Светлана Зорина - Наследница Ингамарны

Теперь Гинта понимала речь каждой лесной твари и с каждой из них могла договориться. Даже самые пугливые животные подпускали её к себе. А самые грозные не трогали. Они словно чувствовали исходящую от неё силу.

Упражняясь в своём искусстве и радуясь новым успехам, Гинта ни на минуту не забывала о главном. Ведь она мечтала овладеть санфалингиной не для того, чтобы зажигать в озере огонь, забавляться с молнией и растить траву на берегу реки. В Ингамарне и так всё неплохо растёт, а вот в Улламарне… Она должны очистить её от ужасных цветов, отнимающих жизнь у того, что ещё способно там расти и плодоносить. Она должна спасти эту землю от бесплодия.

Улламарна выглядела гораздо веселей, чем полтигма назад. Вечерами и по ночам горело столько огней, что у приехавшего сюда первый раз поначалу создалось бы праздничное настроение. А вообще-то здесь было не до праздников. Нашествие каменных гостей продолжалось.

— Выдалось тут несколько спокойных деньков, — сообщил Гинте Даарн. — Никто не заявлялся. И другие отряды передавали, что у них никого. Мы уж думали — всё кончилось… А позавчера как хлынули! К нам за два дня семьдесят шесть пожаловало. Мы их всех аккуратненько размолотили. Сегодня опять спокойно. И чего им надо — непонятно…

Акамин со своей немногочисленной свитой разъезжал по Улламарне, проверяя, как охраняются посёлки и граница. Он казался совершенно здоровым, разговаривая с людьми, шутил и старался их подбодрить. Те, кто знал минаттана в лучшие времена, отмечали, что к нему вернулись прежняя уверенность и властность.

— Я думаю, твои воины скоро могут возвращаться домой, — сказал Акамин Гинте. — Здешним парням стало стыдно. Кое-кто мне сегодня откровенно в этом признался. На северной границе слишком много народу, а гостей там почти не бывает. Через пару дней я соберу Совет и внесу тут кое-какие изменения. Надо перераспределить людей… Чего ты улыбаешься?

— Мы хотим ещё немного погостить в Уллатаме. Ты не против?

— Дитя моё, я был бы счастлив, если бы ты поселилась здесь навсегда. Но ведь ты этого не сделаешь.

— Кажется, я смогу избавить тебя от иргинов. Мои люди мне помогут…

— Не вздумай трогать эти цветы! — ужаснулся старик. — Их даже огонь не берёт…

— Акамин, — с лёгким упрёком сказала Гинта. — Ты что, забыл, кто я такая? Ничего не бойся. Не пройдёт и года, как за твоими окнами снова появится прекрасный цветущий сад. Неужели ты этого не хочешь?

— Вечно я узнаю о твоих подвигах в последнюю очередь, — ворчал дед. Впрочем, вид у него был довольный.

Они ужинали в комнате с камином. Таома, давно не видевшая свою ненаглядную госпожу, отослала девочку-служанку и сама прислуживала за столом. Гинта уплетала за обе щеки. В лесу, конечно, хорошо, в гостях тоже, но дома лучше. Как давно она не ела деликатесов дворцового повара Хатума.

— Совсем исхудала, — вполголоса причитала Таома. — Где это видано, чтобы единственная наследница, да ещё в таком юном возрасте, целыми тигмами болталась неизвестно где, одна жила в лесу… На кого ты стала похожа? Кожа да кости!

— Таома, я просто сильно выросла. Разве ты не видишь — я уже с тебя… Да нет, пожалуй, я уже выше. А потолстеть никогда не поздно.

Таома ушла стелить аттане постель, а дед притушил диуриновые светильники. Комната погрузилась в уютный полумрак. Вечер дышал в открытые окна прохладой и ароматами летнего сада.

— Как ты умудряешься отнимать у иргинов нигму?

— Очень просто, — с набитым ртом ответила Гинта. — Санфалингина.

— Что-о?!

— Санфалингина, — проглотив, чётко произнесла девочка. — Сила четырёх стихий. Если соединить силу всех стихий, можно сделать очень многое.

— Но как… Как тебе это удалось? Этой способностью обладал только великий Диннувир.

Гинта осушила бокал лёгкого тигового вина и, утерев губы, в упор посмотрела на деда.

— Он и сейчас обладает ею. Разве ты не знаешь, что Диннувир вернулся в этот мир?

Ей не пришлось пускаться в долгие объяснения. Дед всё понял. Сразу.

— Великие боги, — прошептал он. — Я всегда этого боялся. Я знал, что ты необыкновенный ребёнок…

— Я не ребёнок. Я уже давно не ребёнок, дедушка, — грустно сказала Гинта. — Он не дал мне побыть ребёнком столько, сколько им положено быть. Теперь я понимаю, почему меня так тянуло в это святилище.

— И давно ты владеешь санфалингиной?

— Около тигма. С тех пор, как вспомнила имя бога.

— Какого бога?

— Своего. Которому я служу. Святилище на берегу Наугинзы — это… Это как бы два святилища в одном. Большинство ходят туда молиться водяным богам, а кто-то — первому богу и его матери, породившей его стихии, которую оплодотворил отец-создатель. Он спустился к ней лучом света. Ты видел световой колодец на крыше? У некоторых слов и вещей есть явный и тайный смысл. Первый знают все, второй — немногие. Подожди меня, я сейчас…

Оставив онемевшего от изумления деда, Гинта умчалась в свои покои. Вернулась она, держа в руках уллатиновую пластинку, зеркальце, маленькую доску и кусок мела.

— Смотри. Я ставлю зеркало вот так. Считай, что продолжение слова — в нём. Знак обозначает [э]. Он написан два раза, потому что в этом слове [э] очень долгое. — это [и], вернее, краткое [и]. Здесь только призвук [и]. Долгое [э] как бы завершается лёгким призвуком [и], понимаешь? А потом идёт [р], которое передаётся на письме знаком

Получается Э-э-й-р… Это надо произносить правильно. Это зов. Дедушка, неужели ты никогда не слышал?

Гинта закрыла глаза. Она глубоко дышала, её ноздри слегка раздувались.

— Гинта… — дед осторожно коснулся её плеча.

— Тише-тише… Она сейчас ответит. Она услышала зов и ответила — линн…

— Кто — она?

— Стихия. Мать. Линн — её ответ. И тогда всё началось.

— Что?

— Всё.

Гинта открыла глаза.

— Звук [л] передаётся знаком, похожим на

, точнее, его зеркальным отражением —

За ним следует [и]. Тут оно звучит более полно и пишется иначе. [И] долгое пишется, как [и] краткое в зеркальном отражении —

И наконец [н]… Он долгий, поэтому пишется дважды…

— И знак, который передаёт его на письме, является зеркальным отражением знака

, - закончил дед.

— Верно. Получается вот такое слово. Вот я его пишу…

— Эйрлинн. На пластинке было написано имя бога. Мы называем вселенную Энна или Энн. [Э] здесь долгое, и знак тоже пишется дважды. Вот полное написание этого слова —

А сокращённое — или

А ещё пишут

Знак беспредельности. Четыре незавершённые линии, а между ними ничем не ограниченное пространство. Пустота, которую создатель заполняет, чем хочет. Ты же видел этот знак на храмах. Ты говорил мне, что вселенная — это единство пространства и времени, материи и создателя. В Улламарне я видела вот такую надпись: