Светлана Велесова - На вершине отчаяния

Гери вздрогнула от его голоса, глянула на его улыбающиеся лицо, обращенное к мартышке. Та же заверещала на своем языке, и в два прыжка оказалась у него на руках. Айк погладил звереныша по голове, спинке, почесал за ушком и поднеся к решетке почти вплотную, что-то прошептал на ухо. Мартышка пискнула, уставилась на него удивленными глазищами, спрыгнула на пол своего вольера и куда-то унеслась. А минуту спустя к ним в клетку посыпались бананы, яблоки, груши и прочие фрукты. Айк встал в центре и со всей серьезностью поблагодарил мартышку. Поднял с пола яблоко и протянул его Геарте.

— Вот так это делается у нас оборотней.

— Великие Боги, Вилт. Как? — Гери переводила недоуменный взор с Аликая на гору фруктов у своих ног, на мартышек, прилипших к клетке в надежде получить еще немного ласки и опять на Аликая.

— Очень просто. Чистокровные не просто оборотни. Мы духи своего народа. Как саламндры духи огня, големы духи земли, ундины духи воды, а сильвы духи воздуха. Мы суть и основа всего животного мира. Поэтому нам многое дано. Но и спрос с нас особый. В тот день, когда умрет последний чистокровный, животные навеки исчезнут с лица земли.

Аликай чуть ли не силком всунул в ее руки яблоко. Себе выбрал грушу и уселся обратно к стенке, с удовольствием жуя сочный фрукт.

Гери тихонечко села рядом с ним, так и не куснув яблока.

— Значит Ясенка… — Она не договорила, оборвав себя на полуслове, и посмотрела на Айка.

— Дух леса, как ее предки и ныне живущие родственники. Ешь Гери и не забивай себе голову всякими глупостями.

Гери ничего не сказала в ответ и принялась есть. Фрукты это конечно не мясо, но они тоже неплохо восстанавливали силы. Интересно, если бы рядом с ними была клетка хищника, он бы тоже поделился с Аликаем куском мяса? Скорее всего да. И Аликай принял бы его с такой же благодарностью как и дар мартышек. Просто по тому, что все они одной крови. И не важно чистокровный ты или полукровка. Гери тоже ощутила в себе ту нить, что связывает всех оборотней этого мира. Почувствовала огромную, совершенно необъяснимую симпатию к Аликаю. Причем такую сильную, что ей захотелось обнять его крепко-крепко и зацеловать до смерти.

Айк, опять поймал ее чувства и загоготал как сумасшедший.

— Не надо Гери. Я тоже люблю тебя, но давай не будем целоваться. Оставь эту радость Жилю, или другому избраннику. Так как это в тебе говорит не твое человеческое Я, а зверь, принявший в дар мою силу.

Эния стояла, закрыв глаза и прижав руки к груди, в попытке унять бешеный стук сердца и удивляясь тому, что Аликай до сих пор ее не почуял. Она был совсем рядом. Можно сказать за первым поворотом, отделявшим зверинец от прочих построек храма. Она примчалась сюда сразу, как только почувствовала присутствие друзей. И вот уже битый час стоит тут, слушает их разговор и не решается преодолеть последние сто метров.

Она не знала, что удерживает ее на месте. Душа ее рвалась вперед, увидеть его, сказать простое «здравствуй» и услышать знакомое «Эния, я убью тебя» и разрыдаться от счастья на его груди. Душа, душой, а тело отказывалось повиноваться. Стоило ей сделать шаг и ноги становились ватными, не желая ее слушаться. Беда прямо какая-то хоть кричи, чтобы тебя услышали.

Шум за спиной заставил ее быстро уйти в сторону и притаиться в тени. Двое служителей храма, и Жиль с ними шли по двору и в сгущающихся сумерках она видела как они совершенно спокойно переговариваются. Не было неприязни, подозрительности и прочего недоверия. Жиль рассмеялся чему-то. Его сопровождающие тоже засмеялись, и они прошли мимо нее, так и не заметив.

— Что ты здесь делаешь?

Неожиданно тяжелая ладонь легла ей на плечо, заставив подпрыгнуть на месте от испуга.

— Удвин, мать твою. Ты напугал меня до смерти. — Зашипела она сквозь зубы.

— Твое счастье, что моя мать давно умерла. Эния, ты думай прежде чем ругаться. С твоим проклятьем надо очень осторожно выбирать слова для общения. Иначе будешь бита ремнем да по заднице.

— Да хоть по двум задницам, ты что специально шел за мной?

— Конечно. — Темный выдвинулся из тени и с силой сжал ее запястье. — Я еще удивился, как ты могла забыть о вечерней лекции и уйти куда-то, а потом вспомнил, что утром явились эти и ты захочешь пойти пообщаться с сородичами. Только не нужно тебе этого делать.

— Почему?

— Потому, что завтра их принесут в жертву демонам. Зачем лишний раз расстраиваться без всякого на то повода. Мало ты наплакалась? Еще хочешь?

Эния опустила глаза в пол, как будто признала его правоту и послушно пошла обратно в огромное здание, служившее домом для всех членов культа. Удвин проводил ее до дверей кельи, отведенной ей в единоличное пользование и не забыв запереть замок снаружи ушел, оставив ее одну одинешеньку. Эния бросилась к окну, выходящему как раз в сад, где и располагался зверинец. Обхватив пальцами толстенный прутья решетки, закрывавшей весь оконный проем, она прижалась к ней лицом. Постояв так минут десять и поняв всю бесплотность попыток уловить в окружающих звуках голос Аликая, Эния вернулась в комнату, села на кровать и уставилась в противоположную стену. Как любая монашеская келья в храме, эта ничем не отличалась от остальных. Выбеленные стены. И потолок. Черные балки, с которых свисал единственный масляный светильник. Узкий топчан, служивший постелью, сундук для личных вещей и коврик в углу для ежедневных молитв. Эния покосилась на дубовую дверь. Проверять прочность замков не имело никакого смысла. Проверено и перепроверено десяток раз еще в день прибытия. Сил, чтобы сорвать ее с петель у нее не было, магии тоже, так что можно не упираться и не рвать пут от натуги. А думать над тем, как дать знать Аликаю, что она здесь, что она знает о его присутствии и готова сделать все, лишь бы выбраться из этого гиблого места. Вот только она не знала, возможно ли это. Особенно после того, как над ней провели какой-то ритуал, обрядили в красный балахон, и стали звать Сестрой Энией.

Она заподозрила неладное сразу же, и уверилась, что опять вляпалась, когда ее по утру пригласили на утренний молебен, позволив при этом беспрепятственно ходить везде, где ей вздумается. Естественно в пределах храма. Сам храм был накрыт магическим куполом такой силы, что даже Владыки были вынуждены просить разрешения у матушки настоятельницы, чтобы попасть внутрь. Внутри самого храма магии не было вовсе. Это было необходимо, чтобы держать портал в мир демонов в стабильном состоянии. В противном случае беда могла случиться такая, что все дрязги магов вкупе с амбициями Эрлов выглядели как муравьиная возня на фоне катастрофы мирового масштаба.

Небо давно сменило окрас с синего, на угольно черное. По всему небосводу ярко вспыхивали звезды. Фитиль в лампе давно прогорел, заметался на сквозняке, мигнул пару раз и погас, погрузив келью во тьму. А Эния все продолжала сидеть не шевелясь и не зная что еще ей предпринять, чтобы все кончилось. Она устала бегать от судьбы. И если честно устала бороться с нею. Чего она спрашивается добилась своим упрямством? Кому сделала лучше? Себе? Аликаю? Зариму? Остальным?