Дмитрий Денисов - Изначальное желание

Я стоял и содрогался от волн боли и страха, от душераздирающих криков, стонов, ржания, от хруста разрываемой плоти, от треска костей, от едкого тяжелого запаха горящих человеческих и конских тел. И от неземного блаженства. От силы собственных желаний. Хотя я не желал им смерти. Ее возжелали они сами. Я лишь отвечал на их желание.

Огнедышащие обломки плотным потоком сотрясали землю, рвали ее своими мелкими осколками, впивались в нее своими твердыми зубами. И с шипением затихали, источая белесый пар.

Прямо передо мной в землю врезался один из осколков. Могучий конь взвился на дыбы, его наездник с воплем вывалился из седла. Но следующий снаряд снес конскую голову и вбил в землю рыцаря, не дав ему даже вскрикнуть. Еще один таким же образом выпал из седла, покатился, остановился, замер. Попытался встать, приподнявшись на колено, но вдруг веер мельчайших осколков обдал его с ног до головы. Мгновение он стоял не шелохнувшись. В его теле сияли мелкие сквозные дыры. Но вдруг из них обильно хлынула кровь, и рыцарь рухнул на землю. Следующий попал под сноп расплавленных брызг — ярко сверкающих огоньков. Дикий душераздирающий крик поглотила толща забрала, запахло палеными волосами и плотью. Рыцарь, объятый пламенем, буквально верещал, корчась в агонии. Но через несколько мгновений затих, превратившись в груду оплавленного металла и обугленного тела.

Да, смертельный пир выдался знатный.

Пехота, следует отдать должное, не развернулась, не побросала щиты и алебарды, не побежала. А четко и слаженно отступила, держа, пусть и дрогнувшую, стену щитов. Она медленно пятилась, управляемая резкими выкриками тысячников и сотников. Да, такую выучку нельзя не уважать. Равно как и тех, кто добился такой дисциплины. Кто научился вселять мужество в сердца солдат перед лицом любой опасности. И я восторгался мужеством.

Да только и это им не поможет, равно как не помогло и рыцарям.

По крайней мере, если они не одумаются.

Когда пробуждаются мои истинные желания, все иные законы перестают действовать. И я всегда добиваюсь того, чего желаю…

Все закончилось мгновенно, так же, как и началось. Тучи разошлись, багровый свет исчез, уступив место обычному дневному. Лишь дымные следы в воздухе медленно развевались, превращались в шлейф и таяли. Лишь гарь и пепел оседали на мои рваные прожженные одежды и волосы. Я осторожно раскрыл глаза, словно проснулся. Глянул вокруг.

Да… Какими иной раз бывают желания?!

Вспаханная земля скалилась остывающими обломками и зубьями. Повсюду кровавое месиво, местами еще животрепещущее и дымящееся. Повсюду смерть, и отголоски боли, адской нечеловеческой боли и мук. Кровавые рваные доспехи, оплавленные шлема, белеющие в наручах и поножах кости. Торчащие из-под камней фрагменты тел. Воронки, наполненные кипящей кровью и сварившимися внутренностями.

Бедные вы мои. Славные рыцари. И ведь нет в том вины вашей — вы храбро кинулись в бой по приказу господина. Вина ваша лишь в том, что слепы вы оказались, и не увидели истины из-под забрал. Не знали вы, кто перед вами. Не ведали, как с ним сражаться. Позабыли закон действия и противодействия. Или не знакомы вы с таковым? Вы понадеялись на свою извечную «свинью», не знающую поражений. Да, свинья так свинья. А свиней, как известно, забивают.

Я стряхнул оцепенение и сделал шаг. Подул ветер, над головой взвились тучи пепла. Их подхватило и швырнуло в лица оставшихся. Да, ящеру перебило ноги, но раненое тело еще трепыхалось, и было опасно. Впереди угрожающе ощетинилась пехота, плотно заслонившись щитами. Щиты мелко стучали друг о друга. И медленно пятились прочь. Я остановился и громогласно заревел:

— Вельмаааарк!!!

Мне ответила тишина, наполненная скрежетом металла и звоном алебард.

— Выйди ко мне!!!

И снова скрежет отступающего войска. Белые скорпионы пристыжено пятились, одурманенные суеверным страхом.

— Выйди и умри! И никто не пострадает! Вельмааарк!

Но герцог прятался за спинами своих верных кнехтов.

— Иначе умрут все! — не унимался я. — Все до единого! Все! И ты! Ты умрешь в любом случае! Я хочу подарить жизнь твоим достойным солдатам! Они не должны умирать во имя тебя! Дэ Гриииисс?!!!

Но герцог молчал. Может, он сам участвовал в конном броске? Может, его тоже перепахало плугом? Глазами искать бесполезно — здесь уже не отличишь человека от коня. Затрепетали ноздри. Я шумно вдохнул прогорклый воздух. Нет, он жив. Не знаю где он, но я не чувствую запаха его смерти. Он жив.

— Дэ Грисс!!! Выползай, Скорпион! Я вырву твой хвост, и напою тебя твоим же ядом! И никто не пострадает! Хватит смертей! Вельмааарк!!! Я не желаю их всех убивать! Мне нужен ты! Только ты!!!

Вдруг строй качнулся, дрогнул, заскрежетал и разошелся. Вперед вышел рыцарь в вороненых доспехах, украшенных серебряными узорами. Забрало поднято, лицо смуглое, загорелое. Серые глаза светились отрешением и фанатизмом. Он был истинным героем — раз шел умирать. За спиной трепыхался черный плащ. Такой же черный щит украшала серебряная голова быка. Пеший рыцарь? Он должен восседать на коне. Странно, но все мигом послезали с коней. Наверное, подумали — я жутко не люблю кавалеристов. Я остановился и с кровожадным вниманием изучал новоявленного героя.

— Ты кто такой? — плюнул я в него потоком ветра. — Ты же не Вельмарк?

— Я Ольгер фон Бергштайн, герцог Даргланда, командующий пятью полками пешего войска.

— Дальше, — рявкнул я.

— Что — дальше? — не понял он.

— Все. Чего там у вас: цвет, символ, девиз, обет, и так далее. Как и положено.

— Мой цвет — траур. Мой символ — бык. Мой девиз — яростно несись, и враги разбегутся. Я дал обет осадить столицу Империи Золотого Грифона.

Я посмотрел на него и зевнул.

— Да, знавали мы таких быков. Но таким девиз один — следи за рогами.

— Зачем ты уничтожил наше войско?! — смело крикнул широкоплечий рыцарь.

— Я?! Ваше войско?! — повышался мой голос. — Открой глаза, милейший, я его еще не уничтожил!

Я грозно оскалился. Он порывисто отступил на шаг. Но гордость и самоотверженность заставили его остановиться.

— Я уничтожил рыцарей, — устрашающе напомнил я, демонстративно разминая плечи. А сейчас примусь за кнехтов.

— Кто ты? — ужас окрашивал его голос, оплетаясь едва уловимой дрожью.

— Неважно, — не своим голосом низко рокотал я. — Важно то, что вас сейчас не станет.

— Почему ты так жесток? — его глаза негодующе сузились, в них вспыхнуло суровое пламя.

— Ты ли это спрашиваешь, идущий на войну? — дико захохотал я, запрокинув голову и тыча в него пальцем.

Он пристыжено замолчал. Я вновь оскалился и продолжал:

— Где дэ Грисс? Где этот прославленный скорпион? Выдайте мне его, и все останетесь живы. Нет — и вы все умрете. И умрете жестоко. А жестокость мою вы уже видели.