Ольга Романовская - Ледяное сердце

— Оно платное? — сникла девочка. Все, прощай, мечта! Им с матерью точно на школу не накопить.

— Будешь поступать, я объясню. Просто там соискателей на две группы делят, по разным признакам и наклонностям, так сказать.

Понятно. Те, у кого с головой и умениями плохо, за обучение платят. Все-таки, какая надежная штука — первое впечатление!

— А заниматься мы будем где? У Вас? — Зара пустила беседу по новому руслу.

— Как я понял, ты далеко живешь… — он потер рукой подбородок. — Наверное, удобнее будет, если я буду приезжать к тебе. Раз в неделю, тебя устроит?

Разумеется, ее устроит. Главное, чтобы толк был. Ох, не внушает он ей доверия, но другого мага поблизости нет.

Переночевав в гостевой комнате, наполовину заваленной пожелтевшими свитками, — сразу видно, что гости хозяина не жалуют — на следующее утро Зара, прикупив писчей бумаги и получив в подарок странную книгу на непонятном языке, — маг сказал, потом пригодится — девочка в тесной двуколке сеньора Огюста вернулась в деревню. Всю дорогу маг распевал дифирамбы Рэнальду Рандрину, она слушала в пол уха, улыбаясь, представляя себе сладостный момент, когда перед ней распахнутся ворота Айши.

Мать встретила ее с опухшими глазами и укоризненными причитаниями:

— Я так за тебя волновалась, а ты!

— Мам, ну что ты, как маленькая! — скривила губы Зара. — Я же предупреждала, что задержусь в Терре.

— Предупредила она! А если бы на тебя разбойники напали, волки, а то, не приведите, духи, нечисть какая-нибудь?

— Я же не одна ехала, со мной люди были.

Только сейчас Эгюль заметила мявшегося в сторонке мага и с дежурной радушной улыбкой обратилась к нему:

— Вы проезжий, комнату ищите?

— Мама, это не постоялец, это мой учитель, — простота матери порой выводила ее из себя.

Как только отец мог обратить внимание на такую девушку? Хотя, наверное, поэтому и обратил, понял, что сумеет быстро ее соблазнить. Ему ведь нужна была просто подстилка на ночь. Подлец! Ничего, Рэнальд Хеброн Рандрин, я Вам еще напомню о бессовестно обманутой горничной из 'Белой ладьи', если уж она оказалась такой мягкосердечной, если она простила, то память ее дочери будет не так коротка. Зара Рандрин никогда не простит Вам того, чего Вы ее лишили.

Быть незаконнорожденной — еще полбеды, гораздо хуже, когда отец бросил тебя задолго до твоего рождения, сделал вид, что тебя не существует, не удосужился дать хоть какую-то фамилию, поставил крест на развитии твоих способностей и образовании. Ведь ни разу за эти годы он не вспомнил о ней, даже деньги матери в свое время передали чужие люди. А ведь, когда Зара была маленькой и еще ничего не знала о Рэнальде Рандрине, ей так хотелось увидеть отца, так хотелось хотя бы крохотного внимания с его стороны!

— Разрешите представиться: Фредерик Огюст, маг, — незамысловато отрекомендовался волшебник, почтительно сняв шляпу перед оторопевшей хозяйкой гостиницы.

— Маг? — Эгюль удивленно хлопала ресницами. — А Вы… Вы чаю хотите?

— Не откажусь, — улыбнулся он и под аккомпанемент блеющей в хлеву козы прошел в узкую прихожую.

Не обращая внимания на вопросительные взгляды матери, Зара привычно взяла лошадь под уздцы, отвела к коновязи и задала корму. Все это она проделывала много раз, когда помощник Эгюль не справлялся с возложенными на него обширными обязанностями.

Отчаявшись получить от дочери какое-либо внятное объяснение, хозяйка поспешила на кухню, чтобы самой приготовить важному гостю чай. Мага она видела в третий раз в жизни и, как большинство простого народа, благоговела перед знатоками волшебства. Они были для нее другой кастой, 'белой костью', даже выше, нежели сборщики налогов и вся префектура.

— Вы ведь мать Зары? — сеньор Огюст маленькими глоточками отхлебывал чай из синей фаянсовой чашки; Эгюль стояла напротив него, будто школьница перед экзаменатором.

— Совершенно верно, сеньор. Так это она к Вам в Терр ездила?

— Получается, что ко мне, — улыбнулся он. — Она у Вас такая необыкновенная девочка… На Вас совершенно не похожа. В отца пошла?

Хозяйка покраснела и опустила глаза, пробормотав:

— Да, Зара в него.

— Вы откуда родом, из этих мест?

— Нет, я приезжая. Мы с Зарой из Юра.

— Из Юра… Что ж, тогда очень может быть, — потер свою жиденькую бородку маг.

— Что может быть? — испуганно ухватилась за его последнюю фразу Эгюль.

— Да Зара мне рассказала, чья она дочь…

Реакция хозяйки красноречивее всяких слов свидетельствовала о том, что девочка не солгала: она засуетилась, предложила ему еще чаю, а потом и вовсе поспешно вышла из комнаты, сгорбившаяся, вперившая взгляд в пол.

Фредерик Огюст приезжал каждый вторник, привозя с собой то одну, то другую книгу из собственной библиотеки. Иногда он оставлял ее Заре на прочтение, и та с достойным похвалы усердием конспектировала нужные главы на пожелтевшие листы бумаги. Оказалось, что она вовсе не безнадежна и имеет все шансы поступить в Высшую школу магического искусства.

Вся ее комната была завалена сделанными впопыхах заметками, сушеными змеиными шкурками и прочими базовыми ингредиентами будущих зелий — сеньор Огюст советовал запасаться ими впрок, мотивируя свои слова тем, что в Айши все баснословно дорого.

Лавируя между пучками трав, Зара, как заклинание, заучивала классификацию демонов и драконов, представителей высшего и низшего животного мира, различия между оборотнями и верфольфами, отличительные признаки эльфов, вампиров, орков, троллей, дроу и прочие теоретические сведения, которые могли пригодиться дипломированной колдунье. Сложнее всего ей давалось особое колдовское письмо и риторика, но учитель надеялся, что эти мелочи не помешают девочке быть успешно зачисленной на первый курс.

— От поступающих требуется знание необходимого минимума, всего того, чему обычно учат в семье. Ну да, у нас не все гладко, зато на вступительном экзамене по травоведению нам гарантировано твердое 'отлично'. С демонологией тоже, думаю, проблем не будет, а письмо и риторика… В конце концов, не шепелявишь и имя свое писать умеешь — и довольно!

Зара не разделяла его оптимизма и боялась провалиться. Ей, выскочке, приехавшей из глубинки, все нужно было выполнить безупречно, ей не приходилось надеяться на протекцию могущественных родственников, тем более что она не собиралась поступать под фамилией отца: девочка намеревалась записаться под прозвищем деда по материнской линии. Зубоскал — конечно, не так хорошо звучит, как Рандрин, над ней, пожалуй, даже будут смеяться, зато точно не станут делать за спиной гадости.

Полтора года занятий с сеньором Огюстом пролетели незаметно, и вот наступил день, когда заплаканная мать, утирая слезы платком, вышла провожать безрассудную дочь в дальний путь. При удачном стечении обстоятельств Зара должна была вернуться домой только через пять лет, уже окончив курс обучения. Эгюль, разумеется, втайне желала, чтобы дочь провалила вступительные экзамены, а сама Зара — чтобы она не вернулась в эту дыру.