Робин Мак-Кинли - Красавица

Семья моя была одета богато – в те вещи, что я нашла в седельных сумках: Отец в белом и переливающихся оттенках аквамарина; Жэр – в красном, сером и черном, словно благородный лорд – ехал рядом с Хоуп, одетой в зеленое платье и изумруды цвета морской волны. Грейс – бок о бок, в золотой парче и рубинах, а Робби – в алом и зеленом, держался поблизости – рука в ее руке, вновь здоровый, сильный и счастливый. В его волосах виднелась седина, но этот яркий контраст шел ему, придавая красивому лицу выражение мудрости, а глазам – благородство.

За ними по белой дороге следовали сотни людей: многие ехали в повозках и верхом, словно шикарная процессия, собравшаяся на коронацию. Последние из них были так далеко, что я не могла отличить их от зеленых листьев и цветов, а их гул - от пения птиц.

Картинка исчезла, когда мужчина рядом продолжил:

– Я люблю тебя, Красавица. Ты выйдешь за меня?

– Да, – ответила я.

Он обнял меня своими золотистыми руками и поцеловал. Потом мы отстранились, но лишь на небольшое расстояние, чтобы, улыбнувшись, взглянуть друг на друга.

Он поднес мою руку к своим губам и задержал их там на мгновение.

– Теперь пройдем? – спросил он.

Я повернула голову, прислушиваясь к шумному гулу, градом нарастающему в замке под нами. Легкая дрожь от звука и движения колебала порог коридора с колоннами, в котором мы стояли вдвоем; но я подумала, что мои уши уловили знакомое ворчание.

– Думаю, я слышу Лидию.

Он тоже повернул голову.

– Весьма вероятно. Боюсь, ты обнаружишь, что в замке теперь есть множество Лидий. Мне вспоминается целая армия экономок – одна энергичнее другой. – Он помолчал. – Так ты знаешь о Лидии и Бесси?

Я кивнула.

– Я слушала… (благодарная публика, как ты понимаешь…) их разговоры уже несколько месяцев. С той ночи, как я потеряла сознание, – застенчиво продолжила я. – Понимаешь? Когда я начала все видеть.

Он улыбнулся.

– Да, понимаю. – И чуть смелее добавил: – Тогда ты немного подготовлена. Они были так добры ко мне: им не нужно было оставаться, когда пришло время измениться, но они так решили, ради меня – ради той человечности, что осталась во мне. Хотя теперь я должен признать, что иногда их чересчур здравомыслящее ко всему (даже к проклятью) отношение могло равно успокаивать и раздражать. Осмелюсь заметить, что тебе об этом кое-что известно.

– Да, верно, – ответила я и на мгновение опустила взгляд. – Я часто волновалась о том, что мне предстояло выяснить и о той последней надежде, о которой они говорили.

– Теперь ты понимаешь, правда? – спросил он и пальцем приподнял мой подбородок. – По условиям заклятья ты должна была согласиться выйти за Чудовище. Лидия и Бесси, с их разумом, направленным на полировку серебра и чистку ковров, вряд ли могли это понять. Прости.

Я улыбнулась.

– Теперь все ясно. Но это неважно и тебе не стоит извиняться. Они и ко мне были очень добры. Даже если у нас и расходились мнения насчет подходящих платьев.

Он мгновение обдумывал мои слова, потом хитрый огонек зажегся в его глазах, и он, наконец, спросил:

– Так это и было то платье, из-за которого в ту ночь ты не вышла из комнаты?

Я заулыбалась и кивнула, мы рассмеялись; а последние тени ускользнули прочь из углов замка и вылетели в окно как летучие мыши, чтобы никогда не возвращаться.

Он взял меня под руку; перед нами, на широком, ярко залитым солнцем дворе мы услышали цокот копыт и смех Грейс, которая спешивалась. Затем я услышала голос Мелинды и Отца, отвечающего ей.

– Тройная церемония, я думаю? – спросил мой любимый.

А Жэр сказал:

– Там, где Великодушный, и Красавица недалеко.

Я увидела своего коня, стоящего прямо и гордо, сияющего, словно небо перед зимней бурей: его грива реяла на холке, словно грозовые облака на горизонте. На него накинули малиновый и золотистый плед, а красную розу воткнули в оголовье. Рядом с ним стоял черный жеребец – такой же, как и Великодушный, будто брат ему; седло его было серебряным, а попона – сапфирово-синяя; белая роза луной сияла меж его темных ушей.

И как только я увидела двух грумов, одетых в зеленое и белое, стоящих рядом с лошадьми, и еще нескольких слуг, помогающих моей семье, а потом и еще нескольких, выбегающих из стойла, одетых в ливреи, с красными и белыми розами на груди (слуги намеревались помочь толпе людей, собирающихся во дворе) – картинка вновь исчезла.

Я обернулась к мужчине, стоявшему рядом.

– Я даже не знаю твоего имени.

Он улыбнулся.

– Боюсь, я больше его не помню. Тебе придется придумать мне имя. Идем, представишь меня своей семье. Я с нетерпением жду встречи с ними.

– А я с нетерпением жду их встречи с тобой, – откликнулась я.

Мы покинули коридор, в котором Красавица впервые повстречала Чудовище, и вместе спустились по лестнице, пока тысячи свечей приветственно зажигались в хрустальных канделябрах, яркостью соперничая с солнцем. Когда мы подошли к передней зале, двери отворились и море звуков, запахов и цвета нахлынуло и вспенилось у наших ног. Моя семья стояла у порога, с нетерпением на лицах. Толпа увидела нас, послышались одобрительные возгласы; Великодушный и его брат заржали и начали бить копытами. Зазвучала громкая музыка: рожки, трубы и колокола...

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru

Переводчик: Mad Russian

Бета-ридер: Pchelka, Amica

Принять участие в работе Лиги переводчиков http://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?t=5151

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Грейс, Хоуп и Онор— Прощение, Надежда и Честь (возможные русские эквиваленты - Вера, Надежда, Любовь) – христианские имена, которые давали девицам в надежде, что их характер будет соответствовать именам

Еврипид— древнегреческий драматург, представитель новой аттической трагедии, в которой психология преобладает над идеей божественного рока