Xxcoy - Послушание змеи

Одна группа стояла за надгробиями, оттуда доносились тихие разговоры. Не нужно было мучить себя догадками, что представть полную картину случившегося. Кровь на замерзшей траве сразу бросалась в глаза – колдун забрал свою третью жертву. Гарретт рядом со мной выпустил водяную стрелу в ближайший факел и он, шипя, потух. Никто не обратил на это внимания. Используя плиты как прикрытие, мы проскочили поближе к месту происшествия. Я притулился возле Гарретта к огромному, скрытому кустарником надгробию. Уже здесь было несколько пятен крови. Со всей осторожностью я глянул за угол. Сердце, екнув, чуть не остановилось. Торбен с Дэниелем, оба с застывшими лицами, стояли на некотором отдалении от места трагедии, изредка обмениваясь парой тихих слов. Я с дурными предчувствиями всматривался в распростертое на траве тело.

То был Гунтер – глаза устремлены в пустоту, грудь – одна сплошная рана. Даже отсюда виднелся символ-ожог на лбу, а чуть-чуть вывернутая наружу ладонь выглядела опаленной. Судя по всему, он даже не успел взмахнуть боевым молотом. Вокруг кровавой лужи не было ни отдельных капель, ни каких-либо следов, как будто в момент смерти никто не находился рядом. Я отполз назад и закрыл глаза под внимательным взглядом Гарретта. Он потянул меня за рукав и мы медленно и осторожно покинули место происшествия тем же путем, что и пришли. Снаружи Гарретт остановился и спросил:

– Ты ведь знал его, правда?

Я лишь кивнул, слов не нашлось. Он, по-видимому, не ожидал ничего другого и кратчайшим путем направился домой. Сегодня ночью кому-то вроде него (и меня) опасно было покидать свое убежище.

17

– Он из нашего монастыря, Первосвященник Маркус послал его на поиски колдуна. – Я сидел у камина, глядя на пламя. Гарретт не задавал никаких вопросов, просто нужно было поговорить с кем-то по душам. Он ничего не ответил. Тогда я продолжил:

– Его звали Гунтер и он был одним из лучших бойцов, но даже не успел воспользоваться оружием...

Развернувшись, я поглядел на Гарретта, тот встретил меня молчанием.

– Я хочу в конце концов знать, кто или что скрывается за всем этим. Это нужно прекратить...

– Тогда ступай в городской монастырь и поговори с теми двумя уцелевшими.

– С Дэниелем и Торбеном?..

– Если их так зовут.

– Они ничего мне не скажут, потому что считают никчемным дураком.

– А они правы, как ты считаешь?

Я снова уставился в огонь. Да, так оно в общем-то и было. Рядом с Гарреттом моя уверенность в себе многократно возрастала, но при взгляде Торбена все снова рассыпалось в прах. Я так ничего и не ответил. Спустя некоторое время он сказал:

– Если и вправду хочешь прекратить все это, то нужно выяснить, что именно случилось сегодня. Тебя безпрепятственно впустят в монастырь, где ты можешь, ни у кого не вызывая подозрения, задавать вопросы. Так используй этот шанс.

Глядя в пол, я молчал – боялся опростоволоситься в таком деле.

Длинные пальцы Гарретта играли странным кинжалом, найденным в склепе. На обоюдоостром клинке багрово вспыхивали отблески пламени.

– Я видел сон об этом... – еле выдавил я, опасаясь его насмешек. – Прошлой ночью. Я видел Гунтера с этой самой раной и он кое-что сказал мне... – мой голос сорвался.

Гарретт разом весь подобрался, в его взгляде не было и тени насмешки или недоверия. Набравшись мужества, я рассказывал дальше:

– Он сказал, что он Священник и что я должен защитить Камень... ну или что-то вроде этого. А потом я спасался бегством от чего-то ужасного.

– Это первый сон такого рода?

– Да ... хвала Строителю.

– Хммм... – встав, он поглядел в свои записи. – „хален“ – Священник...

Я сразу же вспомнил об переводе этого слова Самуэлем.

– Что бы это значило?

– Если твой сон был вещим, и Гунтер тот самый Священник, то другие тоже должны стать жертвами... шестеро... Но Змея как-то не подходит сюда, к тому же слово это находится несколько в стороне от остальных. * еще бы она туда подходила

Первое переведенное с таэлина слово было „пять“. Значит, пятеро станут жертвами? А что произойдет после ?

Гарретт, подойдя к столу, отыскал то самое, сделанное им изображение замка из обсидиана. Я встал рядом, рассматривая начерченные на рисунке пять углублений. Задумчиво проведя по листу пальцами, он вдруг схватил перо, соединил четкими штрихами точки между собой, и перед нами возник знакомый символ, выжженый на лбу убитых. И вдруг меня будто осенило. Ведь я уже видел его один раз, когда сопровождал брата Бонифациуса во время его исследований в комнате высоко под крышей нашего монастыря, подавая ему нужные книги. Он был астрологом * а это сочетается? Хотя в Оскверненном соборе тоже был телескоп, типа хобби в свободное от молитв время и проводил долгие часы, наблюдая за ночным небом с помощью странной трубы со множеством линз и отыскивая на нем предзнаменования Строителя.

– Похоже на какое-то созвездие, – сказал я. Гарретт с некоторым удивлением погляел на меня, потом кивнул.

– Ты не глуп, – вот все, что послышалось в ответ, но моя вера в себя сразу же выросла на несколько сантиметров. Я решил, что пойду и поговорю с Торбеном и Дэниелем.

Что и предпринял следующим утром, надев свой неофитский костюм и не взяв в этот раз лук, чтобы он никому (особенно это касалось Крысюка) не бросился в глаза. И вообще настроился на удачу. Гарретт тоже покинул убежище – уладить кое-какие срочные „дела“. Думаю, он решил сбыть товар Бинку или другому скупщику краденого, а потом позаботиться о пище. Я надеялся, что он не угодит в том переулке в лапы ройбеновских громил и успокоил себя мыслью, что ему не привыкать выкарабкиваться из подобных ситуаций. Однако не стоило забывать, что Крысюк наверняка будет мстить за свой позор.

Чем ближе я подходил к монастырю, тем меньше оставалось уверенности в себе. Вечно недовольное лицо Торбена снова и снова появлялось перед глазами. Он никогда бы не доверился мне. Но, может, что-то удастся выведать окольными путями? Кроме того, нужно было придумать правдоподобную историю о причинах моего визита. Может, кошмарный сон сможет в этом помочь.

Я как раз дошел до массивных ворот, когда первые снежинки начали свой безмятежный танец, а небо угрюмо нахмурилось. Стражам возле маленькой проходной двери явно было холодно. Подойдя ближе и услышав знакомое приглушенное бормотание – „Молот принесет нам пламя...“, *импровизация типа я невольно улыбнулся. Возможно, это как-то помогало им согреться. Со всем должным уважением я поприветствовал братьев и они пропустили меня внутрь, когда узнали, что Торбен мой Мастер. Оказавшись в огромном дворе, я замер в немом восхищении. Монастырь был поистине гигантских размеров и такой же древний как сам Город. Высокие стены окружали просторный внутренний двор, где вздымалась навстречу зимнему небу могучая старая церковь. Медленно густеющие снежные хлопья оседали на ее изящных колоннах с изысканно сделанными фронтонами, а отблески теплого света пробивались через овеянные легендами окна из цветного стекла. Прямо позади располагалась во всем своем великолепии знаменитая Библиотека. Это была по сути дела богато украшенная восьмигранная башня, немного ниже и примерно в два раза шире церковной колокольни. Ее высокие, тяжелые ворота охранялись двумя стражами, выглядящими не очень склонными к дружеской беседе. Сразу над аркой находилось огромное круглое окно, чья мозаика изображала легендарного основателя монастыря и предположительно строителя башни Мастера Радомила. * имя-то какое красивое Держа в одной руке молот, а в другой книгу, он стоял на фоне стилизированного очертания Библиотеки, строго взирая сверху на своих последователей. Больше не было видно ни одного окна, но я слыхал, что вся крыша здания была сделана из цветного стекла и днем лучи всевозможных оттенков освещают все этажи, спиралью поднимающиеся вверх. В невероятной вышине виднелся крытый подвестной мост, соединяющий хоры церкви с Библиотекой и наверняка предназначенный только для братьев высшего ранга. Сад был очень просто обустроен и сейчас мало-помалу исчезал под пушистым белым покрывалом. Вблизи стен божьего дома находилось кладбище, некоторые надгробия и мавзолеи с первого взгляда казались весьма древними. Но не было ни одной заброшенной могилы, ведь братья постоянно ухаживали за ними, поэтому даже самые старые письмена еще читались.