Кристоф Хардебуш - Месть троллей

— Вам там хорошо?

Рыжеволосый помолчал немного, словно подыскивал на вопрос ответ, который был и без того очевиден.

— А вы откуда, мой господин, я могу поинтересоваться? — спросил он тогда.

— Дабран, — просто ответил Стен.

— Дабран, Дабран. Стен из Дабрана, как-то… конечно! Вы — Стен сал Дабран! Тот самый Стен! Вы — настоящий герой — радостно воскликнул Сарган. — Легенда!

Очевидно, он уже забыл о том, как возмущался невежеством попутчика.

— Я не герой и точно не легенда! — быстро запротестовал Стен.

— Нет! Я даже слышал о вас песню. У бурлаков на Маги. Подождите, как там было? Ах да! Через мрачные стены негодяев… — начал не совсем правильно петь Сарган.

Стен громко застонал:

— О нет, пожалуйста, нет! Пощадите!

— Вам не нравится? — с удивлением спросил Сарган.

— Нет, абсолютно.

— Но она воспевает ваши деяния и ваш героизм!

Стен сердито возразил:

— Я делаю то, что должно делать. Я не герой!

— Но… Вы же…

— Прекратите! Иначе… мнение Парда становится мне все ближе, — Стен резко прервал Саргана, который ошарашенно замолчал.

Юный воин посмотрел на него, а потом на Друана и заметил, что тот внимательно слушает их разговор.

— Что? — бесцеремонно спросил влахак, но Друан лишь широко усмехнулся, оскалив при этом клыки.

Цдам наклонился к Анде и сказал:

— Я тоже знаю песенку о Стене: В одной клетке сидел…

Но, прежде чем тролль запел дальше, Анда и Друан залились громким смехом, который прервал грозный окрик Парда спереди: «Тихо! Проклятье!»

— Не знаете вы никаких песен, — раздраженно крикнул Стен.

Но Друан ответил:

— Почему же, знаем. Но у нас очень редко появляется причина спеть.

При этом казалось, будто его взгляд устремлен в неизмеримое далеко, словно тролль смотрел в другой мир. И Стен задумался над тем, какой же трудной, наверное, была жизнь троллей в глубинах земли.

Задолго до рассвета дорога вывела из лесной глуши, все чаще стали попадаться проплешины. Стен понял, что они приближаются к Теремии. Его все сильнее мучил вопрос, как действовать дальше. Ему и без этого клыкастого эскорта будет не так-то просто пробраться в город тайком, а как это проделать в компании существ в три шага ростом, громких и к тому же невероятно вонючих? Для начала следовало найти укрытие на день. В этой густо заселенной области люди не боялись ходить в лес, поэтому с каждым шагом все больше росла опасность того, что их обнаружат. Поэтому путники решили пораньше заняться поиском убежища, через некоторое время им посчастливилось: Рох наткнулся на закопченные стены, остатки лесного хутора, который, судя по всему, был покинут после пожара.

Лес присвоил себе то, что раньше отобрал человек. Двор зарос вьющимися растениями и низким кустарником, образовав надежную защиту от людских взглядов. Тролли, игнорируя комментарии Парда, просто попадали на землю, в то время как Сарган стал обстоятельно готовить себе место для ночлега, очищая землю от камней и сучьев. Стен с усмешкой следил за манипуляциями горожанина.

— Вы не часто спите под открытым небом?

— Нет, не часто. Я предпочитаю места, в которых имеются кровати. И термы.

— Термы? Вы имеете в виду бани? — поинтересовался Стен.

— Да. Здесь есть такое?

— На юге есть горячие источники, но в Теремии в основном купаются в Маги, если купаются, — объяснил Стен.

— Ага. Этого я и опасался, — вздохнул Сарган, на что Анда и Рох засмеялись.

— А что плохого в купании в реке? — с любопытством поинтересовался Рох, и Сарган поспешил заверить:

— Ничего, ничего.

Но потом он взглянул на Стена, который уставился на него, сморщив нос, и сказал:

— Возможно, нам всем не мешало бы, ну, я имею в виду…

— Через пару дней будет уже не так заметно, — беззаботно ответил Стен.

Рох озадаченно смотрел то на одного, то на другого человека. Наконец тролль спросил:

— Что?

— Ничего, — одновременно ответили Стен и Сарган.

— Вы пишете книги? — поинтересовался Стен и, когда дириец кивнул, уточнил: — А какие?

— О, обо всем, что мне нравится. В основном история и путевые заметки.

— Значит, вы образованный человек?

— Ну да, образованный, — скромно сказал Сарган, — я знаю классиков, изучал их крупные произведения, образованный…

— А там, откуда вы приехали, много книг?

— Да, можно так сказать. В библиотеке храма богини Агдель в Маси девятьсот рукописей, из них почти треть в переплете, остальное — свитки, — объяснил Сарган.

— Девятьсот! — восхищенно вырвалось у Стена.

— Как я уже сказал, только триста из них представляют собой то, что вы называете книгами. Но в Колхасе, Золотом городе, хранятся тысячи трудов.

— Столица Дирийской империи, — благоговейно сказал Стен. — Вы хорошо знаете ее?

— Я бывал там два или три раза, — признался Сарган.

— И она действительно такая большая, как рассказывают? И все крыши покрыты золотом? И там есть башня высотой сто шагов?

— Я не знаю, что рассказывают здесь, в Ардолии, — смеясь, ответил дириец. — Но говорят, что в Колхасе живет более двухсот тысяч человек. Есть дворцы, крыши которых покрыты золотом, а также у большого храма Матери Земли крыша золотая, да еще украшенная рисунком и инкрустирована драгоценными камнями, от этого крыша так блестит на солнце, что приходится отводить глаза, что очень нравится богине. Башня Отца Небесного настолько высока, что с ее верхушки можно коснуться облаков.

— Хотел бы я увидеть это хоть один разочек, — мечтательно произнес Стен.

— А почему бы и нет? Ваша страна когда-то была провинцией империи, и ее жители не являются нашими врагами. Конечно, путь будет тяжелым и опасным, но для такого человека, как вы, который на крепостной стене против…

— Хватит! — перебил его Стен. — Просто забудьте эту песню. Моя жизнь не песня, и я сражаюсь не ради почестей и славы.

— Мне жаль. Я ни в коем случае не хотел вас обидеть, — извинился Сарган. — На моей родине люди радуются, когда их деяния воспевают.

— Я не переношу этого, — объяснил Стен.

Ему не хватало слов, чтобы объяснить свои чувства. Эта песня и парочка других рассказывали о нем, но Стен не гордился многими своими поступками, он считал их необходимыми и правильными. От некоторых из них зависела его жизнь. Иногда было и то, и другое вместе. Почему-то ему казалось, будто песни и сказания делают войны с масридами чем-то ненастоящим, легендой, которая давным-давно покрылась пылью. А эта борьба была настоящей, она была еще более жестокой, чем в любом сказании. Жестокой и отвратительной. «Скольких людей я лишил жизни? — спросил себя Стен. — Скольких мне еще придется убить, пока Влахкис наконец станет свободной? Вам кажется, что знаете меня, но знаете ли вы меня на самом деле?»