Алла Собур - Землеописание

Это пробуждение было гораздо радостнее предыдущего…. Конечно, бьющий в глаза солнечный свет — не особо приятно, но намного лучше сжигающей все тело боли!

Днем комната выглядела ещё более бедной: грязно-коричневые стены, облупившиеся плетенки на земляном полу, посеревшие доски, топорщащиеся щепой — будущими занозами. Единственный приличный предмет — сундук. Выдолбленный из целого куска дерева, с плоской крышкой и внутренним запором радовал глаз светлой древесиной, золотящейся в утренних лучах. Хм, похоже, хозяин комнаты не часто здесь живет. Возможно, и вовсе появляется только чтоб что-то оставить или забрать. Контрабандист? Вполне вероятно, учитывая, что именно с таких «ходоков» кормится острог.

Понаблюдав за танцующими в солнечном свете пылинками, сажусь. И где, интересно, все? Гуляют? Тоже, что ли пройтись? Раздумья прервал скрип двери, пронизанной множеством золотистых от солнца щелей. На пороге застыла темная фигура с чем-то широким в руках. Ух! Как же свет слепит!

На стол со стуком опустился поднос, и гость вернулся — закрыть дверь. Хотя, было бы чего возвращаться! Все комната — три шага длиной!

Вернее — гостья: крепкая, пожилая женщина в простом темном платье, с аккуратно убранными под платок волосами и множеством морщин. Словно добрая бабушка.

— Вот, — она задумчиво кивнула на поднос с кувшином воды, миской какой-то похлебки, парой горбушек хлеба и зелеными листьями… хм, кажется арис…. Помогает от боли в горле…. А от чего может болеть горло? Лэ! Нужно будет Элиси попросить рассказывать не только о травах, но и о болезнях.

— Господа велели занести, как завтрак сготовлю, — заканчивает женщина и осторожно добавляет, — А говорили, мол, воин раненый…, а здесь ты… девонька.

Взмахом головы, предлагаю гостье располагаться на сундуке, что она тут же и делает.

— А что, — задумчиво изучаю завтрак, — Девушка воином быть не может?

— Да всякое бывает, — растерянно поводит плечами, — Не мое конечно дело, но…. Просто говорили раненый… думала и лежит парень какой, в бинтах…. А тут ты, девонька…. Да и здоровая, вроде…. Да с парнями только… и, вроде, не родичами. Да и глаз у этого, темного, не добрый….

Это что, она думает….

— Хотите спросить, уж не похитили ли меня? — со смехом выдыхаю, — Нет, ребята, конечно, не родственники — просто друзья. А раны за ночь подлечить получилось, — задумчиво пододвигаю блюдо, — Не подскажите, а как А… мальчишка, который с нами, он завтракал?

— Мальчишка? Синеглазый-то? — гостья тепло улыбается, заставляя морщины лучами разбежаться по лицу, — Не, его тот, темный, сразу утащил: меха выбирать.

— Меха? — удивленно переспрашиваю, проглотив первую ложку. Хм, а не плохо тут готовят.

— Ну да, — кивает, — Вы ж в горы идете? Мы-то по-первости тоже решили, что хотите из старых запасников что-нибудь выкупить. Али вы расставаться здесь собираетесь?

— Нет, — усилено мотаю головой, — Вместе пойдем…. Просто я никогда… по горам не ходила. Там холодно, да?

— Ну, сейчас ещё не сильно, а вот через месяц — вовсе морозы будут, в какие и прежде никто не ходил.

— Прежде? — уточняю. Полезно будет узнать, что здесь о перевале этом говорят.

— А ты что же не знаешь? — удивленно и предвкушающе вскидывает брови, — Так с начала суши по Пути Мертвых не проходил никто!

— Ну, что-то такое слышала…. Да от чего же то? Тысячи лет ходили, а теперь…, - выразительно смотрю на старушку.

— Ох, девонька, всякое болтают, — задумчиво пожимает плечами, — Да только толку-то с тех сплетен. Ляшенька, вон, тоже наслушался да решил, мол, беда на главном пути, а я сторонкой пройду. А только — не вернулся!

— Ляшенька? — задумчиво переспрашиваю. Лэ! А ведь Нэри вчера тоже о каких-то других путях говорил…. Не нравится мне это!

— Ох, да вы ж новые…. Ну да, Ляшка. Справный парень. Он годков, почитай с шестнадцати ходил: сперва с отцом, опосля один. У них в семье все секреты как мимо нежити пройти передавались! Уже дюжину лет как ходком был…. А теперь, вот, не вернулся. Да, его-то это комната. Мы, как пустует, за ней немного присматривали. А теперь вот…, - женщина печально махнула рукой.

— Может, живой он ещё? — растерянно склоняю голову.

— Может, и живой, — ещё печальнее откликается та, — А только у кого он тогда? У нежити? Так, лучше бы сразу — чтоб не мучился. Али у аль-торгов…. Тогда и вовсе рабство да каторга!

Упрямо сжимаю губы:

— Пока жив — всегда есть надежда! Из любого плена можно сбежать!

— Молода ты ещё, девонька, — печально качает головой, — После такого, даже коль сбежать, жизнь уже не в радость будет…. Ну да ладно, повзрослеешь — поймешь. Коли жива останешься.

Задумчиво пожимаю плечами. И, хлебнув ещё похлебки, уточняю:

— А, не уж то, совсем про перевал ничего не известно?

— Да как сказать, девонька. Те, кто только до седла доходили — вернулись. Видать ближе к степям что-то его закрывает.

— Вот как, — прикрываю глаза, — А не помните, Ляшка, когда про другой путь говорил, пещеры не поминал?

— Другой путь-то? Да… что-то он такое сказал… мол, под землей….

— Ттан-хе! — против воли вздохом вырывается сквозь губы.

— Вы-то, стало быть, тоже так пройти хотели, — женщина грустно поджала губы.

— Подумывали, — растерянно пожимаю плечами.

— Ох, не ходили бы вы…, - тихо вздыхает.

— А что тогда? — грустно улыбаюсь, — Не демонам же в пасть возвращаться. Прорвемся как-нибудь.

Задумчиво смотрю в пустую миску:

— Спасибо за завтрак. Пойду, попробую своих найти.

— Они, наверное, у Седого. Это торговец-то наш, — улыбается, подхватывая со стола пустую миску и поднос, — Его изба у самых ворот стоит.

— Спасибо, — вслед за женщиной выхожу на улицу. Солнце бесстрастно заливает лучами просторное селение…. В смысле: простора много, а домов мало. Мощный, в три человеческих роста частокол отгораживает часть пологого склона, примыкающего к отвесной стене. Так что комната оказалась скорее пещерой, чем землянкой: только потолок и стены слегка укреплены деревом, а «фасад» и вовсе целиком из бревен сложен. И едва ли ни вся стена покрыта такими «домиками», вверх по склону бегут десятки тропинок.

Утренняя прохлада заставила пожалеть об отсутствии куртки: в этот раз Нэри вспомнил о приличиях и, вместо вчерашних бинтов, на мне было свободное коричневое платье. Или это Элиси постарался? Жаль только, в комнате я доспехов не заметила: придется идти так. Ну да ничего, не замерзну.

Здесь же за невысоким плетнем валялись на плотной белой траве наши шалши. А вниз бежала едва заметная тропинка, через десяток шагов вливаясь в нахоженную дорожку, обегающую просторный двухэтажный дом. Уж не тот ли трактир, с которого весь острог начался? Судя по наличию вывески, пусть и вычерненной временем на столько, что ничего уже не возможно разобрать, — он.