Алла Собур - Землеописание

Комендант устало покачал головой и тяжело вздохнул:

— Альгельн, да пойми же ты! Это — маги! Да я даже сейчас не могу быть уверен, что разговариваю с тобой, ученик, а не с покорной куклой этих порождений бездны! И ты хочешь, чтоб их я впустил в крепость?

Вдруг резкий ветер задул факел, комната наполнилась клоками тьмы, бледный лунный свет очертил темную фигуру.

— Покорная кукла…. Впустить в крепость…, - бархатистый голос повторил прозвучавшие фразы, словно пробуя на вкус, и оставляя на губах привкус тающего снега, — Вы просто боитесь, лорд Райрес. Боитесь…. Это — правильно: столь слабым существам нужно бояться всего. Особенно тех, кто силен. А злить тех, кому достаточно единой мысли, чтоб от вашей «крепости», — это слово гость выделил насмешливым тоном, — не осталось даже фундамента, — глупо. Очень глупо. Неужели не ясно, что до сих пор они стоят под стенами — лишь проявление их….

Не договорив, темная тень вздрогнула и растаяла, позволяя в комнату вновь проникать свету.

Кособокая луна задумчиво освещала возвышающуюся на берегу крепость: небольшой городок в форме полукруга. Плоская стена шла параллельно реке: высотой в шесть человеческих ростов, отполированная так, что нельзя было найти и щербинки, с отрицательным уклоном и тремя поясами обороны: два ряда бойниц по верху стен для лучников (ну, может и арбалетчиков) и на самой стене, защищенные от непогоды легким разборным навесом, различные механические орудия. Не знаю, как они называются, может — катапульты, может — скорпионы, а, может, и какие-нибудь мантикоры. Понятно только, что какие-то кидают копья, какие-то камни. Откуда понятно? Так мы же уже этин за их зарядкой наблюдаем: после переправы Альгель со своим отрядом вошел в крепость, а нас оставили тут — дожидаться решения коменданта. Разумеется, под прицелом всех защитников крепости. А то вдруг «нехорошие маги» какую-нибудь бяку устроят. Смешно. На крепости щитов почти никаких, солдат, на которых, если бы мы действительно собирались что-то недоброе устроить, давно бы уже одели магические «ошейники» в крепость пустили, а нас оставили тут любоваться лунной ночью. Смысл? Хм, может, хотят разозлить, чтоб действительно что-нибудь устроили?

Хотя чего злиться? Луна блестит, звездочки перемигиваются, в траве поют кузнечики… или они цикады называются? А, какая разница? Да и наплавалась я отлично. Так что теперь спокойно любуюсь ночным пейзажем, сидя верхом на Рохше. Конечно, можно было бы пройтись-размять ноги, но…. Во-первых, я уже утомилась плавая. Во-вторых, зачем волновать защитников крепости? Они сейчас так напряжены, что в каждом движении могут увидеть угрозу. Ну и, в-третьих: а вдруг нам придется внезапно уходить, если Альгельн не сможет договориться. Тогда миги, которые тратятся на то, чтоб забраться в седло — лишними не будут.

Задней стены крепости отсюда не видно, но, подозреваю, она гораздо хлипче приречной: здесь ведь собирались удерживать переправу. Кстати, как раз напротив ворот расположился причал парома, на котором мы, собственно и переправлялись: несколько десятков не ошкуренных досок, да пяток толстенных бревен-опор. И здесь проходит один из главных торговых путей северной Ассиды! Сложно поверить. Да здесь даже места лишней лодке причалить не найдется!

Зато река, не смотря на близость гор, довольно широкая и спокойная, серебристой лентой текла меж лугов. Здесь, даже в сезон суши, во всю зеленела трава, и созревали какие-то фрукты. Ветер доносил свежий запах речной воды, чуть тяжелый — рыбы, что-то сладковатое, должно быть какие-то цветы. Или, быть может, те самые фрукты. Стоп…. Ветер…. Что-то в нем не так….

— «Асиль», — мысленный вопль, пронзающий пространство, не направлен куда-то точно, но сильф должен его услышать. Если, конечно, он не слишком далеко. Что вполне вероятно: раз я не «слышу» всплесков его крыльев, он может быть где угодно.

Через миг перед Рохшем сплетается коленопреклоненная фигура. Свободные локоны обтекают склоненную голову, скрывая лицо. Хотя со стрижки прошел один день, волосы доросли уже до плеч. Лэ! Буду надеяться, что ему самому больше нравятся длинные, и это не попытка мне угодить.

— Где ты был? — строго спрашиваю, против обыкновения не прося подняться с колен.

— У коменданта, — отстраненно-виноватый голос снежной крошкой скребет по коже.

— Зачем? — надеюсь, он только слушал и ни во что не вмешивался!

— Считал необходимым пояснить ему, что он не имеет достаточной силы, чтоб отказать вам в гостеприимстве, — безразличное спокойствие. И абсолютное вверение себя госпоже. Мне, то есть. И как я до такого дожила, а?

— И пояснил? — устало спрашиваю, выискивая в своей безразмерной сумке бумагу и что-нибудь пишущее.

— Да, — голос чуть вздрогнул. Почему? Осознал, что я действительно сержусь?

— Надеюсь, хоть без вреда чьему-либо здоровью обошлось? — со вздохом уточняю, вырывая лист из тетради, в которой собирала сведения для диссертации.

— Да, госпожа, — тонкий вздох, — Госпожа желает наказать своего раба?

Вздыхаю в ответ:

— Увидим. Может быть, и придется. Позови кого-нибудь со стен: мне нужно передать письмо коменданту.

Неловко карябаю, не слезая с шалша: «Уважаемый комендант Вирна. Я приношу Вам свои глубочайшие извинения, за грубость моего вассала. Он слишком мало времени провел среди людей и, сам не желая того, нарушил правила приличия. Прошу Вас, не обращайте внимания на его слова. Мы ни в коем случае не намерены причинять вред ни Вам, ни Вашей крепости, ни Вашим солдатам. Если Вы решите, что мы должны вернуться на северный берег реки, мы выполним это. Хотя и не буду утверждать, что не пересечем её вновь в другом месте. С уважением, леди Айана Рух».

Кутающийся в плащ мальчишка-посыльный уже стоял возле меня, когда я дописала письмо.

— Держи, малыш, — протягиваю ему свернутый трубочкой листок, — Передай это коменданту, ладно?

Посыльный схватил бумагу и, торопливо кивнув, едва не бегом кинулся в крепость. Вот ведь, считают нас вероятными противниками и — посылают детей! Неужели среди воинов не осталось никого достаточно смелого? Или, надеялись, что ребенку мы вред не причиним?

— Асиль, — окликаю опять стоящего на коленях сильфа, — Если тебе вновь покажется, что кто-то недостаточно почтителен ко мне, сначала обговори это со мной. И лишь потом, если я одобрю выбранное тобой поведение, можешь что-то предпринимать. Можешь встать. И, будь добр, вернись к прежнему заданию: защите Ачи.

— Да, госпожа, — древнейший плавно, словно танцуя, поднялся, — Если госпожа позволит, я обещал юноше тренировку.

— Ну, думаю, в тренировке нет ничего дурного. Если, конечно, вы ею не напугаете солдат Вирна.