Ростислав Марченко - Вторая жизнь

Дядюшка Кнут с женой только ухмылялись, глядя на нас, спокойно удивившись, что она не поселилась у меня. Но, похоже, им понравилась. Страшные слова «Судьба, судьба, тебе не скрыться от нее» били по мозгам все чаще, пуская мурашки по телу.

Перед отплытием мы долго сидели на пристани.

Поздним вечером, помывшись в бане, я пришел в комнату и уже засыпал, когда услышал шорох. Вошедшая Эрика снимала рубашку. Я сел и привлек ее к себе…

Утром нас бесцеремонно разбудили. Тетка Сигрид заорала в проем:

— Поднимайся, походник, без тебя уплывут!

Выругавшись, поднялся, начал одеваться. Эрика одевалась за спиной. Перед тем, как выйти, поцеловал, та обняла и прижалась в ответ.

Над ухом опять раздался вопль тетушки:

— Хватит тут миловаться, умываться идите!

Когда выходили, тетка улыбнулась и приобняла Эрику.

— Беги в баню, девочка.

Дядька ухмылялся рядом. Положил руку на плечо:

— Молодец, давно бы так. Хорошая девушка и род у нее хорош, да и силен весьма.

Северный белый пушной зверек, ну что за деревня. Всё все знают.

Под слезы долго висевшей на шее Эрики встал в строй уже приготовившихся к строевому смотру походников. Взял с собой топор, оба меча, рогатину, два боевых кинжала, включая мизеркорд, весь комплект доспехов и трофейный арбалет, к которому сделал приспособление для натягивания тетивы и тоже взял. Чуть не забыл сверток с «Лешим».

Я старался не обращать внимание на кидаемые сначала на арбалет, потом на меня непонятные взгляды. Всех, вплоть до знакомого хромоногого эльфа. Только старый Сигурд понимающе ухмылялся от рулевого весла.

Взгляды усилились, когда начали снимать и укладывать оружие и доспехи в рундуки. Большинство взглядов останавливалось на бригантине, когда снял кольчугу. Ее я без кольчуги раньше не носил. Если точно, на квадратных дырочках в коже, не постеснялись поглядеть и сталь с обратной стороны. Убедившись в присутствии пробоин и вспучившегося металла, качали головами и расходились по местам.

Спустившись к Кортборгу, встретили деда. Про шлем тот не забыл.

Через два дня оба шнеккара шли к устью.

Благополучно пройдя борги у устья, развернулись в сторону цели.

Кормчим у нас шел пожилой Ульрик А'Тулл, еще один родственник Эрики, брат ее деда и как мне шептали смутные сомненья, будущий мой, что весьма вероятно. От чего меня мутило больше, чем от моря. По крайней мере, первое время, пока не привык. И к морю, и к деду. Страшно терять свободу в столь юном возрасте, каким бы капкан не выглядел привлекательным.

Ульрик меня, как хозяина корабля, начал посвящать в мореходное искусство. Вероятно, после просьбы колдуна или деда. Сигурд как-то абсолютно естественно встал за хевдинга корабля и херсира похода, что меня удивило, честно говоря. Снорри, бывший десятник ярла и успешный купец на своем корабле, дед тоже не подарок, по виду выглядевший ровесником колдуна, вдобавок пусть не на своем, но принадлежащем внуку корабле, даже не вякнули. Кто же такой колдун, чтобы обладать таким весомым авторитетом? Да, старик явно не прихвастнул, что не всегда в глуши жил.

Первый же вечер после выхода в море кормчие посвятили допросу эльфа. Опять при помощи колдуна. Отчего добровольцы с других боргов заметно прибавили к нему уважения. Я бы сказал, начали побаиваться.

Кормчим допрос эльфа в любом контролируемом колдуном состоянии сразу много не дал. Вариантов похожих бухт оказывалось слишком много. И тут впервые за все наше знакомство Сигурд меня действительно потряс.

Достал подозрительно знакомые кисеты. В переносном железном очаге вскипятил воду, намешал эту гадость. Подождал, пока заварится и остынет, потом при помощи воронки залил жидкость в глотку эльфу. Подождал часок. Эльфа явно перло, судя по смазливой физиономии, он пребывал в нирване.

Что-то пошептал, помахал руками, посветил пальчиками с час, к концу которого эльф напоминал выражением лица куклу, мертво-монотонно отвечающую на вопросы. Попытался еще раз удовлетворить рассказом эльфа кормчих, ответы опять не устроили.

Достал небольшой хрустальный шар в изящной бронзовой подставке и заставил в него смотреть. А потом начал задавать вопросы.

Все бы ничего, пока внутри шарика не загорелся огонек. Сам по себе. Что, согласно законов физики, для хрусталя не характерно. Особенно поздним вечером. Сказать, что я был удивлен, значит приуменьшить впечатление. Но это были еще цветочки. Когда огонь усилился и занял шар полностью, старик выдал какой-то жест рукой, отчего над шариком возникла самая настоящая голограмма. У меня отвалилась челюсть. Голограмма изображала именно то, что старика интересовало. А именно бухту и корабли в ней, разгружающие лошадей, днем. Принимали эльфы. Ульрик заорал, что знает эту бухту. Для гарантии прокрутили запись назад, увидев вхождение самого корабля с этими самыми эльфами. Запись шла с потрясающей графикой, но, к сожалению, без озвучки. Просмотрели еще пару эпизодов. Потом киноаппарат сломался, изображение перестало быть связным. Пошли кадры из разных лент, от блокбастеров до мелодрамы, не брезгуя и низкопробной порнухой.

Погасив и спрятав шарик, старик спокойно завалился спать. Эльф все ночь угукал и пускал слюни, даже обгадился, бедолага.

Утром Сигурд проснулся как ни в чем не бывало. Обратил внимание на эльфа, распространяющего вокруг себя все ароматы Франции за раз, воткнул ему кинжал под ухо и выбросил за борт, после чего мы отправились дальше. Больше удерживать любопытство я не сумел:

— Слушай, Сигурд! Это что тут было? Что за шарик такой интересный?

— Палантир называется этот шар. А был допрос. Не понял?

— А почему ты его раньше не пустил в ход? Ведь ты его память просматривал? Как вообще смотрел?

— Смотрел память ему я как обычно. Как тебе в свое время. Ты не помнишь, конечно. Перед тем, как мы за столом с тобой говорили.

— Во как. И что, если бы допрос таким же удачным был? Как этот? Так же ножиком чиркнул?

— Почему ты решил, что я ничего не видел? Твой амулет, например, на груди, на тонкой такой цепи висящий? Или как ты его нашел? — Наклонился и шепнул на ухо. — Или как ты раненого горящего тащил?

Да, глубокое воспоминание. Тогда адреналина я хватил с избытком.

Соседи навострили уши.

— Хотя это все, что я видел. Да, еще как убивали тебя. — Опять на ухо.

— Тебе не кошмары снились, это я память твою смотрел. Хоть и без палантира. К твоему счастью. Из-за того, что видел, вас и пожалел. — Понизив голос.

— После нападения тоже? — Обиделся я.

— Нет, просто расспросить было достаточно. — У меня со всех щелей лезла злоба. Однако это неконструктивно, тем более, со своей точки зрения он был прав.