Сергей Малицкий - Забавник

Встал под гербом тана, принимай на себя все его мерзости, как будто они были сотворены тобой, потому как все одно вымажешься с ног до головы!

— Я не был наемником! — повысил голос Марик.

— А кем же ты был? — удивился ремини. — Тебе повезло, что Скир эти годы ни с кем не воевал! А если бы сайды снова разошлись с баль или с дучь? Если бы пошли завоевывать реминьские леса? Очнись, парень!

— Ага, — зло поморщился Марик и бросился к корзине с утварью. — Парень… Все еще парень, хотя уж отмотал почти четыре десятка лет!

— Детский возраст, — усмехнулся Насьта в темноте. — Свет будет или нет?

Когда свечи запылали, Марик подхватил корзину со стрелами и невольно рассмеялся. Лицо Насьты, исчертившего черными линиями плиты у окончания лестницы, тоже было черно.

— Вот она, привычка почесывать нос, щипать себя за уши, за щеки и подбородок! — похлопал по плечу приятеля Марик. — Ты черен, как эта ночь!

— Это хорошо, — задумчиво проворчал ремини. — Советую последовать моему примеру, а то ведь твоя бледная рожа сияет во мраке, как звезда. Хороший лучник не промахнется! Если уж они в узкие бойницы не промахиваются…

Очередная стрела влетела в башню и задрожала, воткнувшись в деревянную балку.

— Крыша деревянная, — заметил Марик.

— Вот, — удовлетворенно кивнул Насьта. — Ты уже начал думать о важном. Крыша деревянная только отчасти. Сверху крыта сланцем. Но балки и стропила — деревянные, да. И я вот пытаюсь сделать так, чтобы загорелась не крыша, а та куча барахла!

— Насьта! — медленно проговорил Марик, выглянув в бойницу. — Поспеши. Прибыли воины Ойду. Я вижу факельщиков и лучников. У них с собой бревно. Наша калитка не выстоит долго.

— Много их там? — спросил, поднимая руки, ремини.

— За сотню, — ответил Марик.

— Не жалеет Ойду своих воинов, — с укоризной покачал головой Насьта и хлопнул в ладоши.

В то же мгновение тяжелый удар донесся со двора и торжествующие крики возвестили, что ограда преодолена.

— Снимай свечи с бойниц, баль, — слегка утомленно произнес ремини. — Постреляем немного. Подумать только, сколько крови собирается пролить тан, чтобы замазать красным позор сыночка! Так ведь все одно не замажет!

— Не горит, — напряженно прошептал Марик. — Куча не горит!

— Так это магия ремини, — пожал плечами Насьта. — Я разве не говорил, что многие реминьские наговоры действуют не сразу? Нет, брат, мало заворожить кучу дров, ее еще надо и полить!

— Чем ты собираешься ее поливать? — почти закричал баль.

— Кровью, дорогой, — ответил Насьта и, подхватив лук, почти не глядя, выпустил стрелу.

И пламя взвилось до уровня бойниц.

Когда Орлик все-таки разбил кладку, и он сам, и все корзины с едой и утварью, да и сундук Ирунга с двумя мехами вина были покрыты пылью. Наконец по стене пошли трещины, и она упала в темное отверстие хода. В лицо Орлику потянуло сыростью.

— Ага! — пробормотал вельт, снимая со стены факел. — И перегородка слабенькая, и раствор плохой, но сделана она была с умом — заложена в пазы, да еще скреплена металлическими штырями. А для чего? Чтобы не ходить этой дорогой? Зачем же выдолблен ход? Нет, дорогой маг Ирунг, ты, конечно, слыл хитрецом, но не мог же ты быть хитрее Орлика!

Ход был узким и низким. В какой-то момент великан даже согнулся пополам, сдирая паутину со стен подземелья и поминая всех известных ему богов, но на сотом шаге ход закончился ямой. Вельт нащупал камешек и бросил его вниз. Плеск воды раздался на счет три.

— Ага! — задумался Орлик и снял с пояса моток бечевы. Петля легла на рукоять факела, вельт поморщился и бросил факел вниз. Где-то внизу блеснул отраженный свет, огонь охватил деревяшку, пополз по бечеве, вскоре она лопнула, и факел полетел вниз, чтобы через мгновение зашипеть в воде.

— Вот так, — огорченно прошептал Орлик.

Дыра не была колодцем, несмотря на то что внизу блестела вода. Она была именно дырой, расщелиной, промоиной, шириной в большей своей части не более половины локтя, даже ведро не опустишь. Орлик поднял руку и нащупал вверху над дырой расщелину, забитую перемешанным с землей мусором. Неизвестный строитель начал долбить ход, дошел до слабого фунта и решил не продолжать.

— Как же ты все-таки пробирался в эту башню? — спросил Орлик давно умершего мага и начал пятиться.

— Полсотни уже! — вытер пот со лба Насьта. — Полсотни, если не больше! Тебе не кажется, что ты уже не вернешься в дружину конга?

Марик промолчал. Лук в его руке дрожал. За бойницами башни пылал костер, а между ним и основанием башни лежали трупы сайдов. Остервеневший сын Гармата Ойду — Динус, который все это время гнал воинов на штурм, одумался только тогда, когда потерял половину своей сотни. В отличие от стражников закованный в сталь с головы до ног, он и теперь что-то орал спрятавшимся за стеной воинам.

— Вразумит кто-нибудь бесноватого или нет? — задумался Насьта.

— Гармат приводил его ко мне в заведение три года назад, — мрачно заметил Марик. — Ему уже было восемнадцать. Я отговорился тогда, что принимаю только детей. Да и Лебб Рейду выручил. Его парни у меня занимались, пришлось просить, чтобы он утихомирил Гармата Ойду. Но злобу его папочка затаил. А сам Динус… Ты понимаешь, у него в глазах стояло желание убивать. Убивать и мучить.

— Знаешь, — Насьта задумчиво перебирал стрелы в туле. — Отец мне всегда говорил так: не лезь, сын, туда, куда не надо. Но если влез, сделай так, чтобы не пожалеть о том, чего не сделал. Так вот что я тебе скажу, дорогой баль. Я, конечно, не бог. И даже не маг, и не правитель какой-нибудь. Опять же не судья и не начетчик. Но отказаться от возможности уменьшить количество мерзости на этой земле не могу.

— Ты настолько меток, чтобы твоя стрела не просто попала в прорезь его шлема, но и подлетела к нему снизу? — усмехнулся Марик. — Ты видишь, какой козырек он пристроил себе на голову? Да на нем железа больше, чем может утянуть на подводе лошадь!

— Нет, баль, — покачал головой Насьта. — Мои стрелы не летают кругами и не виляют в воздухе. Но стрелы у меня тоже разные. Помнишь? Не пожалею одну для такого случая!

Ремини поднял руку и вытянул из тула стрелу с черным древком. Вместо наконечника она заканчивалась длинной и острой иглой.

— Игла юррга! — прошептал Марик.

— Она самая, — кивнул ремини. — Игла ядовитого зверя, выведенного риссами. Если ты помнишь, Снат Геба приказал сжечь все туши убитых юрргов, чтобы и капли яда не осталось в Скире. Да и храмы риссов были вычищены от этой пакости самими риссами — еще бы, зверьков-то человечиной кормили! А я вот свои стрелки сберег.

— Я бы удивился, если бы ты их выбросил, — согласился Марик. — Они нам не так легко дались.

— К тому же на них не осталось яда, — кивнул Насьта. — Но кирасы они пробивают неплохо. Конечно, если Динус Ойду не напялил на себя сразу три штуки. Вот сейчас мы это и проверим.