Алексей Пехов - Страж

– Знаешь, что случится после? – рассвирепел я. – Я больше не буду просить его оставить тебя в покое. И мой друг с радостью поохотится на тебя, когда я буду занят разборками с Орденом.

Пугало оживилось.

– Ты блефуешь! – сказала девушка.

– Я блефую? – Я обращался исключительно к Пугалу.

Оно отрицательно покачало головой, посмотрело на Франческу и провело себе пальцем по горлу. Многообещающий жест.

– Темный одушевленный! Ты якшаешься с тварью, которой не место в этом мире! – зло сказала она. – Знаешь, что будет…

– Ты глупая? – любезно поинтересовался я. – Я в любой момент могу повернуться и оставить вас наедине.

Она мрачно замолчала.

– Ты видишь его и знаешь, что ничего не сможешь ему противопоставить. Поверь, оно злопамятно и терпеть не может никого из ваших. Будешь о нем трепать – оно тебя найдет. Забудь о Пугале. Его не существует. Ты поняла?

– Поняла, – неохотно выдавила из себя она, кажется, наконец-то оценив угрозу.

– А теперь говори, что тебе надо?

– В городе что-то назревает, раз вы, ребята, по нему носитесь, словно две адские кометы. Я желаю знать, что вы задумали.

– Ты знаешь, что в Дерфельд приехал инквизитор?

– Знаю, хотя об этом пока не говорят. Отец Март из специального трибунала Святого официума по борьбе с ересью.

– Если есть вопросы – обратись к нему. А от меня отстань, я не расположен к беседам с законниками, если у них нет прямых обвинений. Доброй ночи.

Пугало отправило ей многообещающий воздушный поцелуй, отчего девчонку перекосило, и мы ушли.

Я ковырялся в яичнице, словно свинья в грязи, с тем лишь отличием, что свинья это делает с куда большим удовольствием, чем я. Утро не задалось с самого начала.

На улице валил снег, дул ледяной ветер, комната за ночь порядком остыла, а Проповедник оказался форменной скотиной. Он так вопил половину ночи, раз за разом проигрывая Пугалу партию за партией, что в итоге я озверел и выгнал его взашей из комнаты, чтобы постараться выспаться за оставшиеся несколько часов.

Разумеется, это не получилось, поэтому на мир я смотрел сущим волком.

Львенок появился, когда я уже покончил с завтраком. Вид у него тоже был хмурый и сонный, он тьма знает где пропадал и, судя по всему, ночевал не на постоялом дворе, а у какой-то девицы.

– Это не художник, – буркнул он, садясь напротив и кивая Проповеднику, недовольному ночевкой в общем зале. – Монах вчера проверил. Теперь по городу бегает целая сеть шпионов и доносчиков, записывая, где скисло молоко, где горит голубое пламя, а где воробьи в небе выстраиваются в слово «Иисус Христос» задом наперед. А между тем до прихода демона осталось несколько часов.

– Демон? – оживился Проповедник. – Какой демон? Что происходит?!

– Спроси у Пугала, – буркнул я ему. – Оно тебе все расскажет в лучшем виде.

– Ты же знаешь, что оно не разговаривает!

– Тогда у Вильгельма. Я схожу за курткой, у нас много дел.

Пока я ходил, Львенок ввел Проповедника в курс дела, и тот сразу заявил мне:

– Есть два варианта: умный и очень умный. Первый – свалить из города. Второй – свалить из города быстро.

– Ты этим и займись, а мы нагоним, – сказал я, показывая Вильгельму, что мы можем идти.

– Не валяйте дурака, стражи! Вы, в отличие от меня, смертны, а демон – это не черт и тем более не бес. Вы что, историй о демонах никогда не слышали?!

– Расскажешь нам как-нибудь вечерком, – улыбнулся ему Львенок, вставая из-за стола. – До встречи.

– Если эта встреча состоится, – нахохлилась душа, понимая, что ни в чем нас не убедит. – Во всяком случае, желаю вам большой удачи. Это все, что я могу для вас сделать.

– Знак Алгола нисколько не помог этому умнику. – На улице Вильгельм надел шапку. – Он собирался отправить инквизитора по ложному следу, чтобы тот вплотную занялся розыском ведьмы, но не знал, что ведьма-то с патентом. Кстати, она уехала.

– Ну, хоть кто-то следует советам Проповедника, – сказал я, натягивая на нос шарф, чтобы защитить лицо от ледяного ветра. – Пошли, найдем госпожу Лиони, если ее еще не нашел инквизитор. Где мы должны с ним встретиться?

– В «Под подковой», перед сумерками, если не узнаем ничего нового. Если узнаем, надо идти сразу в собор, там в курсе, кому следует передать информацию.

Госпожи Лиони, к нашему глубочайшему разочарованию, дома не оказалось, а ее соседка ничего не знала. Сказала, что не видела хозяйку уже несколько дней.

Следующие часы мы носились по городу, словно два озверевших пса, и везде нам сопутствовала неудача.

Время уходило сквозь пальцы, словно мельчайший золотой песок западных пляжей Илиаты, и с каждым часом я понимал, что катастрофа все ближе и ближе. По дороге мы вновь заглянули на рынок, молочники были довольны, с товаром ничего не случилось, а это означало, что сегодня никакая нечисть сюда не заглядывала.

Львенок купил нескольких карпов, заставив торговку вытащить из них сердца и печень. Озадаченная, она завернула рыбьи внутренности в бумагу и вручила ему. Вильгельм ушел от нее, даже не посмотрев на выпотрошенную рыбу.

– Только не говори мне, что ты и в самом деле собираешься жечь требуху, если прижмет, – сказал я ему.

– Если прижмет, дружище Людвиг, я начну жечь даже родную бабушку, – отмахнулся он от меня. – Запах должен отпугнуть демона.

– Ага. Вот только загвоздка в том, что демон не мелкий, и, скорее всего, ему это будет, как иголка в зад старине Пугалу. Лучше запасись святой водой.

Он ухмыльнулся и похлопал по фляге, висевшей у него на поясе:

– Уже. Кстати, держи. – Он сунул мне увесистый мешочек.

– Что это?

– Соль. Насыплешь твари на хвост и загадаешь желание.

– Не время для шуток. Смотрю, ты готов к тому, что ситуация выйдет из-под контроля.

– Она уже вышла, Синеглазый. Пора встречать неприятности. С утра я забил в стволы своих пистолетов, наверное, пуд соли крупного помола. Если уж тварь вылезет из ада, то я буду первым, кто испортит ей времяпровождение в нашем мире.

Настроен он был крайне решительно.

– Инквизитор не стал сообщать властям. – Страж смотрел, как снег засыпает город. – Бесполезно и только приведет к панике. Демон уничтожит потомков прошедших по его мосту, даже если они убегут на край земли. Кстати, я дал обет.

– Если бы я сейчас что-нибудь пил, то непременно бы подавился, – сухо сказал я.

– Ничего смешного. Если мы уцелеем, и инквизитор справится, то я готов побриться наголо.

Я хмыкнул, решив не говорить, что вряд ли бог клюнет на такую жертву. Ему гораздо интереснее вечная бедность, сидение на хлебе и воде, молчание или воздержание. Впрочем, если лысина Львенка поможет делу, я ничего не имею против.

Когда до сумерек оставалось не больше часа, а надежды почти не осталось, отец Март и брат Курвус сами нашли нас.