Карен Миллер - Утраченная невинность

Советники из олков застонали. Они закрывали лица трясущимися руками и содрогались от плача. Все доранцы смотрели на них, и взгляды их были совсем не дружелюбны.

— В своем безудержном стремлении к власти, которая ему никогда не предназначалась, Эшер подверг опасности жизни всех жителей этого королевства, — сказал Морг. Теперь его слова жгли больно, как кончик плети. — И каждый олк, который осмелится думать, что он больше, чем просто олк, разделит участь Эшера. Не бойтесь, я не стану карать невиновных. Но здесь и сейчас говорю вам, главы гильдий Лура: хорошенько смотрите за своими людьми. Следите за их поведением. Потому что с этого дня я стану требовать с вас ответа, и посмотрю, как вы ответите за их грехи.

Со скамей олков не донеслось ни звука. Даже если кто-то из них втайне питал приязнь к Эшеру, узнать это было невозможно — все лица застыли, словно каменные. Морг спрятал усмешку.

Поднялся Холз.

— А как насчет Стены, ваше величество? Как насчет заклинания погоды?

— История учит нас, что бывают периоды, когда остается только молиться, — ответил Морг. — Придется какое-то время пожить без заклинания погоды, пока мы во всем разберемся. Мне придется на несколько дней отойти от государственных дел, чтобы заняться Погодной Магией и понять, как лучше применить ее. Моя первая задача — восполнить вред, причиненный Эшером, и предотвратить катастрофу.

Снова заговорил Пейн Сорволд:

— Ваше величество… вам потребуется Главный маг.

Морг кивнул.

— Я назначу преемника Дурма, как только минует кризис, советник Сорволд. Все, что мне сейчас необходимо для восстановления безопасности королевства, это книги и записи Дурма. Не беспокойтесь. Я справлюсь.

Кивнув, Сорволд поинтересовался:

— Ваше величество, а что насчет Тайного Совета?

Морг сделал суровое лицо.

— Он тоже подождет до окончания кризиса. — Сорволд нахмурился, а Морг обвел взглядом советников. — Добрые мои подданные, вы еще не поняли? Лишь по чистой случайности мы избежали гибели, которую готовил нам Эшер. Жизнь изменилась, возможно, навсегда. Теперь послушайте, и я объясню более полно, что имею в виду…

Подъехав в карете к Башне, Гар испустил стон, увидев Даррана, ожидавшего своего принца на пороге его роскошной тюрьмы. Однако он постарался улыбнуться, когда старик с поклоном отворил ему дверцу кареты. Улыбка вышла неестественной. Удалось ли ему обмануть Конройда, предупредив Общий Совет о недопустимости гонений на олков? Верилось в это плохо. Он чувствовал усталость, отчаяние и страшную печаль.

— Ну, что ж, старый друг, дело сделано, — сообщил он Даррану, когда карета уехала. — Я снова принц. Гар, Лишенный Магической Силы.

В глазах старика стояли слезы.

— Да, господин.

Гар и сам старался не заплакать, а потому говорил громко и твердо:

— Это к лучшему. В конце концов, все случается по воле Барлы. Магии я лишился, и вряд ли в этом виноват Конройд. По правде говоря, ни в чем он не виноват. Я могу его ненавидеть, но винить не имею права. По крайней мере, в том, что он величайший из волшебников, оставшихся в королевстве.

— Вы правы, господин.

— Хочу сходить в конюшню, попрощаться с лошадьми перед тем, как…

Дарран коснулся его рукава.

— Простите, господин. Их уже увели. Люди из Гильдии Коннозаводчиков. Я не смог им помешать, у них был письменный приказ от… от его величества . Я сумел только спрятать маленького ослика. Если он будет пастись на заднем дворике, никто его не заметит. Я просто подумал… вдруг пригодится. Пусть щиплет травку на лужайке.

Бедняга Дарран. Он выглядел таким удрученным, таким виноватым.

— Ничего страшного, — утешил старика Гар. — Конечно, помешать им ты не мог. — Баллодэр. О, Баллодэр. — Ну, раз на конюшню ходить незачем, пойду-ка я прогуляюсь. Не беспокойся, если я задержусь, Дарран. Мне надо о многом подумать.

— Хорошо, господин, — ответил Дарран. Когда Гар уже повернулся, собираясь уйти, старик окликнул его: — Господин…

Гар оглянулся.

— Что?

— Будьте осторожны. Не заходите слишком далеко. Не давайте этому человеку повод причинить вам дополнительные неприятности.

Принц улыбнулся.

— Что еще он может со мной сделать, Дарран?

Старик подошел ближе; лицо его сморщилось от боли и отчаяния.

— Лишить жизни.

— Жизни? — Гар рассмеялся. — Вот как. Жизни. А знаешь что, Дарран? Я начинаю думать, что он способен на это. И возражать не буду.

— Господин!

Гар похлопал Даррана по плечу, чтобы успокоить старика.

— Все нормально, — сказал он и добавил: — Я пошутил.

Дарран погрозил ему пальцем, совсем как в те времена, когда Гар был ребенком.

— Вот как? Если это шутка, то совсем не смешная!

Не ответив, Гар повернулся и пошел к роще, за которой располагалась усыпальница его рода. Вероятно, он нарушил запрет Конройда, отойдя от Башни на такое расстояние, но Гару было наплевать. Если Конройд рассчитывал разделить Гара с семьей, то глубоко ошибался.

Как всегда, в склепе было холодно и темно. Зажигая фонарь, Гар старался не думать о том, что некогда мог выжечь огонь с помощью магии.

Колеблющееся пламя отбрасывало на стены склепа причудливые тени, играло отсветами на мраморных лицах самых родных и близких людей. Он поцеловал отца и мать, пощекотал мраморную ступню Фейн. Потом уселся на пол, прислонившись спиной к стене.

— Простите меня, — попросил он у молчащего склепа. — Давно я у вас не был, но… Слишком многое случилось с тех пор, как вы ушли.

Мать прошептала: Ничего страшного, дорогой. Ты человек занятой.

— Не такой уж занятой, как ты думаешь, — возразил Гар. — Отец, я должен покаяться перед тобой. Я потерял две самые дорогие вещи, которые ты мне оставил — корону и коня. Кажется, ты вырастил непутевого сына.

Отец явно недоволен. Похоже, что да. А вернуть обратно ты их не сможешь?

Конечно, не сможет. Толку от него никакого. Это сердитый голос сестры.

— Простите, — еще раз сказал Гар. — Я сделал все, что мог. К сожалению, у меня не хватило ни сил, ни способностей для такого случая.

Опять тишина. Они действительно говорили с ним, или это плод воображения? Может, он сходит с ума? А если даже так… Разве это имеет значение?

Типичное для него поведение, фыркнула Фейн. Хнычет, стонет, вздыхает. Удивительно, что ты не утонул в море жалости к себе еще много лет назад. Да не сиди же здесь, идиот. Сделай хоть что-нибудь.

Эти слова, пусть и воображаемые, ранили очень больно. Ухватившись за мраморную ступню Фейн, он вскочил с пола.

— Что я могу сделать? — сердито спросил он. — У меня нет больше власти. Я изгнан из собственного города. Я лишен всех прав, унижен, одинок. А что ты стала бы делать на моем месте?