде и Анте де Кор прочесали свои владения, но ни одна из девушек не была найдена. Старика успокаивали надеждами, что Имира могла уйти со старшим де Терро, который отбыл из поместья сразу после бала, исчезновение же Веллины связывали напрямую с ночным вторжением в дом неизвестного преступника.

Сверкающий Бор погрузился в скорбную тишину. Граф Рионде винил себя за пропажу сестры. Он устраивал ежеутренние приношения богам, обрызгивал вином каменный пол в комнате Велли и порог усадьбы в надежде, что боги укажут её следы. Парень обливал себя ведрами холодной воды в наказание за потерю и взывал к западному ветру, приносимому из морских пределов, пределов смерти. Ивалита же в скорби и отчаянии совсем не покидала своей комнаты, попросив Олли приносить ей только хлеб и свежую воду, пока не вернется кузина.

Несмотря на горе, которое обрушилось на поместье, здоровье Лиссы быстро шло на поправку. Лонги, навещавший девушку раз в два дня, не мог не отметить исцеляющее действие своих лекарств. Лисса искренне благодарила деревенского врача за заботу и внимание. По настоянию Ланса она применяла мазь, приготовленную по рецепту релийца, которая согревала онемевшую ногу. Тайя радовалась визитам Лонги, так как в последнее время дом будто вымер, и девушка проводила дни в одиночестве, лежа в постели.

Через неделю Ланс разрешил хозяйке встать на ноги и медленно пройтись по комнате. Поначалу она хромала, но уже на следующий день, когда появился Лонги, девушка встретила его около камина, переворачивая кочергой горящие полена.

— Это просто поразительно, — недоумевал лекарь, — впервые вижу за свои тридцать лет врачевания, чтоб перелом сросся за неделю. Обычно на это уходят месяцы!

— Это все ваша великолепная мазь! — смущенно отвечала Лисса, умалчивая о духе-колдуне.

— Вам необходимо и далее использовать её, и даже не думайте пока ещё подниматься на ноги, — сердился Лонги на свою пациентку. — Лежите в постели, пока я не разрешу вам встать. Сегодня я не принес вам свежего снадобья, так как вчера очень поздно вернулся. За мной прислали из самой Карени, что на южных окраинах владений де Терро. Управитель в деревне, по словам жены, не просыпался, и она позвала за мной, зная, что я врачую в доме самого графа.

— Что же там произошло? — Лисса уже не раз беседовала с целителем о его больных, а также травяных настойках и способах их приготовления, пополняя знания, полученные от Двины.

— Я ничем ему уже не смог помочь. Его лицо ещё было свежим, но в теле не осталось и капельки крови, хотя я не обнаружил никаких ран. Лишь небольшая царапина на руке! Жена была в ту ночь у подруги и вернулась домой лишь утром, когда и нашла своего спящего мужа, — Лонги замолчал и далее перешел на шепот. — У меня есть смутные подозрения, что барин в Карени был убит.

— Кем? — Лисса уже догадывалась, что ответит врач.

— Кровососы, госпожа. В Эрлинии вы, наверное, даже не слышали о таком, а здесь на юге эти события не редкость. Правда, я давно не встречал подобные случаи. Кровососы очень быстро себя выдают. Скоро его знакомые заметят, что родич изменился, и сами прикончат нелюдя.

Спустя два дня в Сверкающий Бор прибыли настоящие хозяева. Граф и графиня де Терро примчались в карете, запряженной тройкой быстрых лошадей, едва получили известия от Рионде о трагических событиях в лесах. Полина де Терро была невысокой женщиной с мягкими чертами лица, которые отчасти унаследовал её младший сын. В облике же статного седовласого графа Унео проступали властность и решительность, присущие первенцу и единственной дочери.

Граф был в гневе и ярости. В первый же день своего приезда он начал подробные расспросы домашних слуг. За любой промах, о котором он узнавал, провинившемуся назначалось наказание — от десяти до ста ударов плетьми. Всех работников, которые находились в усадьбе, когда исчезла его дочь, он лично наградил беспощадным бичеванием по ногам и рукам. Лисса боялась встречи со старым графом, особенно после того, как Ланс описал ей разговор Унео с собственным сыном, в течение которого Рионде не смог вставить ни одного слова. Тем не менее, вечером граф де Терро со своей супругой заглянули к ней в комнату для знакомства. Он высокомерно поглядел на больную девушку, лежавшую в постели, а Полина ласково присела на край кровати и поинтересовалась у гостьи её самочувствием.

Вскоре Унео отбыл в земли, принадлежавшие семейству де Терро. В свое отсутствие он приказал Рину ещё раз написать всем соседям, а также в Эллину, Криану и другие города Релии о пропаже молодой графини Веллины. Сам же отец набросал на бумаге письмо в Лемах с требованием вызвать людей и провести расследование, в результате которого его дочь вернулась бы домой. Когда граф возвратился в Бор из деревень и городов, расположенных в его владениях, где он начал собственные поиски исчезнувшей дочери, Лисса уже вставала с кровати, прогуливалась по пустому парку и спускалась на ужин в гостиную. Во время их первого совместного обеда граф обратился к эрлинской гостье лишь один раз.

— Я рад, что ты идешь на поправку, — он внимательно посмотрел на девушку. — Видно в Легалии рождаются очень крепкие девочки. Тело их молодо и красиво, пусть ум не дорос не то что до эрлинской грамоты, а даже до морийских букв. Тебе не только удалось вырваться из рук насильника, но и прославить этим происшествием мой дом на всю округу. Тогда как моя дочь…

Лисса не была готова к такому обращению. Её глаза наполнились слезами от унизительных слов. Она выскочила из-за стола и побежала вверх по лестнице в свою комнату. Следом за ней поспешил Рин. Он остановился перед запертой дверью и попросил прощения за резкость отца.

В тот же вечер тайя подслушала беседу между Унео и Рионде де Терро, проходившую в личном кабинете графа. Эта комната была наглухо заперта до его прибытия из Эллины. Лисса остановилась возле толстой дубовой двери и прислонилась к замочной скважине. Она решила, что должна сама услышать речи старого графа об её дальнейшей участи, а не ждать рассказа Ланса.

— Я не потерплю более в своем доме этой самозванки, — кричал разгневанный хозяин Сверкающего Бора. — Оквинде сделал правильное решение, что сбежал до моего приезда, иначе я бы сам прогнал его из дома! Это надо же — объявлять на всю страну, что ты присягаешь на верность черноморскому царевичу, которого уже прочат в наследники морийского престола! Он уже забыл, что является преступником в пределах Мории, пиратом, которого разыскивают все лемакские ищейки?! Я хочу, чтобы ничего в моем доме не напоминало об этом черноморском заговоре, слухи о котором уже дошли до Эллины.